– Где ты пропадала, Лили? Петси повсюду тебя разыскивала.
Лили прикусила язык, зная, что Петси только делала вид, что ищет ее, – если бы она действительно хотела найти, то нашла бы ее без особого труда.
– Прости, папа… – Она помолчала, думая, что он будет дотошно расспрашивать ее, и приготовилась изловчиться и не говорить ему всей правды. Но он просто вздохнул, и на его лице появилось какое-то натянутое сухое выражение, будто он хотел рассмеяться, но не смел – теперь отец никогда не смеялся.
– О, Лили, Лили, что мне только с тобой делать? Но его голос звучал не сердито, в нем просто слышалось сожаление.
Лили носком ноги машинально подталкивала резиновый шлепанец к краю мраморной плиты – ими был выстлан пол.
– Не знаю, папа.
– И я тоже не знаю. Впрочем, не будем сейчас говорить об этом. Подойди ко мне.
Он протянул ей руку, высокий мужчина в голубой рубашке, кремовых брюках, с аристократическими манерами, изумительно прямой и стройный, несмотря на появившуюся у него небольшую хромоту при ходьбе. Отто Брандту исполнилось пятьдесят шесть, но ему не дашь столько. Правда, волосы преждевременно поседели, но кожа на лице была коричневой от загара, глаза голубые и удивительно прозрачные, что говорило о несомненном арийском происхождении. Если судить только по здоровому загару, то Отто можно дать лет на двадцать меньше, но переведя взгляд на его глаза, вы видели, что он значительно старше.
Лили, конечно, было все равно, сколько ему лет. Это был просто ее отец, строгий, подчас недоступный, но вместе с тем способный проявлять к ней нежность. Все-таки Лили была уверена, хотя не признавалась в этом, что могла вертеть им, как ей захочется.
И сейчас она решил, что пора попробовать это сделать. Она послушно вошла в салон.
– Что, папа?
– Хочу поговорить с тобой.
После яркого солнечного света глаза Лили не сразу привыкли к темноте салона, и она не смогла уловить выражение его лица. Впрочем, даже если б она и отчетливо рассмотрела черты его лица, то вряд ли смогла угадать, что у него на уме. Отто Брандт был настоящей загадкой.
Он обнял ее за плечи, подвел к стулу, с зеленым бархатным чехлом, который смотрелся бы уместнее в гостиной французского замка или английского дворца.
– Лили, мне придется на некоторое время уехать.
– Да? – Конечно жаль, но это ее не удивило. Сколько она себя помнит, отец нередко уезжал по делам. – Куда ты едешь?
Он улыбнулся и легонько постучал по ее маленькому прямому носику.
– Тебе это знать не обязательно. Я уеду всего на несколько недель. Впрочем, кто знает, как все сложится. Может быть, задержусь и дольше. Но в любом случае я хочу, чтобы во время моего отсутствия ты вела бы себя как хорошая девочка.
– Конечно, папа! – Но она уже с радостью думала о замечательных днях, которые проведет с Джози. – Но ты ведь вернешься до того, как я поступлю в школу, правда?
– Конечно. Да, уверен, что возвращусь. Просто хотел сказать тебе, Лили, что… твой папа очень тебя любит.
Что-то в том, как он это сказал, ее вдруг напутало, по спине побежали холодные мурашки.
– Я знаю, папа.
– Конечно, знаешь. И еще кое-что. Предположим, просто на минутку предположим, что со мной что- нибудь случится, ты должна знать, что никогда ни в чем не будешь нуждаться.
Мурашки побежали еще сильнее, а кончики пальцев стали совсем ледяными.
– Что ты хочешь сказать этим, папа? «Если что-то с тобой случится?»
Он взял ее руку и накрыл ее маленькую смуглую ладошку своими длинными пальцами.
– Пока что я не планирую уезжать от тебя надолго, Лили, но заранее ничего нельзя знать. Мы живем в ненадежном мире. Лучше быть готовым ко всему.
Лили похолодела, ее охватил озноб. Мама ушла из жизни. Джорге куда-то уехал. Она не перенесет, если исчезнет и отец. О, пожалуйста! Я и не подумаю теперь о том, чтобы все время играть с Джози, лишь бы папа тоже не уезжал от меня! Лили взмолилась об этом.
– Папа…
Отец улыбнулся своей обворожительной улыбкой, сразу помолодев.
– Не пугайся, малышка. Я не хотел испугать тебя. Но хочу, чтобы ты поняла: в один прекрасный день все это перейдет в твое владение. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
Широким жестом он обвел салон. Лицо Лили пошло пятнами.
– Не понимаю.
– Конечно, не понимаешь. Ты все воспринимаешь как должное, правда? Ты и представить себе не можешь, какие сокровища таятся в этой комнате. Видишь серебряные подсвечники и бронзовую статуэтку Цереры, богини урожая, и красивые маленькие часы времен Людовика Четырнадцатого? Все вместе это стоит столько, что можно выкупить короля. Знаю, что все эти вещички для тебя сейчас ничего не значат, но придет время, когда ты их полюбишь так же, как люблю я. А если наступят трудные дни…
Его голос смолк. Теперь, когда ее глаза освоились с полумраком, Лили видела, насколько серьезным
