Эта мысль здорово отрезвляла.
В гостиничном номере на другом конце города Том О'Нил упаковывал чемодан.
Он закончил свою работу. Ему было поручено разузнать правду о том, что случилось с Грегом Мартином и Полой Варной, и теперь он знал ее. Грег Мартин погиб – хотя это случилось двадцать лет спустя после взрыва, – а Пола Варна…
Марк Бристоу позвонил ему на следующий день после смерти Хьюго.
– Я не хотел бы, чтобы Гарриет беспокоили больше, чем необходимо. Она страшно расстроена смертью отца – они были очень близки. Поэтому, чтобы по возможности оградить ее от лишних волнений, я был бы вам благодарен, если бы вы поговорили со мной. Думаю, что смогу ответить на вопросы, которые вы, возможно, захотите задать.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Том, чувствуя себя настоящим лицемером. Конечно, ему хотелось покончить с этим делом, но ведь как только он это сделает, у него уже не будет никакого законного предлога, чтобы увидеться с Гарриет.
Марк вовсю старался помочь ему. Он посвятил Тома в подробности судьбы Полы, в деталях рассказал о недавней поездке Гарриет в Италию, и Том начал понимать, почему Гарриет проявляла такую щепетильность во всем, что касалось этой поездки. Ну и история перед ней раскрылась! Ему очень хотелось ее утешить, но он был уверен, что она отвергнет все его попытки. Она не простила его за то, что случилось в Австралии, и в глубине души он не мог винить ее в этом. Разве не он намеревался использовать тесный контакт с ней для того, чтобы получить информацию? В сущности, уже одно это делало его виновным, хотя правила игры по ходу дела изменились. Нет, пока Том не видел для себя возможности изменить ситуацию. Гарриет высказалась весьма ясно. Она не желает, чтобы он ошивался возле нее.
Том подчинился ее желанию. Он был на похоронах и с почтительного расстояния наблюдал, как родственники и друзья умершего выходили из лимузинов и вереницей шли к могиле под шквалом пронизывающего ветра и дождя. На кладбище собралось столько богатых людей, что их денег хватило бы для покрытия государственного долга, подумал он, а также самые красивые и модные женщины Нью-Йорка в придачу, но ни одна из них и в подметки не годилась Гарриет.
Если Пола была сказочной красоты, то Гарриет, без сомнения, была ее дочерью, потому что среди всех этих богатых, элегантных дам она светилась, как огонек в ночи, ослепительная даже в своем горе – с побледневшим лицом, полускрытым под короткой траурной вуалью, с блестящими белокурыми волосами, подчеркнутыми черным строгим костюмом. Она бросила на гроб одну розу, и Том почувствовал себя так, словно подсматривает за ней в ее горе. У него защемило в груди, и он отвернулся.
Несколько дней с помощью ФБР он подчищал последние неясности в деле Грега Мартина и составлял отчет. Он не знал, удастся ли когда-нибудь страховой компании «Бритиш энд космополитн иншуренс» возвратить деньги, которых она лишилась в результате мошенничества, потому что для того, чтобы разобраться в финансовых махинациях, потребуется немало времени и юридических действий, но это уже была не его забота. Пора возвращаться домой и приниматься за следующее дело.
Тому хотелось бы думать об этом с энтузиазмом, но он не мог. Пропади все пропадом! Гарриет по- прежнему занимала все его мысли, чего никогда не удавалось никакой другой женщине. Возможно, при других обстоятельствах это означало бы конец его беззаботной холостяцкой жизни и начало совершенного нового этапа. Он еще никогда всерьез не задумывался о том, чтобы остепениться – от одной мысли об этом его бросало в дрожь, но теперь, особенно после того, как он увидел Гарриет на похоронах, все было по- другому. Он понял, что, если бы она сейчас оказалась рядом, он никогда уже не позволил бы ей уйти из его жизни.
Пустые мечты, думал Том мрачно, потому что между ними все было кончено. Оставалась, правда, смутная надежда, что спустя некоторое время он мог бы разыскать ее в Лондоне, когда она наконец поймет, что его больше не интересует история ее семьи, но, судя по всему, тогда будет уже поздно. Слишком глубокие корни к тому времени пустят предубеждения и обида – да еще этот Ник Холмс! Возвратившись в Лондон, Гарриет, наверное, возобновит отношения с ним. При этой мысли Том физически ощутил, как что-то перевернулось у него внутри. Он вспомнил ту ночь, когда он не спал у дверей ее дома, держа его под наблюдением, а рядом Стояла машина Холмса, а сам Холмс был с Гарриет. В то время это было Тому безразлично, но теперь воспоминание об этом ножом вонзилось в его сердце, и под воздействием разыгравшихся эмоций, которые были ему в новинку, он принял решение.
Нет, черт возьми, он не отдаст Гарриет без борьбы! Пусть он последний дурак, но он предпримет еще одну попытку. Вернее всего, она его прогонит, но он должен рискнуть.
Том поднял телефонную трубку и замер, соображая, что он скажет Гарриет. Куда девались его напористость и находчивость? Пожалуй, впервые в жизни Том был до смерти перепуган.
«Еще одна попытка! Всего одна! Если она не захочет говорить с тобой, придется просто смириться. Но не сдавайся без борьбы. Только не сейчас, когда ставки так высоки».
Он набрал номер, и ему ответила служанка.
– Я хотел бы поговорить с Гарриет Варной. Меня зовут Том О'Нил.
Ну вот… дело сделано… и, по всей вероятности, его попытка была обречена на провал еще до того, как он ее предпринял.
Потом он услышал голос Гарриет – сдержанный, спокойный, но с едва заметным отголоском того смятения, которое испытывал он.
– Алло?
– Гарриет, я уезжаю в Лондон. Но не могу уехать, не повидав тебя еще раз. Я понимаю, что начало наших отношений оказалось чертовски неудачным, но мне хотелось бы все объяснить. Будь я проклят, не умею я говорить такие вещи…
Она медлила с ответом. Ему показалось, что молчание длится целую вечность. Потом она спросила:
– Когда мы увидимся?
Он лихорадочно соображал, проклиная себя за то, что не продумал все до конца.
– Можно пригласить тебя пообедать?
– Хорошо. Я собираюсь зайти в отцовский салон, чтобы сделать несколько снимков. Встретимся под статуей Портного без четверти час.
