товаров, скота, фуража, зерна и т. д., которое не должно было стать достоянием СССР. И сами обитатели не горели желанием оставить это новым хозяевам; они скорее предпочли бы все сжечь дотла. Наши войска не должны были оставлять мостов, железнодорожных путей или действующих предприятий.
К счастью, никаких действий не было предпринято в этом направлении. Позднее во время переговоров возникало много споров по этому поводу. Порой от нас требовали вернуть вывезенную с уступаемых территорий собственность.
В конце обсуждения я представил кабинету министров документ на французском языке, которым мы наделяли наших представителей в Москве всеми полномочиями для подписания соглашения:
«Мы, нижеподписавшиеся, настоящим уполномочиваем премьер – министра Ристо Рюти, министра без портфеля Ю.К. Паасикиви, генерала Рудольфа Вальдена и депутата Вяйнё Войонмаа представлять Республику Финляндия на идущих в настоящее время в Москве переговорах с представителями Союза Советских Социалистических Республик о прекращении военных действий и заключении мира между двумя странами и от имени Республики Финляндия подписать соглашение, которое может быть достигнуто на упомянутых переговорах. Дано в Хельсинки сего дня двенадцатого марта 1940 года».
Документ должен был быть подписан президентом и министром иностранных дел, затем передан в Москву по телеграфу.
Затем последовала очередная дискуссия.
Ньюкканен. Я считаю, что лучше продолжать вооруженное сопротивление, чем принять эти позорные условия. Я не могу одобрить подписание соглашения, считаю, что мы должны обратиться за помощью к Западу.
Ханнула. Поскольку настоящий вопрос в первый раз поднимается в официальном порядке, я требую, чтобы в протокол было занесено, что на заседаниях комиссии по внешнеполитическим вопросам и кабинета министров я постоянно высказывал мнение, что переговоры о мире не следовало начинать, а нужно принять помощь, предложенную нам Англией и Францией. Мое суждение не изменилось, тем более условия мира ужасающе тяжелы.
Ааро Пакаслахти. Я хочу заявить, что если бы я делал доклад по этому вопросу на заседании Государственного совета, то отверг бы нынешние условия мира.
Фон Борн. Я считаю, что скорейшее подписание мира является военной необходимостью, поэтому поддерживаю сделанное предложение.
Президент решил одобрить внесенное предложение.
Теперь, когда решение было принято, Ньюкканен спросил, может ли он сразу сделать публичное заявление о своей отставке.
Президент спросил его: «Нельзя ли, чтобы это осталось известным только кабинету министров до подписания мира? Отставка должна быть направлена премьер – министру; это возможно только после его возвращения».
Подписав документ, президент Каллио произнес в ветхозаветном стиле: «Да отсохнет рука у того, кто вынужден подписать такой документ».
Эти пророческие слова сбылись. Несколько месяцев спустя у президента случился инсульт, после которого его правая рука оказалась парализованной. Незадолго до конца года президент скончался.
После завершения заседания полномочия были переданы в Москву по телеграфу в незашифрованном виде. Мы также дали указание нашим представителям истребовать время, необходимое для эвакуации в должном порядке населения и собственности с передаваемых территорий.
В 11.45 мне позвонил маршал Маннергейм, спросив меня о новостях из Москвы. Он планировал же взорвать заводы на территориях, отходящих к Советскому Союзу. В частности, он планировал взорвать заводы в Энсо и электростанцию в Роухияле. Я строго запретил ему делать это. Их судьбу еще предстояло решить.
Маннергейм согласился немного подождать в отношении этих объектов, но сказал, что в любом случае уничтожит заводы фирмы «Вальдхоф» в Кексгольме (Приозерск). Я сразу не запретил взрыв предприятий и допустил ошибку, о которой потом сожалел, поскольку они в самом деле были взорваны, а Финляндии пришлось заплатить компенсацию за их уничтожение.
Я сказал Маннергейму, что кабинет министров направил в Москву нашим представителям полномочия, необходимые для подписания мирного договора.
В 15.00 у меня побывал с визитом посол Веркер, принесший меморандум своего правительства и заявление премьер – министра Чемберлена, сделанное им в парламенте; о них я упоминал ранее. Он также сообщил мне, что накануне были предприняты шаги в соответствии с просьбой Финляндии получить ответ норвежского и шведского правительств о транзите вооруженных сил Запада через территорию этих стран.
Подтверждение этого было получено от Эркко из Стокгольма.
В 16.00 я получил информацию из своего источника, что московское радио объявило о подписании мирного договора и о прекращении военных действий, которые вступают в силу с пятнадцати часов следующего дня.
В 16.30 позвонил из Парижа Хольма и сказал, что он и полковник Паасонен были приглашены к премьеру Даладье. В разговоре с ними Даладье особо подчеркивал необходимость направления вспомогательных сил, обещал немедленную помощь, если мы за ней обратимся. В британских портах, по его словам, заканчивались все необходимые приготовления к отправке этих сил. Если Финляндия запросит помощи, то правительства Франции и Англии поставят об этом в известность Осло и Стокгольм и начнут переброску. Хольма добавил в качестве новой информации, что не только помощь будет оказана немедленно, но Франция немедленно разорвет дипломатические отношения с Советским Союзом.
Я поблагодарил Хольма за его звонок и сказал, что мы в настоящий момент ожидаем окончательных известий из Москвы.
Эти звонки из Парижа пришли через Германию и были, разумеется, перехвачены там. Позднее мы слышали о них от немцев.
В 16.45 позвонил Гюнтер. На следующий день было назначено заседание шведского риксдага, и он собирался доложить на нем о результатах мирных переговоров.
Таннер. Я не уверен, что все вопросы будут улажены. Вплоть до настоящего времени мы не имеем никаких известий.
Гюнтер. Но финское правительство направило сегодня в Москву необходимые полномочия?
Таннер. Они были направлены, и мы ждем результатов, но пока нет известий об исходе переговоров.
Гюнтер. В отношении оборонительного союза: я хотел бы знать, намерено ли финское правительство опубликовать заявление по этому поводу.
Таннер. Мы будем рады сделать такое заявление, если шведское правительство не имеет ничего против.
Гюнтер. Мы не имеем ничего против. Мы хотели бы сделать наши заявления одновременно.
Таннер. Отлично. Мы согласны. Я перезвоню вам ближе к вечеру.
Гюнтер. Британский и французский послы сегодня снова запросили нас о транзите. Это всего лишь формальность, как я полагаю?
Таннер. Мы просили их сделать это. Даже в последний момент мы хотели бы иметь абсолютную ясность.
Новое заседание Государственного совета состоялось в 17.00, прежде всего для информации кабинета министров о самых последних событиях. Но из Москвы не было никаких известий.
Первым слово взял я, заметив, что нам предстоит решить большую проблему, о которой говорилось утром на заседании кабинета министров: что нужно сделать на территориях, остающихся за линией новой границы. Главнокомандующий намеревается разрушить все промышленные предприятия, в том числе заводы в Энсо и энергетические установки в Роухияле. Я выразил мнение, что кабинет министров должен определить позицию по этому вопросу. Затем я сообщил информацию, которую получил час тому назад:
