Гавин начал медленно спускаться по ступеням, когда увидел, как Риа, подхватив рукой юбки, бежит навстречу своему отцу. Она резко остановилась, увидев Гавина; в ее глазах стояла мольба.
— Это мой отец, — зачем-то сказала она.
Гавин тоже остановился, чувствуя, как похолодело его сердце.
— Да, — сказал он.
Душа Риа разрывалась от молчаливого понимания того, что ничего не изменилось в его планах и что было слишком поздно пытаться их изменить.
— Гавин? — Она не могла сдерживать мольбу в голосе, даже зная, что это бесполезно.
— Ступай к Кирен, — глухо сказал он.
Слезы струились по ее щекам.
— Гавин, это безумие.
Она неправильно выбрала слово. Его злость обрушилась на нее так же, как и на ее отца.
— Нет, это не безумие, ни сейчас и ни в прошлом. Его нет ни во мне, ни в моей матери. Мы имеем право на нашу ярость.
Риа едва не задохнулась от его слов, от ненависти, которая захлестнула его чувства к ней. Она чувствовала это, но все же пыталась.
— Пусть ненависть уйдет, Гавин. Пусть она умрет.
— Как до нее умерли моя мать, мой дед и бабушка?
Она побледнела от холода в его голосе. Он никогда так не разговаривал с ней.
— Если она не умрет сейчас, то она не умрет до нашей смерти, Гавин. Твоей и моей. И если мой отец умрет от твоей руки, то наша смерть наступить очень скоро. Я клянусь тебе в этом. — Сейчас она стала дочерью своего отца, ребенком Северной Шотландии, наследницей Галлхиела и клана Макамлейда.
Гавин смотрел, как она с достоинством отвернулась от него и пошла вниз, во двор, даже не взглянув, шел ли он следом. Салек поджидал его у подножия лестницы.
— Я приготовил твою кольчугу.
— Нет, — отказался Гавин. — Я буду одет так, как одет Макамлейд. — Макамлейд не носил кольчугу. — Сосчитай его людей. Такое же количество должно поехать вместе с нами. И ворота должны быть закрытыми после того, как мы покинем замок.
Салек неодобрительно нахмурился, но выполнил все распоряжения Гавина. Время от времени он поглядывал на Риа Макамлейд, которая неподвижно стояла перед огромными двойными дверями зала Чарена. Кирен стояла с одной стороны от нее, Гьёрсал — с другой. Салек уже попрощался с Гьёрсал, они понимали, что он мог не вернуться к ней живым.
Когда Гавин выбрал свое оружие, он отбросил все мысли о Риа и о том, что соединяло их всего несколько дней назад. Это была другая часть его жизни, и сейчас ей не было места в его мыслях. Меч сверкнул в его руке. Орудие смерти Лаоклейна Макамлейда. Исполнитель мечты Лесли Макамлейд.
Гавин снова взглянул на Риа, когда садился на коня. Ее лицо сделалось бескровным, в глазах стояла боль, недоумение и беспомощность. Он отвернулся, приказал поднять ворота и не оглянулся, когда выезжал с внутреннего двора.
Кирен приказала оставить ворота открытыми.
— Но сэр Гавин приказал их закрыть, — запротестовал часовой.
Кирен взглядом успокоила его. Она была единственной женщиной, единственным человеком, который мог заставить любого здесь не повиноваться хозяину замка.
Кирен повернулась к Риа:
— Только ты можешь остановить это.
— Нет, — сказала Риа, сдерживая рыдания, сна не была такой сильной, как говорила Гавину.
— Он не послушает меня.
— Тогда иди к своему отцу, — настойчиво произнесла Кирен, понимая, что бесполезно пытаться убедить девушку. — Неужели ты хочешь, чтобы он считал, что ты покинула его?
Эта мысль потрясла Риа. Она подбежала к лошади Кирен, которую та приготовила для нее, и быстро вскочила в седло. Она обменялась молчаливым дружеским взглядом с Гьёрсал, затем встретилась с глазами Кирен.
— Если мой отец умрет, я не вернусь сюда.
Кирен кивнула.
— Да поможет тебе Бог, Риа Макамлейд. — Она вздохнула, смотря, как Риа повернула свою лошадь и выехала через ворота. — Да поможет Бог им всем.
***
Гавин и Лаоклейн встретились друг с другом на поляне недалеко от стен Чарена. Гавин ощутил только одного мгновенное волнение — позади Макамлейда стоял его отец. Он все понял и похолодел. Если он убьет Макамлейда, то его собственный отец будет вынужден убить его.
Никейл мрачно кивнул, увидев в глазах сына понимание, но Гавин, не дрогнув, встретил его взгляд. Он не собирался отступать.
Лаоклейн спешился, глядя без страха на молодого человека, но он ни разу не взглянул на окружавших его людей.
— Моя дочь?
Гавин знал, о чем он спрашивает.
— Она в безопасности. Я никогда не смогу причинить ей вреда.
— А разве моя смерть не причинит ей горе. — Лаоклейн горько улыбнулся.
— Есть ошибки, которые должны быть отомщены.
Лаоклейн покачал головой:
— Месть уносит жизни многих, она бесконечна.
Вместо ответа Гавин спешился и поднял свой меч, и Лаоклейн сделал то же самое.
— Нет! — Голос Риа привлек внимание обоих. — Нет, — в ее голосе звучала мольба, взгляд перебегал с одного на другого. — Я умоляю вас обоих остановить эту жажду крови!
— Риа, — Лаоклейн говорил настойчиво, страх, который он не испытывал за себя, охватил его при виде Риа, — вернись в замок, там безопасно.
— Я не могу, — ее голос сломался, когда она взглянула сначала на него, а затем на Гавина. — Я не могу оставить двоих мужчин, которых я люблю, зная, что один из них умрет.
— Твое присутствие не спасет его, — глухо произнес Гавин. — Возвращайся к Кирен.
— Я люблю тебя сейчас, Гавин Макамлейд, но я навсегда возненавижу тебя, если ты это сделаешь. — Она обратила свой взгляд к Лаоклейну — Лесли Макамлейд мертва. Нет необходимости продолжать все это. Неужели наши семьи будут вечно ненавидеть друг друга?
Лаоклейн печально покачал своей головой. Он не мог знать ответа на этот вопрос. Его ненависть давно умерла, и хотя его не опечалила смерть Лесли, он и не испытал радости, узнав об этом. Он вопросительно взглянул на Гавина, и Гавин крепко стиснул губы вместо ответа. Лаоклейн повернулся к дочери и нежно сказал:
— Иди, девочка. Это вещи не для женщины, не для моей дочери.
Через мгновение оба забыли о ее присутствии. Га-вин ударил первым, тяжелое лезвие разрезало воздух, неся смерть своей жертве. Но Лаоклейн Макамлейд оказался проворным и легко отскочил в сторону. Металл звякнул о металл, каждый старался одолеть другого. Гавин имел преимущество неустающей юности, но преимущество Лаоклейна заключалось в хладнокровии. Он слишком долго жил, чтобы позволить темпераменту победить себя, кроме того, ему помогало понимание того, что двигало Гавином. Он был убежден, что не поступил бы точно так же на месте Гавина.
Снова меч ударился о меч, рассекая воздух. Лезвие задело плоть, поранив руку Гавина. У него перехватило дыхание от резкой жгучей боли. Но он знал, что рана была легкая, и даже не взглянул на сочившуюся кровь. Но это может принести ему поражение, ведь он будет терять силу из-за потери крови.
Солнце уже полностью поднялось над горизонтом; и пот лился градом с обоих мужчин. Мечи
