– Они сражались за Джеймса III до его смерти. Потом Джеймс IV разделался со своими врагами, убрав самых богатых и титулованных. Некоторых отправили в ссылку, других лишили средств. Дункан не простил мне помощь, которую мне удалось оказать нашему королю, хотя он об этом и не говорит. Он все еще не может забыть о Галлхиеле.
– Галлхиел, – Дара тихо произнесла слово, как бы пробуя его. Лаоклейн испытал особый прилив чувств, когда услышал, как она произносит название замка. Не только Дункан с болью вспоминал его.
– Галлхиел, – повторил он. – Рассказывают, из далекой страны приехал норвежец. Выбрал самый красивый замок, до которого надо было добираться целый день, если ехать от моря. Убил хозяина, взял в жены его дочь, и она родила ему двух сыновей. Когда он вернулся на море, его старший сын плавал вместе с ним. Младший же остался на берегу. От него пошел наш род. Вот откуда наше имя.
– А что норвежец?
– Он больше не возвращался. Но, говорят, его жена осталась верна ему до смерти.
– Такое постоянство – редкость, – сказала она медленно, задумавшись о рассказанном.
Его рука нежно ласкала ее лицо, затем он прикрыл ею подбородок Дары, поднимая ее лицо к своим глазам.
– А ты, дорогая, ты будешь такой верной?
Она видела его напряжение и ответила:
– Да, я не так-то легко покоряюсь. Мою верность нельзя завоевать, ее надо заслужить.
Он нагнулся вперед, их губы почти касались.
– А как ее заслужить?
– И такой она останется, – прошептала она, когда их губы встретились.
Серо-голубой рассвет морозного утра. Дара смотрела в открытое окно и видела, как Лаоклейн садился на игреневого коня. Длинная шерстяная накидка закрывала бриджи и куртку на подкладке из мягкой кожи. Поля шляпы прикрывали его лицо, загорелое даже зимой. Его конь в черной с серебром попоне. Рука Лаоклейна, державшая поводья, была в черной латной рукавице.
Гервалт стоял рядом с ним. Хотя Дара не слышала их слов, она поняла, о чем они говорили.
– Гервалт, я даю тебе еще одно поручение.
– Не бойся, Лаоклейн. Я сделаю все. Моя жизнь тебе залогом.
Лаоклейн улыбнулся:
– Я этого не требую.
– А я бы и не позволил тебе этого, – спокойно ответил Гервалт. – Бог в помощь и скорее возвращайся.
– Я больше доверяю себе, чем Богу, друг. Он повернулся без лишних церемоний, за ним последовал посланник Джеймса. Поднятой рукой Лаоклейн приказал отправляться своим верховым. Их одежды были такими же темными, как и одежды их хозяина. Всадники поскакали на север и вскоре слились с бесцветным горизонтом.
Далеко от места их назначения, на юге, Таран расквартировывал воинов, вдвое больше обычного. На их оружии был герб графа Чилтона. Их лица выражали их настроение. Они были готовы к атаке. Они не были мрачны и с желанием ожидали ее. Воины жили на границе и привыкли иметь дело со смертью. Они стоически принимали тот факт, что она может настичь их, как и их врагов. Стоило больше бояться поражения и бесчестия, чем знакомого призрака.
В самом доме злость была безудержной. Овеин перестал притворяться, что он обеспокоен судьбой Дары. Он хорошо помнил ее как девчонку с плохими манерами, не умеющую себя вести, непослушную, с взъерошенными волосами и развевающимися юбками, неуправляемую, с острым язычком. Овеину хотелось лишь одного: увидеть поражение шотландцев, увидеть как можно больше убитых. Его слепая жгучая ненависть к шотландцам преобладала над мыслью о безопасности племянницы и о мести за смерть племянника.
Лорд Блекдин молча слушал, как Бранн сердито предупреждал дядю:
– Сначала мы узнаем, где находится Дара, и обеспечим ей безопасность. Когда это будет сделано, у нас останется достаточно времени для отмщения.
– Я не буду смотреть, как спасаются негодяи, пока ты рыщешь по залу в поисках девки!
Бранн вскочил так резко, что сзади него рухнул стул. Он руками ударил по длинному столу. В его глазах горела ярость.
– Та, кого ты называешь девкой, моя сестра! Это ради нее мы едем на Атдаир. Я не буду подвергать ее опасности из-за твоих чертовых ошибок!
Овеин произнес с отвращением:
– Ты готов отдать все за нее, даже свою жизнь. Неужели ты позволишь убийце Кервина убежать невредимым ради спасения девчонки? Она не отдаст свою жизнь, чтобы отомстить за смерть брата?
– Отдаст ли она или нет… Я не отдам ее жизнь, и ты тоже! Не раздражай меня больше, дядя. Иначе я поеду один!
Овеин забавлялся со своим золотым кольцом-печаткой с гелиотропом. Наконец он ответил, глядя на своего племянника прищуренными глазами:
– Я отдал приказ своим людям. Ты не уедешь отсюда без меня. Во всяком случае, живым!
Глядя на лицо Бранна, готового на убийство, вмешался Мерлион:
