Самым последним вошел Ракитин, но не сказал дочери ни слова. А на самого Комкова даже не взглянул, словно и не было его здесь.
Рябцев деловито потер руки и плюхнулся в кресло. На губах появилась едва заметная улыбка. Колючий взгляд майора вцепился в Николая. А по квартире уже шныряли опера. Николаю это не понравилось. Приходят, вмешиваются в частную жизнь.
– Майор, не помешало бы ордерок на обыск предъявить, – напомнил Николай о соблюдении законности при подобной процедуре.
Теперь улыбка майора сделалась ехидной.
– Да не суетись ты. Будет ордерок, – пообещал Рябцев и покосился на дверь ванной. Туда уже вошел лейтенант Огольцов. Не поленился встать на карачки, тщательно обследуя пространство под ванной. Пошарив в пыли, он извлек бумажный сверток. Недоуменно ощупывая его, вошел в комнату и, показав сверток Николаю, спросил:
– Это ваше?
Николаю достаточно было взглянуть мельком, чтобы узнать этот сверток. Его он видел в сумке у Алены. Поглядел на нее. Но девушка по-прежнему сидела и не отводила взгляда от ковра. Николай протяжно вздохнул, сообразив, каким образом этот сверток перекочевал из сумки Алены под ванну.
– Да, это мое, – ответил он несколько обреченным голосом и уже больше не глядел на Алену. Ссучилась девчонка. Обработали ее майор Рябцев с папашей. Ну да бог ей судья. Мало, что ли, он терпел подлянок от женщин?
Николай не видел, как загорелись глаза у майора Рябцева. А назойливый молодой оперок прицепился, как репейник.
– Значит, не отрицаете? – настойчиво спросил он.
Николай махнул рукой.
Алена уставилась на него, но ничего не сказала. Майор Рябцев чуть не зашипел на нее. И вздохнул облегченно, видя, что девушка не собирается разевать рот. А молчание майор ценил. Лихо подмигнул Алене и уже отдавал распоряжение лейтенанту Огольцову:
– Составляй протокол обнаружения и изъятия. Скажите нам, гражданин Комков, что в этом свертке?
– Вам интересно, возьмите и загляните.
– Сейчас заглянем. Обязательно, гражданин Комков. – Рябцев взял сверток в руки, помял его, пошуршав бумагой, и на майорском лице появилось откровенное недоумение, которое тут же перешло в растерянность, едва он разорвал бумагу. Он развернул сверток и извлек… книгу. Хлопая на нее глазами, повертел в руках. Прочитал:
– Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание. Да. – Казалось, все это майор проговорил на последнем вздохе. Все происшедшее он воспринял как заговор против него, майора Рябцева. Потом с лютой ненавистью посмотрел на Николая. Хотя тот и сам не находил объяснения всему этому.
– Да-а, – натянуто повторил майор и обратился к Николаю: – Что это вы, гражданин Комков, книгу держите под ванной?
– А разве это запрещено законом? – Николай не зря вспомнил про закон. Ордер на обыск ему так никто и не предъявил.
Майор велел всем выйти. Сам уходил последним. Уже на лестнице догнал Ракитина и, улыбнувшись через силу, сказал:
– А ты, оказывается, дурак! – И пошел догонять своих сотрудников, не обращая внимания на лопочущего оправдания Ракитина.
На свою дочь бизнесмен крупно обозлился. Даже не стал ее забирать от Комкова. В уме не укладывалось, как она посмела так поступить, дрянная девчонка.
Закрыв за майором Рябцевым дверь, Николай вернулся в комнату.
Алена стояла у окна, курила сигарету и смотрела, как из подъезда на ватных ногах вышел ее отец и сел в машину. Теперь он ей казался дряхлым стариком, которых Алена всегда презирала. Потому что ей нравились мужчины сильные, способные на самые отчаянные поступки. Отец оказался не таким. И Алена жалела его.
– Может, ты объяснишь, что все это значит? – В голосе Николая нисколько не было требовательности – скорее, мягкая, деликатная просьба.
– А чего тут объяснять, – хмыкнула Алена, все еще глядя в окно. – Рябцев хотел тебя подставить…
Николай понял ее недосказанность, сожалея, что даже спустя годы Ракитин не избавился от привычки делать подлости.
– Ну конечно, твой папочка…
Алена резко обернулась:
– Не говори так. Прошу тебя. Ты ничего не знаешь. Рябцев заставил его. Угрожал, если хочешь знать. Он боится. Боится Рябцева. Боится тебя. В последнее время он изменился. Стал каким-то не таким. Раздраженным. Грубым. Почти совсем не разговаривает с мамой. У нас была нормальная семья. Это ты понимаешь? – Девушка заплакала, не стесняясь своих слез.
Николаю стало жалко Алену. В последнее время она выглядела измученной. Лицо потускнело. Под глазами темные круги, в самих глазах ни капли радости.
Она пошла в прихожую, где висели ее плащ и сумка.
– Алена, ты уже уходишь? – Николай выскочил следом, но она уже стояла в туфлях и плаще.
– Я пойду. Мне надо…
– Подожди. Прошу тебя. – Николай попытался ее остановить, взял за плечи. – Не уходи. Пожалуйста.
Не поднимая на него глаз, Алена покачала головой и взялась за ручку двери.
– Дай я хотя бы провожу тебя?
Такой настойчивой он Алену еще не видел.
– Нет. Не надо. Я сама прекрасно доберусь. Знаешь, я больше не приду к тебе, – сказала она тихо и вышла, прикрыв за собой дверь.
На улице быстро потемнело. С севера на город наплыла огромная туча, предвещая проливной дождь. Полыхнула молния, и в ее свете Николай увидел идущую по тротуару к автобусной остановке Алену и спешащего за ней человека в спортивном костюме и белых кроссовках. Он шел позади Алены метрах в двадцати, сунув руки под спортивную куртку.
«Чего он топает за ней?» – подумал Николай и глядел теперь не на Алену, а на странного типа в спортивном костюме.
Николаю сверху была хорошо видна автобусная остановка. К сожалению, на ней – ни души.
«Фраер в спортивном костюме. Постой. Но ведь она говорила, что тогда тоже на автобусной остановке на нее напал человек, одетый в спортивный костюм». Николай бросился в прихожую.
Не прошло и минуты, как он уже выскочил из подъезда и побежал за Аленой. Но она и тот человек уже свернули за угол.
Глава 28
После того как Конопатому пришлось «замочить» капитана, представившегося участковым инспектором, оставаться в старом доме было нельзя. Мента будут искать и в конце концов обязательно найдут.
Этой же ночью Конопатый ушел. До утра слонялся по городу, таская за собой здоровенную сумку. А утром в пивной познакомился со стариком-алкашом, который с ходу предложил пожить у него, как только узнал, что Конопатому негде жить. Пришлось под это дело взять бутылку водки. Этим Конопатый сразу завоевал доверие старика.
