шоферу, который в конце концов и отвез его в обкомовскую поликлинику.
Яник, живя у родителей и подворовывая деньги, часто пользовался отсутствием отца, когда тот ездил в командировки. В центре города оставалась пустая, великолепно обставленная и заваленная дареными коньяками квартира, пользовавшаяся популярностью у девчонок и у ребят богатых родителей, перед которыми Ян пресмыкался. Во время попоек-гулянок Яник плотно подсел на наркотики. Дома теперь собирался притон, все кололись, а когда отец пытался устроить разборки, то это не помогало, и тогда он стал приводить туда глухонемых бабок — следить за жильем. Тетки часто находили в чайнике кипятящиеся шприцы и их разбивали, просто не слыша угроз Яна, и тогда он начал над ними издеваться: глухонемые чувствовали колебания воздуха и на них реагировали, и Яник специально топал по полу, заставляя их прибегать понапрасну. Илюша брался отчитывать сына и теперь слышал в ответ: «Заткнись, жидовская морда, ты мне не отец!». «Я тебя вырастил, кем ты стал?!» — парировал отчим…
Илья неоднократно устраивал пасынка на заготовительную денежную должность и в другие места, но тот просаживал подотчетные государственные деньги на наркотики, а Илюше приходилось все покрывать. Кизлярский родственник-миллионер подарил Яну машину и взял к себе на работу, но опять безуспешно. И тогда Илья, так как помог Л. Мараеву, обязал братьев последнего опекать Яника, что те отныне и делали…
Все братья Мараевы вышли в люди благодаря спорту, хотя высот достиг только один из младших — Хусейн, став мастером спорта международного класса по дзюдо и, выиграв множество международных соревнований, став чемпионом Европы. Другой брат Мараевых стал ментом (младшим лейтенантом милиции), чтобы хоть что-то из себя представлять и жениться на дочке министра просвещения Умарова. Когда Хусейн возглавил КОУНХ и фактически рулил с Ямадаевым в республике, то младшего лейтенанта… поставили замминистром внутренних дел.
Хусейн также засветился в попытке группового изнасилования, домогаясь на квартире у своего друга, тренера и наставника Исы Эгалуева девушки, но она выпрыгнула с четвертого этажа и сломала себе бедро, получила сотрясение мозга — и выжила. На Хусейна возбудили уголовное дело. И опять помог КГБ в лице Дятлова, в то время бывшего уже секретарем обкома КПСС ЧИАССР по надзору за административными органами, то есть за органами КГБ и МВД. В ход пустили и деньги, примерно 20 тысяч было выплачено следователю и девушке.
Как дзюдоисту, Хусейну дали диплом университета, хотя он там бывал раза три за все годы учебы, как и другие спортсмены. Когда началось интенсивное покорение Москвы чеченцами в 80-е годы, Хусейн также принял участие в оргпреступности, отметился в Южном Порту, как и многие, занимаясь кидняками автомобилей, а во времена кооперации принуждая коммерсантов платить дань за охрану и прочее.
С приходом Дудаева к президентству, Хусейн рванул из Москвы в Чечню, где прошло закрытое Ченхоевское совещание и решено было пробираться во власть. На старшего брата Дудаева, Бекмурзу, было оказано давление, и он рекомендовал Джохару привлечь Яраги Мамодаева и Хусейна Мараева к управлению республикой. Они так успешно для своего кармана поуправляли народным богатством, что в результате на их загрансчетах появились круглые суммы.
После того, как у Ченхоевцев Мараевых произошла стычка с религиозным тэйпом Арсановых, поддерживаемых не только в Чечне, но и в Ингушетии, и погиб один из самых уважаемых его членов, — Мараевым и Мамодаевым стало небезопасно находиться на родине. Тем более, Хусейн публично бравировал мерседесом, прошитым пулями неизвестного, говоря, что в него стреляли, но он чудом остался жив. Хотя, при ближайшем рассмотрении, в таком изрешеченном пулями мерседесе выжить было нельзя. На удивление, многие пули были выпущены изнутри, из салона автомобиля, судя по их выходу: характерным розочкам на металле кузова.
Мараевы уехали в Турцию, Мамодаев поначалу — в Москву.
8. Спекуляции в особо крупных размерах; партийный бордель.
(Упоминаются: Тамара Салгериева и ее родственники, генералы Семенов и Рэм, первый зам МВД ЧИАССР Гусинин, А. Абдулвадудов и Р. Габисов, Абдул-Кахир и Абдул-Кадыр Арсановы, Кадзоева и ее сын Борис, Сатуева, Эмиш Гучигов, Завгаев, Брынцалов, Ельцин, Березовский, Мамед Муталибов, наркобарыга Илона, Батыр Дахкильгов, Амирхан Ш., Шабазгирей, Даудов, Щелоков, ювелир Алиев, подполковник Аристов, Абдул Эрзанукаев, Коля Балбошин, Басаев, Кобзон, министр Куликов, Ася Сулейманова, Масхадов, Р. Кадыров).
Как пример, назовем лишь несколько имен участников событий. Тамара Салгериева была одной из самых защищенных спекулянток Чечни (ныне проживает в Турции, Карачаево- Черкессии, Чечне и Москве на Рублевке у зятя). Ее муж Х., бывший майором милиции Заводского РОВД Грозного, затем получивший повышение и звание подполковника и ставший начальником РОВД Шатоевского района, прекрасно знал, что его тучная, похожая на жабу жена не гнушается любыми деньгами и ложится со всеми, с кем можно, покупая юных любовников.
Тамара, прикрываемая должностью мужа, спекулировала бриллиантовыми изделиями и импортной мебелью. Смекалка, однако, уберегла ее от одной из готовившихся интриг двоих ее сожителей, собиравшихся «кинуть» Тамару на перепродаже автомашины… Свою дочь Тамара вовремя выдала замуж за генерала Семенова (см. книгу «Мафия ФСБ»). Командующий сухопутными войсками России, Семенов позже стал президентом Карачаево-Черкессии.
В свое время Тамара Салгериева получала прибыль с борделей, которые при горбачевском правлении держала на персональной даче-дворце бывшего первого зама МВД ЧИАССР Гусинина, рядом с Аргунским ЛТП среди прудов с форелью и соответствующей красоты пейзажа. Все партийные бонзы и менты высшей категории были ее клиентами: то есть те, от кого зависела республика, сами попали в зависимость от Тамары и якобы стоявшего в стороне Абдул-Кахира Арсанова, а точней, от их порно-видеосъемок.
Абдул-Кахир, будучи начальником медотдела МВД ЧИАССР и находясь в звании полковника, приватизировал этот гостиничный комплекс, превратив его в ВИП-бордель. Фармацевт по образованию, изначально Арсанов работал в аптеке, затем перешел в аптекоуправление, а вскоре стал его начальником по ЧИАССР. Так формировался его начальный капитал. Хотя по официальным данным в Советском Союзе наркомании не было, Абдул-Кахир прекрасно знал реальную стоимость наркосодержащих препаратов и потребность в них у населения.
Вся семья Арсановых, переехав из Ачхой-Мартана, проживала в Грозном на улице Первомайской напротив Первой горбольницы, где часто, около станции скорой помощи, находившейся напротив их дома, крутились наркозависимые, упрашивавшие врачей продать хотя бы одну-две ампулы морфина, омнопона, промедола и т. д. Зная это, старший Арсанов списывал наркотики за истечением срока годности. Да и другими путями, через младшего брата Кадыра, в то время еще учившегося в Горском сельхозинституте Орджоникидзе, он наладил реализацию, сначала — по месту учебы брата.
Оснований для списания наркотиков у старшего было множество. Так, однажды специально была повреждена водопроводная труба в комнате- хранилище наркотических средств и устроен искусственный потоп; подмочив несколько больших упаковок, Абдул-Кахир, как начальник аптекоуправления, сразу создал комиссию, где был председателем, и, хотя один из членов комиссии всегда был откомандирован от МВД, они были в доле. Акт составили — и списали десятки тысяч пачек наркотических средств.
Использовался и такой путь: через онкодиспансер, куда поступало большое количество обезболивающих, в сговоре со старшей медсестрой составлялись списки на мертвые души, — уже умерших людей, которым выписывались наркотики, как живым.
Этот бизнес в дальнейшем был перенесен в Грозный, и прямо из дома Арсановых на Первомайской, куда входил только один доверенный, был налажен массовый сбыт наркотиков. На углу, рядом с домом, находилась парикмахерская, и в комнате ожидания, где стояли на столах шашки и шахматы, томились, страдая от абстиненции, наркозависимые «пациенты». Курьер собирал с них деньги, удалялся к Арсановым и, возвратившись, выдавал дозы клиентам, которые тут же в парикмахерской проводили самолечение.
Наркобизнес в Чечне налажен был на высшем уровне: замминистра здравохранения Кадзоева вкупе с Арсановым списывали наркотики и через своих доверенных лиц их реализовывали. Так, Кадзоева пользовалась услугами своей родственницы, школьной учительницы, также Кадзоевой, а по мужу — Сатуевой (она была к тому времени вдовой), которая жила в одном дворе с Эмишем Гучиговым и продавала наркотики через своего сына Бориса (впоследствии убитого).
Борис, тогда студент университета, был стукачом; продавая наркотики, он тут же подставлял купивших их рядовых наркоманов, но преимущественно тех, кто происходил из обеспеченных семей.
Борис работал на Мамеда Муталибова. Один раз у Бориса получился прокол. Решив подставить сокурсника из очень обеспеченной семьи, он как бы невзначай попросил его подержать пузырек с таблетками, в то время как парень даже не знал, что это такое. Борис якобы по нужде зашел в университет, и в этот момент вышедшие из стоявших неподалеку автомобилей сотрудники уголовного розыска во главе с Мамедом Муталибовым задержали этого парня и отвезли в Ленинский РОВД, где и зарегистрировали изъятие наркотиков, объяснив студенту, чем все это для него кончится и вымогая крупную сумму денег.
Студент обещал собрать нужную сумму, вышел и разыскал Бориса. Произошел подробный разговор о передаче наркотиков, и Борис нагло сказал: «Ты же меня не сдашь, что это я передал тебе наркотики? Советую тебе самому заплатить сейчас всю сумму, так как у меня денег нет». Эта беседа была записана студентом на предусмотрительно положенный в портфель диктофон, разговор был тут же прокручен для Бориса — и отнесен в РОВД. «Твое дерьмо, ты сам его и чисти», пояснил умный студент.
Тогда Боре пришлось упрашивать уже своих компаньонов по бизнесу, чтобы они остановили дело и не вели расследование против сокурсника, иначе его самого ожидал бы срок куда более существенный, чем светил этому парню. Борису пришлось заплатить своим компаньонам.
(Приводим отрывок из книги «Мафия ФСБ). Мамед Муталибов, бывший начальник Отдела по борьбе с оборотом наркотиков в Ленинском РОВД города Грозного, был первым взяточником и весьма интересной личностью. На него работала половина грозненских наркоманов и наркодиллеров, продававших также и его наркотики. Когда в Грозный приезжала известная наркобарыга Илона, в советское время снабжавшая все Черноморское побережье Кавказа наркотиками, скупавшая краденые бриллианты, золото, антикварные ценные вещи, — то ее в аэропорту встречал Мамед и возил к другим крупным барыгам ЧИАССР, таким, как Батыр Дахкильгов, Амирхан Ш., Шабазгирей, а также к барыгам Назрани.
Там Илона выбирала для закупки морфин-сырец и другие наркотики, пряча их в целлофановом пакете в тогда модную высокую прическу, куда женщины для крепости и лучшей сохранности сложного строения часто вставляли поллитровые и даже литровые стеклянные банки, — и под охраной Мамеда возвращалась к себе в Сухуми, Поти, Батуми. А Мамед имел свою долю.
В МВД он был на хорошем счету потому, что, по существовавшей в то время системе процентности раскрытия преступлений, являлся одним из первых, и потому, что его сестра была замужем за заместителем министра внутренних дел Даудовым. Сажая случайных наркоманов, едва ли не впервые решившихся покурить анашу, Муталибов, с помощью подставлявших их агентов, повышал отчетность. Если же кто-то из наркоманов был из состоятельной семьи или сам имел деньги, то за таким Мамед мог следить целыми сутками: захватывал, и получал свою взятку. В этом он также превзошел всех коллег. А отобранные наркотики он пускал в продажу, реализовывая через барыг, работавших на него.
Так осуществлялся «круговорот наркотиков в природе»: изымая у одних барыг и беря взятки, Мамед отдавал наркоту для продажи другим барыгам, около которых ставил свои засады и захватывал приобретших дозу простых потребителей, реквизируя наркотики вновь — и опять беря взятки. Сам он не пил, не курил; единственной его любовью и целью были деньги — и машины. Купив сначала одни-другие «Жигули», он приобрел ГАЗ-24, затем ГАЗ-24-10: как только выходила новая отечественная модель, он ее брал, а в то время это пристально отслеживал ОБХСС. Обычно машины покупались по доверенности на других лиц, но Мамед увязывал это со своими коллегами.
Когда Брежнев еще был у власти, но КГБ с Андроповым во главе занимал все более главенствующие позиции, оттесняя Щелокова с его МВД, и фактически началась война за власть между КГБ и МВД и перекинулась на регионы, — тогда сотрудниками КГБ ЧИАССР была проведена следующая операция. Один ювелир, Алиев, состоявший в близких дружеских отношениях с начальствующим составом Ленинского РОВД и другими сотрудниками милиции ЧИАССР, построил с ними такую схему. Договариваясь к кем-то (например, стоматологами) о покупке золота, он, как ювелир, подставлял их, «сдавая» ментам, которые конфисковывали золото и брали крупные взятки. Так случилось и со стоматологом из 4-й больницы Заводского района Грозного, хорошим человеком по имени Константин, получившим срок и отправленным в лагерь Алды.
КГБ узнал об этих операциях — и провел свою встречную акцию, захватив человек шесть сотрудников МВД, в том числе подполковника Аристова, «пустив» его как главаря. А когда на них собирали характеристики и другие следственные материалы, то Муталибов выступил, оказав солидарность и не дав показаний против своих сослуживцев. А так как он числился чуть ли не первым взяточником, и КГБ имел об этом всю информацию, то отказ от дачи свидетельств послужил поводом для его увольнения из органов МВД.
Мамед унывал не долго. Он нашел свою стезю в криминальных «кидняках» машин в Южном Порту в Москве, — куда и перебрался. Там он также преуспевал, сколотив со своим школьным другом Абдулом Эрзанукаевым, который стал лидером группировки, бригаду по кидняку автомашин. Абдул, прежде осужденный по малолетству за удар ножом с целью грабежа в парке Кирова города Грозного, затем участвовал вместе со ставшим ментом Мамедом в оперативных рейдах по поимке наркоманов. Они часто ездили на Абдуловской машине, с ними в команде был хоть и не мент, но школьный друг — наркоман, специализировавшийся на рулетке по распространению билетов ДОСААФ с целью мошенничества, — Коля Балбошин по кличке
