последней сводке их самих оттуда выбил отряд 'Долга'.
— Эх, конфликт сталкерских кланов типичный пример конфликтов в истории человечества — заметил Гарев — Война из-за идеологий. Одни за свободу без ограничений, другие за максимальное ограничение. И здесь тоже люди убивают друг друга из-за разных взглядов на те или иные вещи и разных мнений. Из-за идеологий много крови пролилось в истории человечества.
— Глеб, ты же умный мужик, зачем такое несёшь? — поморщился Сотнич — Идейные воззрения лишь повод и прикрытие, а истинные причины всех войн как правило банально корыстные. Так и тут: сталкеры 'Свободы' просто хотят беспрепятственно торговать артефактами, потому и воюют с 'Долгом' и военными. А разглагольствования про гласность и свободный доступ лишь идейное обоснование.
— Ну не знаю — сказал Дон Кихот — Ребята из 'Свободы', с которыми мне доводилось общаться, верят в это искренне.
— Вполне возможно — ответил Сотнич — Человек так устроен, что ему неохота выглядеть в своих глазах подонком и он всегда ищет моральное оправдание. Под любое недоброе дело можно измыслить красивую идеологию. Только на протяжении истории человечества идеологии обычно появлялись очень кстати какой-то насущной проблеме. Также и с войнами на идеологической почве. Война, как сказал один мыслитель, лишь продолжение политики иными средствами, а политика — концентрированное выражение экономики. Так что во всех крупных конфликтах надо искать в первую очередь корыстные мотивы, а идейные расхождения тут — дело второстепенное.
'Резон в его словах есть' — мысленно заметил Дон Кихот — 'Человек очень алчная, корыстолюбивая скотина, во всяком случае таких типусов очень много. На какие только гнусности некоторые ни идут, только чтобы выгадать больше шуршащих бумажек, позволяющих сытно жрать и ни в чём себе не отказывать. Пожалуй, человек единственное на планете существо, способное перерезать глотку себе подобному ради лишней порции жратвы и ценных вещей, даже если всё равно уже имеет достаточно для нормальной жизни. Как говорится, когда речь идёт о деньгах, родной отец не отец. Жажда наживы — вот что движет большинством человеческих существ. Эх, кто как не я имел кучу возможностей это наблюдать?'.
— Не согласен — ответил Гарев — В истории полно примеров, когда многие нелогичные с экономической точки зрения действия целых государств были обоснованы чисто идейными соображениями. Взять хотя бы помощь Советского Союза развивающимся странам.
— Просто стремились влияние укрепить — проворчал Сотнич — И вообще, у руля тогда стояли старые маразматики, которые отталкивали выгодных союзников, но помогали всяким вшивым компартиям племени мумбо-юмбо.
— Вот ты, Глеб, по слухам, добровольцем воевал где-то то ли на Балканах, то ли в Африке — сказал Никольский — Зачем ты пошёл рисковать жизнью?
— 'Я хату покинул, ушёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать' — с улыбкой продекламировал Гарев — Наверное пафосно прозвучит, но в жизни человека иногда бывают моменты, когда нельзя спокойно смотреть на творящееся зло. И приходится брать в руки оружие, чтобы установить справедливость. Я помогал вождю восставших крестьян свергнуть тирана, творящего геноцид собственного народа в обмен на подачки транснациональных корпораций. Потом я помогал войскам одной маленькой, но свободолюбивой страны противостоять оккупационным легионам мирового жандарма. Я считаю, что всё это прошел не зря, хоть может и было неразумно с точки зрения обывателя. В любом случае, я получил дорогой жизненный опыт.
— Авантюрист — проворчал Сотнич — Искатель приключений. Адреналину на самом деле тебе не хватало. Нет, я понимаю, когда враг напал на твою страну, мужик обязан взять автомат, чтоб защитить дом и семью. А специально ехать за тридевять земель, чтоб насаждать абстрактную справедливость в чужих разборках — дурость и позёрство.
— Иногда мне самому казалось, что я поступаю глупо — ответил Гарев — Но повторяю, я шёл воевать не за деньги — за идеалы.
— Что и требовалось доказать — удовлетворенно констатировал учёный — А вообще, я скажу, что причина войн глубже, чем лежащие на поверхности экономические мотивы. Вспомните, как война, несмотря на все её ужасы, романтизирована в массовом сознании, в культуре человечества. В чём причина такого отношения, почему война кажется многим людям такой притягательной? Только не надо говорить, что человек де-по природе агрессивное существо, практика показывает, что у психически здорового индивида необходимость убить другого человека вызывает неприятие и стресс. В чём же тогда причина? А всё дело в том, что война — область, где человек каждый день ходит под смертью, а потому вынужден раскрыться во всей полноте своей истинной сущности. Человек поставлен в экстремальные условия, где ему часто приходится выбирать между спасением собственной шкуры и благополучием товарищей по оружию и дела, за которое он воюет. Тут поневоле приходится открыть истинное лицо, спрятаться за маской-образом не удаётся. Опять же, возможность совершить красивый подвиг, акт самопожертвования. Усугубляет это то, что на войне человеку деваться некуда, отказаться идти в мясорубку он не может, разве что дезертировать.
'А ведь учёный верно говорит' — подумал Дон Кихот — 'Кто-то из философов ещё сказал, что постичь истину можно только в пограничных между жизнью и смертью состояниях. Мы все одинаково ведём себя, когда ходим в булочную за хлебом или в кино, но когда речь идёт о необходимости проявить силу, рискуя жизнью и здоровьем, то каждый ведет себя по-разному. Зона каждого человека как рентгеном просвечивает, сразу становится видно, кто что собой представляет, и если ты гнилой, то ты никак не замаскируешься, никаким имиджем 'хорошего парня'. А ведь многие люди так и живут всю жизнь с репутацией хороших людей — просто потому что жизнь ни разу не ставила их в ситуацию, где надо было выбрать, как поступить: как человек, или как слизняк. Конечно, далеко не всегда получается быть рыцарем без страха и упрёка, жизнь штука такая, часто приходится идти на сделки с совестью, многое терпеть, засунув гордость в задницу. Но бывают ситуации, когда надо умереть и вытерпеть какие угодно пытки, но не поступиться главным. Да, Никольский прав, жизненная ситуация на грани жизни и смерти позволяет человеку раскрыться во всей полноте благородства или низости, подчас неожиданно даже для себя самого. Огромные возможности для самопознания. Может поэтому сытым обывателям в мягких креслах так притягателен мир Зоны?'.
Размышления вызвали в памяти Дон Кихота давнюю историю, которая приключилась с ним в Зоне, когда он только ступил на стезю сталкера.
— Однажды был со мной случай — сказал Дон Кихот — Я иногда думаю, правильно ли я поступил? Глупо, конечно, но такая мысль посещает.
— Расскажи — попросил Вершинин.
— Мне тоже было бы интересно услышать — поддержал Гарев.
— Ну значит так — начал Дон Кихот — Было это тогда, когда я только пришёл в Зону…
Давняя история
— Стоять! — раздался окрик Пасечника — Не видишь, впереди 'воронка'? Внимательней гляди, парень, Зона — это тебе не аллея для прогулок. Не успеешь оглянуться, как кишки по веткам разбросает.
Дон Кихот промолчал, чувствуя стыд. Ведь признаки 'воронки' были налицо: закрученная по часовой стрелке трава, гниющие куски мяса, разбросанные по сторонам аномалии. Конечно, он в Зоне без году неделя, но всё равно.
— Ладно, новичку простительно — добродушно сказал Пасечник — Но помни, что Зона не прощает беспечности. А наказание — кошмарная казнь любого сорта.
Пасечник вытащил из кармана гайку, и размахнувшись, швырнул её немного в сторону от 'воронки'. Метательный снаряд преодолел всю траекторию без видимых странностей.
— Ну, чего встал — проворчал Пасечник — Ступай вперёд.
Подавив недовольный вздох, Дон Кихот направился вслед за упавшей гайкой. Малоприятная роль новичка в Зоне — идти первым вслед за брошенным болтом или гайкой, служа ветерану живым минным
