Теперь понятно: надо было подняться этажом выше, там расписание, и тогда были бы его пушистые ресницы, и упавший к ногам конспект, и встретившиеся взгляды.
Сколько времени-то потеряно… Или – все, что ни делается, – к лучшему? Или – твое от тебя все равно никуда не уйдет?
Да ну их, эти вопросы!
– Игорь, у вас на факультете доска с расписанием была на третьем этаже?
– Да. Если ты крутила роман с кем-то из наших, не говори мне ничего, хорошо?
Романа не случилось. Тогда. А вот теперь – уже, кажется, без вариантов.
– Хватит трепаться. Целуй меня!
– Ты не понимаешь. Я пятнадцать лет тебя хотел.
– Бедный… А почему в больнице выпендривался? А сейчас… Ты это, будь или не будь. Я же не железная, чтобы меня просто так трогать за всяческие эрогенные зоны.
Он доиграется! Дождется! Уже давно была бы вторая серия эротической картины «Совращение строптивого». Если бы не эта дикая головная боль…
– Катя, мне поговорить с тобой надо. Похоже, Арина человека убила. Я перепугался, что это подстава, и удрал. И потом, мне с тобой надо было переговорить. Объяснить, что могут быть проблемы. Все-таки я слишком долго тебя ждал и искал, чтобы исчезнуть без объяснений… Там, кажется, уже менты были. И девчонка возле подъезда. Так таращилась, наверное, узнает? Меня скоро поймают? Ты же в таких вопросах разбираешься.
Глаза мгновенно открылись, голова перестала болеть.
Катя изумленно уставилась на бледного расстроенного Игоря. Она собиралась задать тысячу вопросов.
Какая Арина? Что значит – убила? При чем тут подстава? Удрал – откуда?
Но только ничего она спросить не успела. В квартиру ворвался наряд милиции, на запястьях Игоря щелкнули наручники. От растерянности она даже забыла потребовать разъяснений. Все произошло очень стремительно, буквально за несколько секунд…
– В чем не виноват Игорь? В чем?
Лика подскочила к Ольге, присела на корточки и снова повторила:
– В чем не виноват Костенко?
Ольга молчала. А вот ее взгляд – говорил, и ни одной цензурной фразы в этом мысленном монологе явно не присутствовало.
– Я хочу извиниться, – с трудом пробормотала Вронская. И пылко добавила: – Но вы сами виноваты! Тоже мне, придумали, досками размахивать! Ой, подождите, подождите, – увидев, что Ольга приподнимается, заволновалась Вронская. – Может, вам даже лучше пока не вставать! Вдруг вы головой ударились и вам нельзя шевелиться?! Я вызвала «Скорую». Не волнуйтесь, с минуты на минуту вас осмотрит врач.
Из глаз Ольги хлынули слезы.
– Вы меня так напугали… Который час теперь? Игорь скоро придет, обеда нет. Обеда нет. Что, яичницей мужа кормить, что ли?…
Она отвернулась к стене, сжалась в комок. Изумленно наблюдая за вздрагивающими в искреннем горе плечами, Лика размышляла о месте обеда в системе ценностей.
Ольгу не заботит, что у нее могут быть проблемы со здоровьем. Что журналистку пыталась побить – ей тоже не стыдно. А вот котлет милому не нажарила – ой, беда, беда.
«Да она же специально притворяется, – решила Лика, подходя к окну. – Слава богу, „Скорая“ наконец- то, с нашими пробками помереть можно, пока врачи доедут. Она специально притворяется, потому что поняла – я расслышала ту фразу, которую она сказала, приходя в себя. Игорь ни в чем не виноват… А кто виноват? Кажется, я знаю ответ на этот вопрос!»
Врач, невысокий, лет двадцати пяти, окинув взглядом гостиную, подмигнул:
– Что, девочки, мужика не поделили? Была битва на мясорубках?
Стараясь не расхохотаться (очень проницательный эскулап!), Лика поинтересовалась:
– Как здоровье девушки? Жить будет?
– Еще бы! На всякий случай держись от нее подальше!
Вполуха прислушиваясь к беседе врача с Ольгой, Вронская вышла из комнаты, позвонила няне.
С Даринкой, судя по Светиным уверениям, все было в полном порядке.
– Нет, не тошнит, голова не кружится, – доносился из гостиной слабый голос.
И тогда Лика, мельком посмотрев на свое отражение в висевшем в прихожей зеркале, на цыпочках прокралась к входной двери. Делать в этой квартире, похоже, было уже совершенно нечего.
Скорее, скорее. Набрать знакомый телефонный номер, тот самый, что был и в книжке Ольги.
Пока не понятно, что говорить. И как затронуть столь щекотливую тему. Но… это тот самый случай, когда «легенду» придумать проще простого. А там уже можно действовать по обстоятельствам…
«Абонент отключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил равнодушный женский голос.
Лика села в машину, сняла пиджак и забарабанила пальцами по рулю.
Он не отвечает. Уехал? Отключил телефон?
Или?…
– Ну точно!
«Фордик» истошно засигналил в унисон восклицанию, и Вронская завертела головой по сторонам. К счастью, перепуганных нечаянным гудком людей вокруг не оказалось.
– Точно, точно! Он, скорее всего, просто поменял телефон. Мы не созванивались года полтора. И чем сидеть и тупо ждать у моря погоды, надо просто перезвонить в редакцию и выяснить его координаты у корра отдела политики!
В редакцию… К горлу невольно подступил комок. Декретный отпуск ударил больнее всего по журналистике. График кормлений очень плохо сочетается с репортерской работой, «горячая» тема может потребовать много времени, а ребеночек все равно важнее дедлайна. А еще в связи с тем, что Даринка пока маленькая, приходится пропускать планерки и вообще по минимуму появляться в офисе. Конечно, это все – на какой-то период времени, потом можно будет работать в любимом еженедельнике «Ведомости» в прежнем формате. И даже снова начать плеваться. Редакция портит характер и расшатывает нервную систему куда больше, чем написание книжек. Книжку писать – одно удовольствие, лежишь на кроватке с ноутом на пузе и сочиняешь себе. А в газете все всегда горит, кипит, все на нервах – журналисты, начальство. В день сдачи номера никто нормальным тоном не разговаривает, народ исключительно орет. И хочется отпуска, пенсии, больничного или хотя бы выходного, чтобы отдохнуть от этого дурдома… Но, как теперь выясняется, нет худшего наказания, чем затянувшийся отдых.
– Все-таки я – журналистка. А писательство – это хобби, – бормотала Лика, пролистывая записную книжку в памяти телефона. – Или – я просто жадина, которой нужно всего и побольше? И если я брошу сочинять свои детективчики, мне тоже будет грустно? Хм, а может, попробовать?
Она нашла в списке фамилию корреспондента отдела политики и улыбнулась. Пять лет назад на ее визитке была именно такая должность. Как быстро летит время, и как много может измениться за два года.
Только вот политика по-прежнему остается одной из самых интересных журналистских специализаций. Там есть события, энергия, характеры, власть, борьба.
От нахлынувших воспоминаний глаза вдруг наполнились слезами.
«Не хватало еще разреветься из-за тоски по родному еженедельнику, – спохватилась Лика и нажала на кнопку вызова:
– Привет, солнце, это Вронская. Узнал, говоришь? Жаль, значит, богатой не буду. Да, я очень корыстна, а будто бы ты другой! Слушай, дай мне номер Зайцева. Жду. Стоп, стоп, ты уверен, что телефон правильный? Не менялся… Странно. Я ему звонила, он не ответил. И я решила, что он просто номер поменял. Что?! Куда его назначают? Не может быть! Я тоже в шоке…
Она медленно опустила телефон на сиденье.
Да, это не сумасшествие. Вот аппарат в ее руке – значит, разговор действительно был. Хотя и кажется,
