С собой Марек приносил бутылку самого лучшего самогона из собственных запасов. Сидел на кухне и рассказывал забавные истории из своей комсомольской юности. Много шутил и отпускал комплименты в адрес Татьяны. Определенно, что ему хотелось понравиться и наладить с ней добрые отношения. Но та держалась с ним подчеркнуто сухо и сдержано.
— Володя, не приучай Марека к нашему дому, — попросила она после его очередного визита.
— Почему? — удивился я.
— Скользкий он тип.
— Пожалуйста.
— Спасибо.
Через неделю к нам пожаловала моя старшая сестра со своим мужем. Чтобы посмотреть, как я устроился здесь, в поселке Вихляево. О чем она заявила сразу же с порога. И, едва сняв верхнюю одежду, принялась с сосредоточенным видом, рысцой, обегать квартиру, разглядывать каждый угол и комментировать то, что увидела.
За Шурой, словно собачка на поводке, неотступно следовал Гера. Кивал и во всем с ней соглашался. За то время, что мы с ним не встречались, он разительно изменился. Сейчас это был совсем другой человек, чем прежде. Гораздо мягче и послушнее. Вот так Шура! Она сумела усмирить буйный нрав мужа и приспособить его под себя.
При осмотре квартиры моя сестра высказала множество советов, замечаний и предложений. Но в целом осталась довольной. Во всяком случае, на словах.
Шура и Татьяна занялись на кухне приготовлением обеда. Что, как правило, позволяет женщинам лучше узнать и понять друг друга. Мы же с Герой уединились в комнате, служившей гостиной. Стало быть, для мужского общения. Он скинул тесноватый пиджак и повесил его на спинку стула. Расстегнул две верхние пуговицы и облегченно вздохнул. Потом долго и опасливо устраивался в кресле, словно боясь, что из него выскочит пружина и вонзится ему в зад.
— Ну, ты как, Володя? — спросил он на правах старшего, разглядывая стену напротив себя, с висевшими на ней картинами.
— Ни шатко, ни валко.
Честно, я никогда не испытывал к Гере особой симпатии, и, по-моему, совершенно взаимно. Он был обычным, ничем не примечательным мужиком. Со своими тараканами в голове. С минусами и плюсами. Но главным для меня было то, что он был мужем моей сестры.
— И как тебе житуха в этом поселке?
— Я уж с ней свыкся, — ответил я. — Отсюда и нужно танцевать.
— Понимаю. Я как бы твой родственник и того… желаю тебе одного добра.
— Мне известно.
— Кстати, что это за девица у тебя в доме? — оживившись, поинтересовался Гера. — Раньше я почему-то ее не видел.
— Это — Татьяна. Я же представлял вас друг другу в коридоре. Ты еще пожимал ей руку. Или забыл? Мы познакомились, когда вместе лежали в больнице.
— Ничего не скажешь, Володя. Нашел подходящее место для знакомства, — заметил он.
— В театре, конечно, знакомиться лучше, — согласился я.
— Она, случайно, не хворая?
— Была, теперь нет. Поправилась.
— Приезжая? То есть, откуда она родом?
— Из Красноярска.
— Ух ты, не ближний свет. Сибирь. Но ты с ней только того… не сильно расслабляйся. Мало ли чего, — неопределенно поводил рукой в воздухе Гера. — Сейчас с приезжими необходимо соблюдать крайнюю осторожность.
— Думаешь, кто-нибудь позарится на эту квартиру в поселке рядом с городской свалкой?
— Еще как позарится! Ты просто плохо знаешь людей. Некоторые за копейку готовы убить. Убить, и не перекреститься, — авторитетно заявил он. — А как она вообще?
— Вообще? Вполне прилично.
— Ты меня не понял, Володя. Я имею в виду, гм, в чисто женском плане?
— У Татьяны красивый голос.
— Я обратил внимание. Голос у нее и впрямь красивый. А то бывает такой, что живого в гроб вгонит. Как железом по стеклу, — вздохнул Гера. Видимо, у него имелся печальный опыт на этот счет. — А какая у Татьяны профессия?
— Она — дикторша.
— Смотри-ка! Наверное, денежная профессия?
— Это точно. Деньги лопатой гребет. Но пока Татьяна сидит дома. Слушай, Гера, а как ты? Как у тебя с работой? — спросил я, устав отвечать на его вопросы.
— Знаешь, нормально. Я ведь ушел из железнодорожного депо. Надоело, понимаешь, горбатиться за гроши. Которые к тому же не всегда выплачивают в срок. Шура тебе говорила, что мы купили садовый участок за городом? Ближе к лету переберусь туда жить. Хочется на старости лет пожить в свое удовольствие.
— Отличная новость. Я рад, — сказал я. — А как у вас с деньгами?
— Обыкновенно. Крутимся-вертимся. Как все, — ответил Гера. Взгляд его блуждал по комнате, перескакивая с предмета на предмет.
— Если тебе что-то понравилось, то можешь взять. Не стесняйся. Сестра, по-моему, оставила мне слишком много дядиных вещей.
— Это не мое дело, Володя. Пускай решает Шура.
Прервав нашу затянувшуюся беседу, нас позвали обедать на кухню. Признаться, эта беседа мне изрядно наскучила и начала тяготить. Да и Геру под конец тоже. Бедняга с трудом сдерживал зевоту.
За столом говорила в основном Шура. Извинялась за незатейливые блюда, приготовленные на скорую руку, рассказывала последние новости своего городка. Восхищалась нынешней ранней весной. Жаловалась на частое нарушение графика движения пригородных электричек. Хвалила меня за мой выбор, то есть за Татьяну. Поскольку в доме без женщины не обойтись, а без такой рукодельницы — тем более. Шура договорилась даже до того, что теперь, дескать, ей было не страшно и умереть. Было на кого меня оставить.
Не проронивший до этого мгновения ни звука, Гера не сдержался и громко высморкался в салфетку. Естественно, мужик обиделся, что его совсем не принимали в расчет. Вроде бы он здесь совсем лишний и посторонний.
Но Шура не прореагировала на эту наглую выходку мужа. В настоящий момент мою сестру гораздо больше занимала Татьяна и ее поведение.
Сама же Татьяна была, как никогда, внимательной и услужливой.
— Хорошо, что сейчас есть, кому присмотреть за Володей, — сказала ей Шура. — Он редкий шалопай. За ним нужен глаз да глаз.
— Ну, ты наговоришь, — заметил я.
— Разве я не права?
— Но ты преувеличиваешь.
— Какое там! Вспомни, как я провожала тебя в школу. Один ты до нее, случалось, не доходил. Шлялся где-то. А сколько раз ввязывался в драки? Не счесть!
— Добавь еще, Шура, что меня до сих пор помнят в школе. За то, что я спалил ее.
— Чего не было, того не было. Слава Богу, школу ты не поджигал. Да и вообще не всегда хулиганил. Бывали просветы. Посещал даже кружок танцев.
После обеда Шура сказала, что хочет сходить в магазин. Купить чего-нибудь сладкого к чаю, а заодно прогуляться. Меня она попросила ее сопровождать.
Что и говорить, поселок был сейчас малопригоден для пеших прогулок. Везде текло и капало. Дороги превратились едва ли не в сплошное грязевое месиво. Но здешних поселян это обстоятельство нисколько не смущало. Они натягивали сапоги и смело шлепали, куда того желали. Иное дело — я. На улице Шура сразу вцепилась в мою руку и тесно к ней прижалась, затрудняя тем самым мне возможность для маневра в огибании луж и куч талого снега. Поэтому я был вынужден прыгать в своих кроссовках горным козлом с одного сухого места на другое.
— Извини, Володя, что я назвала тебя шалопаем, — сказала она, щурясь от яркого солнца.
— Я не обиделся.
— Молодец. Но это, действительно, так. За тобой нужно присматривать, — покачала Шура головой. — Твоя Татьяна симпатичная девушка. Но хозяйка из нее так себе. Поверь моему женскому взгляду. За квартирой следит плохо. А то, как она готовит — лучше вообще не видеть.
Я промолчал. Что я мог ответить, если это было правдой? Но любые наши слова не прибавят Татьяне кулинарных и хозяйских способностей. Они лишь распалят нас.
— У нее артистическая натура. Но со временем она научится готовить. Научится следить за квартирой, — заметил я после паузы.
— Возможно. Ну да ладно. Важнее всего, что она тебе нравится, — произнесла Шура, замедляя шаг. — Меня больше волнует другое. Насколько хорошо ты ее знаешь?
— Вопрос по-существу. Я знаю, что она приехала из Красноярска, ушла от мужа и работала диктором на вещевом рынке. Вот, пожалуй, и все, — ответил я. — Кстати, это же у меня спрашивал и Гера.
— Видишь, Володя. Нас волнует одно и то же. Мы боимся, что ты попадешь в лапы какой-нибудь мошенницы.
— С Татьяной я познакомился в больнице. Не думаю, что она попала туда с мошенническими целями.
— Народ сейчас очень ловок. Впрочем, будем полагаться на твою интуицию, — заметила Шура. — Только как обычно делают нормальные люди? Какое-то время они присматриваются к человеку и потом уже начинают жить с ним вместе. А не наоборот.
— Прости. У меня получилось не как у нормальных людей.
— Да, с Мариной было намного проще. Но тебе, по крайней мере, следует быть осторожнее с этой Татьяной. Не раскрывать перед ней всех своих карт. Нам же неизвестно, что на уме у твоей новой женщины.
— Что за карты ты имеешь в виду? — спросил я.
— Не игральные карты, Володя. Не игральные, — вздохнула Шура. Дать мне полностью исчерпывающий ответ она не успела. Мы подошли к огромной луже перед магазином и принялись огибать ее по краю.
Как выяснилось, Юля прекрасно знала мою сестру. Она тут же расплылась в широкой радостной улыбке, сверкая при этом своим золотым верхним передним зубом.
— Добрый день, тетя Шура! — произнесла рыжеволосая продавщица. — Что-то давно тебя не было видно в наших краях. Куда ты запропастилась?
— Здравствуй, Юлечка! Здравствуй, моя красавица! Понимаешь, завертелась как белка в колесе. Но вот выбрала денек и приехала навестить своего брата-шалопута.
— Привет, Володя! — заметила она и меня. — Как поживаешь, дорогой?
— Привет! Устроили бы перед магазином паромную переправу, что ли? А то, наверное, тонут люди.
— Обязательно. Но если ты пойдешь паромщиком.
— Да, Юля, расскажи, как он у вас в Вихляево себя ведет? — попросила Шура.
— Володя-то? О, он в нашем поселке не скучает. У него множество развлечений. Ходит на мусорный полигон. Дружит с бомжами. Устраивает кулачные разборки со всеми подряд. Опять же, крутит безумный роман с этой расфуфыренной фрей. По имени Татьяна. Прямо вылитый Евгений Онегин. В общем, твой брат развил у нас здесь кипучую деятельность, —
