джакузи.
Спокойно. Мог ли Андрей случайно испачкать брюки?
Он увлекается футболом, входит в состав парламентской футбольной команды. Иногда после тренировок на ногах мужа появляются ссадины. Но… Уже больше месяца он не тренировался. Так что этот вариант не подходит.
Еще Андрей Петрович играет в теннис. На теннис супруг ездил сравнительно недавно, дней десять назад. Но если бы поранился – обязательно попросил бы йод, зеленку, перекись водорода. Что угодно. Он заботится о своем здоровье, и теперь особенно, так как на носу выборы, и надо быть в форме. Андрей обязательно бы сказал о травме. Все лекарства сто лет находятся в шкафчике на кухне, но муж ни за что не стал бы обрабатывать рану сам. Он просто не отыскал бы ни йода, ни ваты, ни бинта. А если бы обратился к врачу – была бы повязка, ее Ирина заметила бы всенепременно. Несмотря на все модные статьи о вреде совместного сна, они спят в одной постели.
Случайно выпачкался? Но где? Возле дома? Офиса? Госдумы? Исключено. Москва – не самый чистый город, но уж в наличии луж крови в центре города коммунальщиков нельзя обвинить при всем желании.
Тогда….
– Тогда получается, Андрей запачкал брюки кровью Ивана, – прошептала Ирина Львовна. – Да, получается так. Узнал о нашей близости. Пришел выяснять отношения. Забрал мою заколку – случайно обнаружил, хоть косвенная, но улика, которая может указать на нашу семью. Или даже так. Гребень мог действительно передать Иван. Андрей что-то заподозрил, попросил службу безопасности проследить. Все открылось, и…
Она умылась, совершенно не ощущая прикосновения к лицу мокрых ладоней.
Прокричала сквозь шум воды деликатно постучавшему в дверь сыну:
– Костя, со мной все в порядке! В прачечной было душно, голова закружилась, я приму душ!
И снова присела на краешек ванны.
Что делать?
Поговорить с мужем?
Или делать вид, что ни о чем не подозревает? И просто тупо ждать, пока за ним придут?
Даже странно, что милиция так долго не может установить убийцу. Ведь Семирский – публичный человек, его не могли не узнать, когда он появился возле дома Ивана.
– За все надо платить, – всхлипнув, пробормотала Ирина Львовна. – Сколько веревочке ни виться… Это я виновата в том, что все так случилось. Только я и никто другой. И как мы с Костей будем жить, если Андрея посадят? Боже ж ты мой! Ни денег, ни влияния, ничего, кроме позора. Но чем больше я обо всем этом думаю, тем больше убеждаюсь: Андрей запросто мог это сделать. Политика делает людей жесткими и бескомпромиссными. О, только бы он не возвращался из командировки! Как мне себя с ним вести? Самый близкий. И убийца…
Следователь Владимир Седов отложил результаты экспертизы и с раздражением закурил. Эксперты – не боги, это понятно. Разумеется, они не смогли выявить никаких указывающих на преступника зацепок. Автомобиль Антонины Сергеевой двое суток провел на дне глубокого искусственного озера, и вода уничтожила все следы. Если они там, внутри салона, вообще имелись. Все понятно, все объяснимо. Невозможно сказать лишь одно: что докладывать шефу, который уже рвет и мечет, потому что его самого теребят на самом верху…
– Попробуем рассуждать логически, – сказал следователь и посмотрел на Амнистию, увлеченно раскачивающуюся на посеревшей от пыли и сигаретного дыма шторе. – Убиты три человека: Юрий Петренко, Иван Корендо и Антонина Сергеева. Можно говорить об общих чертах в почерке преступника. Совпадает характер нанесения повреждений потерпевшим. Также объединяющим признаком выступает то, что все эти люди в той или иной степени имели отношение к картине Марка Шагала. Значит, убийца должен был контактировать со всеми своими жертвами. Деловые связи или личные отношения? Если бы точно знать ответ на этот вопрос. Но его нет, и поэтому операм приходится рыть по двум направлениям, а это колоссальный объем работы.
– Чик-чик-чик! – согласилась попугаиха. Она перелетела на клетку, забралась внутрь и стала возмущенно долбить клювом по пустой кормушке.
– Подожди, – выглядывая в окно, пробормотал Седов. – Посиди пока на диете. Видишь, Паша со своим протеже к нам идут.
– Владимир Саныч, дело сдвинулось с мертвой точки! – не здороваясь, провозгласил Петр Васильченко прямо с порога. Паша возмущенно пихнул его в бок, но это не умерило пыл начинающего оперативного сотрудника. – Сенсация, настоящая сенсация!
Володя не удержался от подколки:
– А эта сенсация стоит того, чтобы про нее рассказать в газете? Рубрика «Засада», если не ошибаюсь?
Васильченко замер с открытым ртом, и Седову на мгновение стало неловко. Но лишь на мгновение, потому что информация, которую сообщил оперативник Паша, действительно шокировала.
– Близких друзей у Ивана Никитовича Корендо было немного, – сказал Паша, опускаясь на стул. – Деловые связи огромные, отрабатываем, но пока никаких вопросов вроде не возникает. А вот с друзьями облом. Еще на похоронах мы установили: семья депутата Госдумы и заместителя председателя Либерально-демократической партии вроде бы была единственной, с кем общался антиквар. Но у Ивана Никитовича имелась дача, и я решил: ну а вдруг кто-то из соседей тоже в числе близких друзей? Просто на похороны не пришли. Не смогли, не были в Москве, мало ли что могло случиться. Что оказалось? Нет, никаких друзей. С соседями отношения приятельские, но не более того. Однако вот какая штука. Семирский с супругой действительно часто приезжал на дачу. Но жена депутата, Ирина Львовна, появлялась на даче Корендо и одна! Без мужа! Установлено несколько свидетелей, которые неоднократно видели ее автомобиль, золотистый «Лексус», на участке Корендо. Может, она и домой, в городскую квартиру, к нему наведывалась. Но дом блатной, крутых тачек много, и там на женщину просто не обращали внимания. А на дачах же все друг друга знают! Это только кажется, что остаешься наедине с природой. Какое там, соседи друг друга пасут будь здоров. У кого какая машина, жена, любовница… В общем, прикидываешь, что получается?
– Очередной любовный треугольник, – с грустью вздохнул Седов. – Ох уж мне этот Казанова… И что теперь делать? Вызывать на допрос Семирского? Захочет – придет, не захочет – пошлет куда подальше. У него же статус неприкосновенности.
– Можно, наверное, с женой побеседовать, – неуверенно предположил Паша и поморщился. – Но только очень осторожно. У Семирского ж связи, чуть что не так – по голове могут тебе настучать конкретно. А вообще, я согласен. Мутная это тема. Сейчас выборы. Журналисты пронюхают – хлопот не оберешься. Я уже прям заголовки вижу. Депутат подозревается в убийстве любовника жены!
– Вот так всегда, – пробормотал Васильченко и затеребил густые, но какие-то несимметричные усы. – Одним все – другим ничего. Надо же, какой маньяк проживал у меня на участке. А вот еще был случай…
Володя хотел сказать, что еще одно слово про участок – и он поколотит Петра, но не успел, снял трубку затренькавшего телефона.
– Следователь Олег Губаревич беспокоит, – раздался в трубке звонкий мальчишечий голос. – У нас ситуация такая. Вчера обнаружен труп Михаила Дорохова. Именно этого человека часто видели возле общежития, где проживал Юрий Петренко. После убийства он исчез, разыскные мероприятия положительного результата не дали. Мы опоздали.
Когда в речи коллеги возникла секундная пауза, Седов быстро поинтересовался:
– От чего умер Дорохов?
– Удар тяжелым предметом, раздроблены кости черепа. Орудие убийства на месте происшествия не обнаружено. Один из свидетелей показал, что видел в районе совершения преступления молодого человека, похожего по описанию на соседа Петренко по комнате Кирилла Богдановича. Возможно, парень исчез. Мы пытаемся его найти, но безрезультатно…
– Вронская как? Живая?
