методах работы НЦР...
И вот – очередной этап, новое задание. Как радостно! После полугода бездействия, пьянок в Вегасе, прекрасного секса с Молли, сменяемого обычным бабским нытьем, наконец – настоящая работенка. Правда, не такая динамичная, как обычно, и слишком уж мудреная. Но приказы ведь не обсуждаются, а выполняются. И лучше уж такое дело, чем вообще никакого, иначе можно и закиснуть.
Эдди честно пытается стать писателем. И даже мысленно себя называет только так: Стив, Стивен...
Итак, Стивен Уэйн переезжает в дом по соседству с особняком Фриманов буквально за пару дней до того, как Майкл и Катя стали обживать свой особняк.
«Норка» Стивена удачно расположена – это единственный соседский дом, Двадцать пятая улица заканчивается тупичком, за которым начинается склад; дом Майкла – последний, дом Стивена – предпоследний.
Похоже, жильцы из особняка, в котором поселился Стивен, выбирались спешно – по всему дому были разбросаны детские игрушки и рисунки. Ничего удивительного: Национальный Центр Расследований умеет убедить кого угодно в необходимости быстрого освобождения помещения...
Жить писательской жизнью оказалось непросто. От долгого сидения у монитора болят спина и глаза. Постоянно хочется спать; непонятно даже, откуда берется эта давящая тяжелая усталость. Возникает такое чувство, что пока пытаешься придумать жизнь – твоя собственная со свистом проносится мимо. Эмоциональная отдача от попыток написать вампирскую сагу возникает – но исключительно негативная, сам жанр кажется невыносимо скучным и поверхностным. Право же, уж лучше читать многочисленные интервью самых разных писателей, размещенные в Интернете. Это тоже способствует пониманию сущности профессии и специфики мышления, но, по крайней мере, это не так выводит из себя, как чтение вампирских саг или попытки их написания! К тому же психологи НЦР рекомендовали Стивену Уэйну заняться волонтерской деятельностью, предложить в хосписе свои услуги по присмотру за пациентами. От помощи там не отказались. Вид безнадежно больных, умирающих людей также не способствовал поднятию настроения...
– Все идет по плану, Стивен! Уже очень скоро пленки будут у нас, – не терял оптимизма шеф.
Он с утра до вечера просиживал в домике, где находился своеобразный штаб по проведению операции. Там были установлены специальные экраны, на которые передавалось изображение со всех видеокамер, оставленных в доме Майкла и Кати Фриман, а также Саманты Фриман-Паркер.
Установить мини-видеокамеры, конечно, никогда не является проблемой. В любой дом так или иначе приходят рабочие, рекламные агенты, представители разных организаций. Особняк Кати и Майкла нашпиговать аппаратурой было проще простого: едва въехав в дом, они затеяли небольшой ремонт: перекладывали плитку на крыльце, устанавливали новый бассейн, заказывали оборудование для тренажерного зала. Поглощенные только разглядыванием друг друга, они даже не замечали, что иногда «строители» оказываются в таких комнатах, где не выполнялось ремонтных работ. Что касается квартиры Саманты, то у нее «случайно» испортился стационарный телефон...
Кстати, о телефонах.
– Надо внедрить микрофоны во все аппараты стационарной сети, – распорядился шеф, разрабатывая детали операции.
Видеоконтроль, прослушка мобильников...
Зачем еще «жучки» в телефонах?
Такой шаг казался лишним.
Но от него впоследствии стало зависеть очень многое. Успех операции был бы под большим вопросом, если бы не «начинка» стационарных телефонов. Она позволяла не только узнавать содержание телефонного разговора, но и передавала все беседы, происходящие в ближайшем радиусе. Потом выяснится, что это важно...
Как всегда при разработке таких операций, работа велась по нескольким направлениям.
Видеокамеры и личный дружеский контакт Стивена Уэйна с объектами разработки – это была лишь часть плана. Шеф возлагал на это направление большие надежды, но и об остальных аспектах не забывал. По сути, любая операция, проводимая НЦР, – это опера, где задействован полный симфонический оркестр, и каждый инструмент исполняет свою собственную важную партию, являющуюся частью общей мелодии.
На всех людей, контактировавших с Фриманами (друзей, родственников, коллег), были составлены психологические портреты. Психологи НЦР рассматривали две кандидатуры на роль вынужденных помощников, которых можно заставить заняться поисками пленок, – Дэниэля Смита и Саманту Фриман- Паркер. Однако вторая кандидатура оказалась предпочтительнее. Сильная привязанность к мужу вынудила бы Саманту не делать резких движений; она не стала бы ни откровенничать с братом, ни обращаться в полицию. А вот ненависть Дэниэля к Майклу, по мнению экспертов, могла бы заставить раньше времени раскрыть карты. Работой с Самантой занималось несколько агентов, которые блестяще провели операцию по соблазнению женщины, изготовлению компрометирующих снимков и последующим сажанием «на крючок» при помощи шантажа. Конечно, Саманта пыталась переиграть шантажиста. Однако полный контроль за ее квартирой и телефонными разговорами создавал у женщины впечатление, что проще выполнить свою задачу, чем бороться. Отдельные люди были задействованы и на направлении, связанном с «Лос-Анджелес-банк». Начальник Джейкоба Уинсли сам подписал себе смертный приговор. Он выставил на аукцион записи, которые предварительно прослушал. И, намереваясь повысить цену, направо и налево болтал: личный психиатр Мэрилин Монро была замешана в убийстве актрисы, на все это ее вынудил пойти агент НЦР... У спецслужбы везде есть свои люди. Парня ликвидировали, пленки изъяли и уничтожили. Джейкоба Уинсли пока не трогали, но организовали за ним наблюдение, чтобы выяснить, опасен ли мелкий банковский клерк. Однако оставались ведь еще и копии пленок...
– Почему бы нам просто не ликвидировать этих новых владельцев дома? – невольно вырвалось у Стивена, когда шеф только начинал его знакомить с обстоятельствами операции. – Мы разрабатываем столько схем, задействуем такое количество людей и техники. И ведь результат под вопросом, может получиться – может нет...
Он проговорил эти предложения и потом вдруг понял: привык, адаптировался, стал плотью от плоти спецслужбы. Жизнь человека – ничто, национальные интересы – все. И если ради национальных интересов надо убрать несколько мелких винтиков – то их надо просто убрать. Иногда случается так, что надо убрать очень, очень много винтиков. Как это было, например, 11 сентября. Конечно же, все американские спецслужбы знали все подробности планируемой атаки террористов. Их можно было бы остановить. Но тогда не возникло бы повода для ввода войск в Афганистан... Америка – великая страна, в которой действительно есть свобода. Но только эта страна – самая большая заложница собственных правил...
Шеф недоуменно пожал плечами.
– Я тоже думаю, что было бы лучше устранить Фриманов, а потом, до приезда полиции, как следует обшарить дом и найти то, что нам требуется. Но начальство не дает санкции на силовой вариант в связи с тем, что жена Майкла Фримана – русская. В последнее время только утихли скандалы, связанные с разоблачением нашей шпионской сети в России. Русские вели себя максимально лояльно, и наше начальство не хочет обострять отношения. Мы вынуждены работать тонко и незаметно. По крайней мере, там, где дело касается граждан России.
Нежелание обострять отношения с иностранным государством породило просто лавину вынужденных ликвидаций.
Агенты убрали Джейкоба Уинсли. В ходе прослушки его разговоров стало понятно, что он в курсе ситуации и готов поделиться всеми подробностями со своей бывшей подружкой, Линдой Грин. Также, практически в режиме онлайн, контролировалась его электронная переписка. Специалисты думали, что сумели перехватить и уничтожить то его подробное письмо, которое он отправил Линде Грин. Сразу после этого было принято решение о ликвидации Уинсли. Однако потом выяснилось: вследствие технической ошибки адресат все же получит нежелательную корреспонденцию. Как распорядится ею журналистка – предугадать несложно. Джейкоб что-то предчувствовал, пытался всех перехитрить. Письмо было отправлено на несколько адресов Линды, переслано в качестве личных сообщений на ее страницы в социальных сетях. Быстрее убрать человека, чем вычистить такой массив электронной рассылки... Парочка
