знакомые старательно докладывали. Мальчик меняет любовников, как перчатки. И любовниц. Последнее было особенно обидно. Как можно после настоящей мужской дружбы выбирать глупеньких вертихвосток, без мозгов, с жирными ляжками, толстыми попами?! В голове не укладывается!
– Месье, – таксист неуверенно оторвал глаза от дороги, – мы уже проехали Елисейские Поля.
Ник на секунду задумался, глядя на Санькину копию.
– Развернитесь и провезите меня по улице Уинстона Черчилля. А потом вернемся назад в гостиницу.
– D’accord, – кивнул таксист.
Часто употребляемое французами слово. Да, согласен, хорошо.
«D’accord, Санька. Тебя нет рядом. Но ты все равно со мной, в моем сердце, ты мое дыхание, мои мысли, ты – это весь я, и я твой, – думал Ник, глядя в окно. – Я все равно с тобой, любимый. Для тебя эта теплая парижская ночь. Смотри на подсвеченный Гранд Пале. Лети со мной по мосту Александра III, наслаждайся едва заметной рябью Сены. И вся эта красота, и моя любовь, пусть они порадуют тебя, мой жестокий нежный мальчик...»
Когда такси притормозило у входа в отель, Ник достал из портмоне крупную купюру и сказал:
– Спасибо. Сдачи не надо.
– О! Спасибо! Хорошего вечера, месье!
Ник глубоко вздохнул.
Ник поднялся в номер, сбросил куртку.
Не думать о слишком широкой кровати. О косом наклонном потолке, словно стекающем в окошко, которое горничная успела закрыть ставнями.
Но как об этом не думать! Глаза фотографа отмечают мельчайшие подробности идеального фона для любви!
Ник присел на корточки и щелкнул молнией большой сумки с фотопринадлежностями.
– Вот ведь опять притащил с собой целую кучу всего. Зачем мне эти объективы? – с досадой сказал он, перекладывая вещи. – Хотя, конечно, зум не дает такого эффекта, как объектив. Бленды опять взял. Подумал: а вдруг стану снимать девчонок на улице и будет солнечная погода. Так, спусковой тросик здесь что делает? Штатив ведь не брал. А мог бы. С моей-то рассеянностью.
– А ты все работаешь!
– Наташа?!
– Я стучала. Дверь ты не закрыл. Смотри, еще утащат чего. Камеры дорого стоят?
Ник кивнул. Профессиональная техника дешевой не бывает.
Наташино лицо выглядело усталым и расстроенным.
– Ник, ничего, что я пришла? Просто захотелось с кем-нибудь поговорить.
– Давай, – Ник указал на кресла у небольшого круглого столика. – Ты же знаешь, я люблю и тебя, и Ленку. И Иру Суханову, кстати, тоже люблю и очень уважаю. Кстати, а чего это она с собой подругу какую-то притащила? Неприятная такая деваха.
Наташа улыбнулась:
– Обычная девчонка. Ты ей понравился, вот и все. Поэтому она не понравилась тебе. Во всяком случае, с Ликой хотя бы можно общаться. А вот наших моделек мне лично хочется придушить! Какая же Арина тупая!
Ник пожал плечами. Девчонки разные. Кто-то глупее, кто-то умнее. Иногда он готов их боготворить – когда модели любят камеру, когда улыбаются душой, когда побеждают в вечной борьбе с целлюлитом и находятся в отличной форме. Иногда действительно раздражают.
– У Иры талант, – сказал Ник, открывая бутылку стоящей на столике минералки. – Налить тебе воды? Ладно, мне больше достанется! Так вот, Ириша видит красоту. Мне доставляет огромное удовольствие работать с ее моделями, потому что в каждой девушке есть своя изюминка. Неинтересных лиц в агентстве нет вообще. Но очень многие фотографы, добившись признания и успеха, знаешь, что начинали делать?
Наташа вопросительно вскинула брови, и Ник закончил:
– Фотосессии с манекенами. Куклы кажутся мэтрам привлекательнее людей.
Оглядев номер, Наташа увидела сумку и встала с кресла.
– Ого. Все-таки ты трудоголик, Ник.
– Есть такое, – Ник опустился на колени рядом с Наташей. – У тебя в руках 35-миллиметровая камера. Но в студии при съемках на пленку, конечно, я использую среднеформатные.
– А это что за ерунда?
– Так сейчас выглядят цифровые диктофоны.
Наташа осторожно вытащила из чехла светлый, узкий, как брусок, аппарат.
– Зачем он тебе?
– Делать записи от руки о том, на каких картах памяти и пленках что снято, мне лень, – признался Ник, забирая диктофон. – Положу его на место. А то потом в этой куче вещей вряд ли найду. И светофильтры не перепутай, пожалуйста!
Наташа аккуратно сложила в сумку коробочки с фильтрами и радостно заметила:
– Как приятно, когда тридцатилетнюю женщину называют девушкой!
Ник рассыпался в комплиментах. Во-первых, имелся повод не кривить душой. Правильные черты лица, полноватая, но идеально пропорциональная фигура, роскошная грива каштановых волос... Во-вторых, он знал о непростых отношениях Наташи и Петра Легкова. И хотя в глубине души не сомневался, что дизайнер просто использует Наталью, вслух всегда говорил обратное.
«Наташа очень хороший человек. А вдруг я все-таки ошибаюсь и ее роман с Петром продолжится? В таких ситуациях важно ободрять женщину. Пусть поверит в собственную исключительную судьбу. Может быть, это и станет реальностью», – думал Ник, прощаясь с Наташей Захаровой.
Закрыв дверь номера, он принял душ. Позвонил в ресторан с просьбой принести стакан теплого молока.
Но бессонница все равно упрямо не желала сдавать позиции...
7
«У меня паранойя, – подумала Лика Вронская, прижимаясь спиной к зеркальной стене лифта. – Девчонки за ужином были веселы и беззаботны. Кроме Аринки, разумеется. Ира безжалостно отобрала у девочки тарелку с мороженым. Сколько там того мороженого – один шарик, граммов тридцать. Листик мяты, тонкие линии шоколада на тарелочке. Французы очень красиво оформляют десерты. Отобрала, диктаторша. Но суть не в этом. Никто даже не подумал, что тот хулиган появился не случайно. А с каких это пор грабители размахивают ножом?! Я не ошиблась. Франсуа Леруж в прямом смысле слова закрыл собой Катерину».
Лифт тихонько дзинькнул, возвещая прибытие на 3-й этаж, где находился номер Лики.
Терзаемая сомнениями, Вронская добралась до двери с табличкой 3011, провела карточкой-ключом вдоль датчика и, не включая свет, плюхнулась на кровать.
После ужина у нее желудок сводило от голода. Организм привык получать много еды безо всяких ограничений. Ему плевать, что хозяйка вдруг почувствовала себя толстой и старой и решила начать соблюдать диету. Со своим 44-м размером одежды. Но «макаронинки»-то совсем тонюсенькие! И не едят ничего. И даже Ирка, Наташа и Лена – хоть по подиуму не дефилируют – съели лишь немного салата. Про Катю Родимову и говорить нечего. Вообще не прикоснулась к еде, пила только минералку без газа. Где уж в такой компании отдавать дань потрясающей французской кулинарии!
– Нет, но это все же абсурд – думать, что грабитель как-то связан со смертью Весты. Франция, Париж – как русские могли организовать это возможное покушение? – рассуждала Лика, голодная, а потому злая. – А если не русские? Что же тогда получается, в смерти Каширцевой есть французский след? Я брежу. Брежу! Следователь говорил, что основная версия по этому делу вообще не связана с агентством.
Когда зазвонил стоящий на тумбочке телефон, Вронская не сомневалась: Ирина. Или кто-то из девчонок.
«Неужели время кастинга изменили? Только бы не просыпаться в несусветную рань», – подумала Лика,
