грузовиков идут в Афганистан, – Сергей, завернувшись в простыню и поддерживаемый сбоку Алексеем, двинулся к двери. – Я тоже поеду с вами. Придется доказать тебе, что не так уж я изменился, как ты думаешь. И перед дамой извиняюсь! – он остановился перед Джуди. – Чего-то я, похоже, про вас не понял… Впрочем, это понятно – вы из другой цивилизации и так далее! А мне, Леха, все-таки сейчас к врачу нужно, я, знаешь, медицину уважаю… Почему ты сразу не сказал, что заплатишь?! Это ведь меняет дело, у меня с клиентами другая этика. Я же говорю, у тебя все через жопу! Где, если не секрет, ты десять кусков достал? Сберкассу грабанул?
23
Слегка потертые советские паспорта были готовы. Джуди с любопытством рассматривала свое изменившееся лицо с непривычно короткими, как у модной манекенщицы, волосами, читала, стараясь запомнить написанные от руки буквы своей новой фамилии: УВАРОВА Лина Донатовна; место жительства – город Псков, улица Мичурина, 22; место рождения – город Вильнюс, Литовской ССР; муж – Уваров Юрий Николаевич, сын – Михаил Уваров, 1984 г. рождения. Вильнюс был выбран для того, чтобы литовским происхождением оправдать легкий акцент в ее русской речи…
Но уже третий день Сергей откладывал отъезд в Пархар, то ссылаясь на боли в голове, то на неотложные дела, и надолго исчезал из дому. Джуди и Алексей оставались с Муслимом одни, если не считать двух молоденьких таджичек, которые появлялись рано утром, готовили на кухне завтрак, обед и ужин, неслышно и невидимо убирали в доме и к вечеру незаметно исчезали.
Джуди и Алексей часами валялись во дворе, загорали, отсыпались, смеялись над чудачествами быстро потемневшего от солнца и не устающего от своей непрестанной беготни Муслима. Мальчик все больше и больше привязывался к ним, все чаще подбегал к Джуди, утыкался ей в ноги головой и называл ее «мамой».
К своему удивлению, она обнаружила, что ей это приятно. Но, в основном, мальчик все время проводил с Алексеем – тот учил его плавать с таким старанием, словно им предстояло пересечь границу вплавь, а не на грузовике Павла, армейского приятеля Алексея. Впрочем, заботы о мальчике явно помогали Алексею избегать прямого общения с Джуди…
О том, что произошло между Джуди и Сергеем в первый день приезда, никто не заводил разговора. Все делали вид, что ничего не случилось. Когда Муслим спал, Алексей становился, как прежде, хмурым и сосредоточенным, Сергей был преувеличенно говорлив и вежлив, демонстрируя «другую этику», а Джуди, наблюдая за ними, замкнулась в себе. По вечерам пытались развлечься телевизором, но каждый вечер по всем трем программам – двум местным и одной московской – показывали выступления Горбачева на каких-то конференциях, митингах, собраниях. Горбачев длинно, по два, а то и по три часа распространялся насчет гласности, экономической перестройки, трудовой дисциплины и повышения производительности труда. Джуди подумала, что, если бы в США президент каждый день по два часа талдычил по телевидению об одном и том же, его бы через месяц отправили из Белого дома в сумашедший дом. А после речей Горбачева еще шли длинные занудные производственные передачи на ту же тему – перестройка, гласность, производительность труда… Но после всего, что видела Джуди за время ее скитаний по России, она уже не могла себе представить, что и как тут можно перестроить.
– Вы верите в эту перестройку? – спросила она как-то у Сергея, который, слушая разглагольствования Горбачева, только снисходительно улыбался.
– А вы были в Италии? – спросил он.
– Да, в детстве, с папой, – удивилась она этому вопросу. – А почему вы спрашиваете?
– И вы видели башню в Пизе?
– Мы даже стояли на ней, наверху…
– Так вот: наша экономика, как башня в Пизе. Все специалисты уже триста лет кричат, что если башню срочно не перестроить, то она рухнет. И она себе стоит – чудом! То же самое с нашей экономикой. Поэтому он столько говорит, сам себя уговаривает. Но сделать что-нибуть всерьез – дудки! Страшно!..
Выключив телевизор, все расходились по своим спальням и, словно добрые друзья, желали друг другу спокойной ночи. По ночам Джуди, ворочаясь без сна и жадно прислушиваясь к каждому шороху, почти силой заставляла себя не сорваться в спальню к Алексею. По утрам она внимательно всматривалась в его лицо, пытаясь уловить хоть малейший намек на такие же ночные муки, но ничего не находила и обиженно отворачивалась.
Сегодня утром, встретившись, как обычно, за завтраком, Сергей вдруг определенно сказал, что они выезжают через несколько часов. И уехал в своем голубом «Москвиче», предупредив, чтобы они были готовы к часу дня.
Собирать было нечего, и Джуди, переодевшись в венгерский купальник, который ей три дня назад, как говорят в России, «достал» Сергей, вышла во двор. Алексей уже лежал там, обсыхая после купания в бассейне. Его длинное, порозовевшее от загара тело в обтягивающих плавках расслабленно раскинулось на спине, на мраморном полу, глаза были закрыты. Джуди поежилась, вошла в воду.
Бассейн был метра три длиной. Проплыв несколько раз из конца в конец, Джуди, запыхавшись, остановилась. Как она ослабла! В бассейне Нью-Йоркского университета, который был намного больше этого, она делала десять кругов и не чувствовала усталости. Поплескавшись немного, Джуди вышла из воды, легла рядом с Алексеем. Было еще прохладно, но горячее среднеазиатское солнце сразу же согрело ее мокрое, в каплях воды тело. Оглянувшись, она увидела, что Муслим увлеченно катается на качелях под тенистым дубом. Джуди расслабленно легла на живот и закрыла глаза.
– Ты думаешь, мы действительно сегодня поедем? – помолчав, спросила она Алексея.
– Не знаю, – Алексей не пошевелился.
– А что это за место – Пархар? Ты там был?
– Нет. Когда приедем – увидим, – сухо бросил Алексей.
– Я тебя разбудила? Ты спал?
– Нет.
– Почему же ты… – Джуди обиженно замолчала.
Почему он так раздраженно разговаривает с ней? Почему тогда, когда она прибежала к нему, испугавшись, что убила Сергея, он был с ней так нежен, а теперь снова резок и отчужден?! Но разве можно спросить у него об этом? Он просто засмеется или скажет какую-нибудь грубость! Ну что ж, не хочет разговаривать – не надо! Кто он ей? Только бы вырваться отсюда, из этой жуткой страны, и она забудет о нем!
– Слушай! Я хотел у тебя спросить… – вдруг глухо начал Алексей, не открывая глаз. – Ты, конечно, можешь не отвечать. Но… у тебя кто-нибудь есть?…
– Да. Мама, сестра…
– Нет, я не про это! Ну, парень… Друг…
– Ах, вот ты о чем! Да, есть…
– А-а-а… Я так и думал! – было непонятно, то ли он сказал это с облегчением, то ли с разочарованием.
– Но у нас с ним все… сложно. Мы почти расстались, – торопливо сказала Джуди, как бы пытаясь исправить свою ошибку.
– Ну да, я понимаю! Я все понимаю, можешь не продолжать!..
– А почему ты спрашиваешь? – Джуди почувствовала, как часто забилось у нее сердце.
– Просто так, – лениво ответил он. – Я ведь про тебя ничего не знаю. И потом, тогда… когда ты пришла ко мне… А впрочем, это все мульки!
– Что? Продолжай! – нетерпеливо попросила она.
Алексей открыл глаза и посмотрел на нее. Только сейчас Джуди заметила, как он изменился. Густая темная борода была аккуратно подстрижена, лицо казалось старше и значительней, волосы заметно отросли, падая на плечи прямыми мокрыми прядями, и это действительно придавало ему сходство с теми портретами русских князей, которые возникали в ее воображении, когда она изучала русскую литературу XIX
