крутятся рядом и словно прислушиваются к разговорам. Что очень просит помочь разыскать кольцо и даже готова предложить процент от его стоимости за помощь (я вежливо не интересовалась, какой – все равно мне не светит).
Только вот про то, что ей понадобилось в номере Дитриха – до его смерти или после, точно не установить, – Таня мне так ничего и не сказала…
Не буду больше ни о чем думать.
Вот возьму и выключу мысли. Щелк-щелк – темнота, тишина.
Устала.
И вообще – не надо во все это ввязываться, от греха подальше. Самое время остановиться. Именно теперь…
Фотография пропавшего перстня до сих пор стоит у меня перед глазами.
Больше всего на свете я хочу одного – отыскать кольцо и надеть его на свой палец.
Таня зря мне о нем рассказала – помощи никакой, я же не Шерлок Холмс, меланхолично пиликающий на скрипочке, а потом возвращающий исчезнувшие предметы. Оказывается, я – вообще не сыщик, а еще один потенциальный грабитель, начинающая охотница за драгоценностями.
Я что, обязана отдавать перстень Тане? Да с какой стати! Разве он у нее находится законно? Вообще- то, если оперировать юридической лексикой, меня пригласили не в помощники, а в соучастники – спрятать от человечества уникальный шедевр. Такой красивый, такой оригинальный, такой бесценный! Таня – просто воровка, ее действия квалифицируются как нарушение целого ряда статей Уголовного кодекса. Интересно, воровство у вора считается воровством? Если вдруг у меня получится вычислить, кто украл раритет, разве я обязана его возвращать? Может, честнее его передать не Тане, а в музей? Впрочем, зачем себя обманывать, какой музей, какая историческая ценность, какое человечество?! Красота этого перстня – западня, и я в нее угодила, я завязла в кольце, как муха в сиропе. Мне хочется кольцо в руки. Только об этом и думаю! Мне почему-то кажется – это
Боже, о чем я только думаю?!
Танин рассказ все запутывает.
Кто и почему убил Дитриха? Она отрицает, что у нее с немцем был роман, значит, ревновать Саше незачем.
Зачем Таня приходила к нему в номер? А ведь она там побывала, тот пластырь, приметный до идиотизма, об этом свидетельствует.
Когда Татьяна взахлеб рассказывала мне о перстне, она казалась мне такой искренней, очень откровенной. Но теперь, спустя полчаса после ухода девушки, я начинаю анализировать ее слова и нахожу в них много нестыковок…
Кто похитил кольцо? Лерик со Светусиком? Да, они знали, что сейф любого номера открывается на раз- два. Однако мне почему-то очень не хочется вносить их в список подозреваемых. Девчонки не особо сообразительные, но, кажется, добрые.
Мог ли похитить кольцо сам Дитрих, а потом за это поплатиться? Если рассматривать временные промежутки, сопоставлять отсутствие в номере Тани и Егора и время наступления смерти Дитриха, то получается, что немец успевал позаимствовать перстень. Но зная Дитриха… Немцы вообще очень законопослушны, а этот – особенный педант и аккуратист до абсурда. Я помню, что, когда мы покупали сувениры, Дитриху не хватило мелкой монетки, какой-то там копеечки для приобретения керамического кувшина с безумно красивой росписью. Сдачи с крупной купюры у турка не было, и он махнул рукой – скидка. Для этой страны – обычное дело, не знаю, для кого вообще пишут цены на этикетках в лавках. Приходишь к кассе с коробкой лукума, а хозяин, улыбаясь, выбивает меньшую, чем указано на ценнике, сумму. И кажется, при этом даже раздосадован – был бы не прочь еще поторговаться. Восток! Когда платишь, не торгуясь, на тебя обижаются! Но педантичный бюргер тогда обошел полгруппы, и у кого-то все же одолжил недостающую мелочь. Нет, я не могу представить в роли вора человека такого склада! К тому же убойную дозу стимулятора он откушал в обеденное время. Если его убили из-за кольца, то получаются нестыковки. Дитрих был отравлен раньше, чем перстень исчез из номера Татьяны…
Тогда кто, кто?
Ванесса? Комплект Сергеев? Вероника или Андрей?
Список не так уж велик, но правильно ли ограничиваться только русскими туристами? А что, если Егор проболтался о находке тому же Дитриху, а тот поделился информацией с соотечественником? Или – а вдруг кто-то из немцев знает русский язык? Да наверняка знает и запросто мог подслушать, как семья общается на эту тему или в Эфесе, или уже здесь, в отеле! Кстати, к нам на территорию и посторонний может пройти без проблем. Охраны на входе – никакой, туристов толпы, портье меняются, гости отеля тоже в сплошном круговороте. Всех постояльцев в лицо невозможно запомнить физически. И если здесь не шастает толпа посторонних, то лишь по одной причине – делать особо нечего, в Кушадасах полно отелей, где и рестораны покруче, и дискотеки повеселее…
Можно попробовать потянуть за другую ниточку. Роман Дитриха – это факт доказанный, эсэмэску ему кто-то прислал и грудь искорябал. Я тут ни при чем. Татьяна уверяет – она тоже. Лерика со Светусиком, святых домработниц, готовых принять меня – о ужас, ужас – «режущую мертвяков»! – в свои дружные ряды, я тоже смело сбрасываю со счетов. Перспективы «заманчивого» трудоустройства тут ни при чем. Просто девочки из своей любви секретов не делают, и если бы только Дитрих соблазнился одной из барышень, то весь пляж знал бы о бюргере все. От анатомических параметров до показателей физической выносливости. Не поделиться радостью по поводу несгоревшей путевки девчонки бы не смогли!
Тогда остаются… Ванесса? Вероника? Последняя вроде как была занята мужем Тани. Или я просто не знаю истинного потенциала этой барышни? И она коллекционирует любовников стахановскими методами? А Ванесса?.. Тоже сомнительно. Она так увлечена своей работой. И она любит те же книги, которые нравятся мне, светлые, добрые книги. С трудом я все же представляю ее в роли подруги Дитриха. Но как преступницу – нет, не получится. Или она – хорошая актриса? Просто хорошая актриса, которая без труда усыпила мои подозрения?
Эх!
Все запутано, все непонятно…
Рывком я вскочила с постели. Глянула за окно – там догорали последние всполохи оранжевого заката и ярко сиял серп луны.
Пора отправляться на ужин, но…
Пытаясь понять, почему же мне не хочется ароматного риса, тушеных баклажанчиков и винограда, я приняла душ. Надела оливковое льняное платье (ничего особенного в плане фасона, но сидит отлично), с трудом причесала рыжую густую шевелюру, в благодарность за заботу сразу рассыпавшуюся по плечам красивыми локонами. И только тогда поняла.
Нет, нет, никакого ужина. С аппетитом у меня, несмотря на произошедшее, все в порядке, я даже немного проголодалась. Но в ресторан я не пойду. Или пойду – но не теперь, а позже, может, даже после основного ужина. В одиннадцать часов для не наевшихся в течение дня людей проводится скромная акция по приему пищи под названием «ночной суп». В первый день, сразу после приезда, я на такую попала. Вообще-то по ночам есть вредно, и я стараюсь себя контролировать. Но тогда вылет чартера все откладывался; мой отель по закону бутерброда оказался последним, куда доехал доставлявший туристов из аэропорта автобус. В свой номер я попала ближе к полуночи. И очень хотелось есть, прямо ночью, невтерпеж… На ночной трапезе очень скромный в сравнении с ужином выбор блюд – действительно, суп, спагетти, рис, оливки и салат. Но в моем положении теперь выбирать не приходится. Встречаться с русскими туристами мне сейчас нельзя! Все же потребуют отчета о завершении операции. Замучают вопросами: как там грозный тупой турецкий полицейский и его страшная-престрашная собака? Где нашли упаковку от стимулятора и кто же из нас злой убийца? И что я отвечу? Да потом еще и Татьяна поддаст – посмотрит на меня грозно и сурово. Я ей, конечно, ничего не должна и ничего не обещала. Но она все равно не поймет, почему же я тут жую рис, а не ищу колечко. А я, понимая, что глупо переживать по этому поводу, все равно обязательно подавлюсь…
Нет, такого кино нам не надо.
