в удовольствии выдержать драматическую паузу.
– Через пару часов здесь будет четыре пожарных «КамАЗа».
Услышав это сообщение, собравшиеся вокруг приближенные Сабли ахнули.
Фюрер смотрел на Петра пристальным взглядом.
– Если ты… – начал он и замолчал. Прочистил горло. – Если ты реально достал «КамАЗы», то племянница – твоя. – Потом крепко схватил Шашкина за шею, придвинул к себе и прошипел в ухо: – Только не вздумай Любомиру ляпнуть, что «КамАЗы» свистнули и что ты мне новые нашел. А если проговоришься – я, мля, повешу и тебя, и всю твою десятку, ясно?
Петр кивал и счастливо улыбался. В слова Сабли он толком не вслушивался – он представлял себе, как эти «КамАЗы» на полном ходу врезаются в ворота «Чудь Inc.», как сквозь дым и гарь высыпают во двор бандиты, как начинают стрекотать автоматы. И как валяются на земле в лужах крови два высокомерных рыжих ублюдка…
– Вот и ладно, – удовлетворенно кивнул Сабля, отпустил Шашкина и добавил: – Ты бы хоть бандану надел, а то, в натуре, как неродной…
Бабка Маруся долго ходила вокруг Дюбеля, обнюхивала, ощупывала, осматривала. Уйбуй обреченно терпел. А что? Выбора у него особо не было: с одной стороны его пристальным взглядом сверлила человская женщина по имени Зинаида, с другой – мордовороты-охранники. А перед глазами мельтешила энергичная сморщенная старушка в платке, ярко-желтой вязаной кофте и длинной джинсовой юбке с кокетливым разрезом до бедра. Модница, мля…
Наконец, бабка прекратила нарезать круги и остановилась прямо напротив уйбуя. Хитро сощурилась, что-то прошептала, куда-то поплевала, а потом резко, двумя руками хлопнула по торчащим ушам уйбуя. Не ожидавший такой подлости, Дюбель дернулся было залепить наглой старухе в нос, но та, видимо, умудренная долгой практикой, резво отпрыгнула в сторону, а мордовороты молниеносно скрутили брыкающегося уйбуя.
– Усе, – сообщила бабулька, повернувшись к Зинаиде.
– Все? – уточнила та, многозначительно подняв брови.
– Усе, – подтвердила бабка Маруся. – Даже ежели вусмерть захочет, все одно не смогет. Не будет подыматься…
Оглушенные хлопком мозги уйбуя наконец-то заработали, причем на диво четко – Дюбель, с беспокойством прислушиваясь к беседе, при последней реплике непроизвольно схватился рукой за промежность и возопил:
– Это что, мля, подниматься не будет?
Бабка Маруся хитро глянула на него:
– Што-што… Сам, поди, знаешь… Рука.
От сердца немедленно отлегло.
– Тьфу на тебя! – плюнул в сердцах уйбуй.
– Сколько? – поинтересовалась между тем Зинаида, открывая лакированную сумочку.
Бабка Маруся лукаво прищурилась.
– Тыщу.
– И все? – вырвалось у Зинаиды.
– И усе.
Дюбель раздраженно дернул плечами и подумал о том, что до штурма осталось два часа. Еще может успеть.
– Эй ты, – обратился он к Зинаиде, выйдя на улицу. – Все? Может, ты меня наконец отпустишь?
– Это куда тебя, забулдыгу, отпускать? Опять на помойку, что ли? – немедленно завелась та.
Дюбель горестно вздохнул и припомнил соседа по вытрезвителю. Вот и у того, наверное, такая же была жена. Неудивительно, что сбежал. Колобок, мля…
Спасаясь от визгливых воплей Зинаиды, уйбуй заглянул в салон внедорожника и неожиданно увидел лежащую на заднем диванчике фляжку виски.
«Вот оно!»
Тетка неожиданно притихла. Мордовороты тоже не проявлялись. Замерли.
«Не ожидали? Так получите!»
Дюбель торопливо свернул пробку, поднес горлышко ко рту, и…
– Закодировала-таки гада! – восхищенно пробормотала Зинаида, глядя на орущего во всю глотку уйбуя.
Непосредственного участия в битве Шашкин не принимал. Повязанный грязной красной косынкой на самый что ни на есть рокерский манер, освеженный дешевым виски, предложенным кем-то из байкеров, он сидел в джипе с двумя такими же краснобанданными бандитами и наблюдал за захватом «Чудь Inc». Рядом стояла командирская «Газель», откуда руководил штурмом Сабля.
Вот четыре пожарных «КамАЗа» вынырнули на Вернадку со стороны Ломоносовского и на бешеной скорости вломились в ворота. Вот во двор под стрекот автоматов устремился передовой отряд возбужденно кричащих байкеров…
Сабля вытащил из кармана мобильник, поскреб им под правой лопаткой и набрал номер.
– Любомир? Это Сабля, мы прорвались в Замок и пытаемся вскрыть сокровищницу. Через час я привезу тебе Амулет.
Шашкин не слушал, о чем говорил с каким-то Любомиром Сабля. Со жгучим любопытством он всматривался в густую завесу дыма, вслушивался в рваный ритм стрекочущих автоматов и приближающийся гул вертолета. Когда порыв ветра разносил клубы гари и на короткий миг затихали автоматные очереди, Петру казалось, что он различает звуки скрещивающейся стали и видит рыжеволосых мужчин в старинных, будто рыцарских, костюмах и доспехах. Те отбивались от краснобанданных самыми настоящими мечами, и Шашкин мог поклясться, что из пальцев некоторых «рыцарей» вылетают самые настоящие молнии.
Петр встряхнул головой: то ли виски байкеров оказалось очень крепким, и он здорово опьянел, то ли… все это и впрямь происходит на самом деле.
В последнее, однако, верилось с трудом – ничего подобного Шашкин не видел даже в не столь давние времена разгульного бандитизма. А ведь ему доводилось глядеть на Москву с самыми разными декорациями, в самых разных ипостасях: революционную и празднующую, бунтующую и торжествующую, с броскими транспарантами и голодными шахтерами, с грозными танками и чумазыми беженцами, с марширующими ветеранами и взорванными домами… Однако Москву с замками и амулетами, рыцарями и колдунами Шашкин не видел еще никогда, и оттого ему казалось, будто он попал в совершенно другой, чужой город…
Когда вертолет завис прямо над командирским фургоном, кто-то больно ткнул Петра в плечо.
– Короче, я за базар, в натуре, отвечаю, – скороговоркой выпалил Сабля, не сводя глаз с затянутого дымом двора высоток. – Слово дал – слово сдержал. «КамАЗы» ты мне достал, так что все, племянница твоя.
Сидящие рядом с Шашкиным бандиты радостно загудели:
– Тогда чего ждать? Погнали, мля!
Уезжая с места штурма, Петр чувствовал себя в полной мере отомщенным и удовлетворенным – рыжие ублюдки получили по заслугам. Ну а молнии, бьющие с пальцев, – так не надо было то дешевое виски пить…
Джип стремительно уносил увлеченного своими мыслями Шашкина от трех высоток «Чуди Inc.». Петр не видел, как за его спиной падал с вертолета один из бандитов, и не слышал, как стучали пули по корпусу командирского фургона с Саблей…
Сидящие рядом с Шашкиным бандиты радостно гомонили. Петр уже понял, что его почему-то принимают за «своего», более того, он у них вроде как начальник, так что просить не пришлось – на встречу с обещанной наградой банданные повезли Шашкина сами, не дожидаясь приказа.
– В натуре, красавица, клянусь Спящим!
– Модель, мля.
– У Красных Шапок таких отродясь не было!
– Счастливчик, мля!
К тому времени, когда байкеры привезли Петра обратно к вонючему логову, где утром состоялся общий сбор, Шашкин, вполне протрезвевший и пришедший в себя, совершенно искренне предвкушал встречу с обещанной ему прекрасной дамой… Блажен неведающий! – мысли о том, что стандарты красоты этих странных бандитов могут разительно отличаться от общепринятых, даже не посещали его.
Когда Петр заикнулся о душе – не заявляться же на свидание, воняя помойкой! – бандиты заржали так, словно он отколол особенно удачную шутку.
– Иди, – подталкивали его в спину. – А то красавица тебя, в натуре, заждалась.
«А, была не была», – махнул рукой Шашкин и шагнул в темнеющий дверной проход навстречу своей награде.
Несколько мгновений спустя дверь с силой распахнулась, и оттуда, к огромному удивлению бандитов, вылетел Шашкин – бледный, с дико вытаращенными глазами. Он ошалело огляделся вокруг – и со всех ног припустил прочь от Южного Форта, в спасительную темноту ночных улиц.
Рука, прекрасно справлявшаяся со всеми незамысловатыми действиями, как то: поковырять в носу, почесать спину или показать неприличный жест, напрочь отказывала, стоило ей сжать горлышко бутылки. Рука могла даже душить – когда Дюбель осознал масштаб трагедии, он бросился на Зинаиду и так сдавил ей горло, что охранники его едва оторвали… Но поднести бутылку ко рту та же самая рука была не в силах.
Этот временный паралич приключался не только в руке – когда Дюбель додумался дотянуться до стоящей на столе бутылки ртом, враз перестала гнуться шея. А если положить виски на край стола боком, самому лечь на пол и аккуратно раскупорить горлышко, чтобы жидкость потекла тонкой струйкой вниз, то горло отказывалось глотать, даже если рот был полон божественным напитком – после нескольких неудачных экспериментов Дюбель едва не захлебнулся… Рассказать кому – засмеют: Красная Шапка захлебнулся виски!
Уйбуй сидел в шикарно обставленной гостиной у богатого бара, обхватив руками свою бедную, не прикрытую банданой лысую голову, и горестно раскачивался взад-вперед.
Что делать?
Идти к эрлийцам? У него деньжищ таких нет.
Пожаловаться Всеславе на жестокие заклинания, которые применяет зарегистрированная в Зеленом Доме человская колдунья? Ага, так и будут феи его слушать.
Просить помощи у своих? Так его, раз он теперь пить не может, больше за своего считать не будут. И нельзя про Саблю забывать – на штурм-то Дюбель так и не явился, а ведь фюрер поручил ему ответственнейшее задание – присматривать за Секирой. Стоит только показаться Сабле на глаза, как тот велит повесить и его, и его десятку…
Все. Ничего больше в жизни не осталось – ни виски, ни смысла.
Придя к такому выводу, Дюбель по привычке потянулся к издевательски полной бутылке, стоящей рядом, на столике.
Вспомнил, выругался – да и в сердцах бросил ее с размаху в стену.
Зазвенело, задребезжало, зазвякало.
На шум немедленно нарисовались охранники. По приказу испуганной, с красными пятнами на шее Зинаиды они теперь следили за каждым шагом Дюбеля, и это недвусмысленно
