живого, сильного, люблю?'
— А теперь я с огромным удовольствием предоставляю слово вдове Андрея Кедрова, Главе Совета национального спасения Эльдире ДарВул!
Эльдира в этот миг готова была растерзать своего коллегу по высшей власти, представившей ее таким образом.
Раздался гром аплодисментов, послышались выкрики:
— Эльдира ДарВул!
— Друзья, — первое слово упало в толпу, тут же отсекая все выкрики, — мне трудно сейчас говорить. Ведь Андрей… Андрей Кедров был моим мужем и самым любимым человеком…
Эльдира, как и десятки стоящих на площади Героев людей не знала, что в этот самый миг, совсем недалеко, в каких-то двадцати световых минутах отсюда произошла трагедия. Фроловский эсминец «Безжалостный» при выходе из гиперпространства в районе Матеи отклонился на десять световых минут и оказался в астероидном поясе Арбзира. И через секунду несущаяся со скоростью тридцать километров в секунду ста тысячетонная каменная глыба с маху врезалась в него, размазав корабль по своей поверхности. Операторы, расположенной на этом астероиде боевой лазерной станции, с ужасом смотрели на огненный шар, выросший в нескольких километрах от них. С пространством явно что-то было не то.
Глава 9
Тонкий профиль на фоне раскрытого окна. Смоляные волосы, спадающие на плечи.
— Здравствуй, Камилла.
Мельком взгляд в его сторону.
— Здравствуйте.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо.
— Может, что-то надо?
— Нет, спасибо.
Разговор явно не клеился. Андрей уже два дня приходил к вывезенной им из дагестанского села девушке. Он ее поместил в расположенную на территории базы медсанчасть — двухэтажное здание с несколькими медицинскими кабинетами и десятью койками. Камилла занимала отдельную палату с двумя койками. На никакие контакты девушка не шла. Отвечала односложно: да, нет или отдельными словами: хорошо, спасибо, не надо, а то и просто отделывалась молчанием. О себе сказала лишь то, что ее зовут Камилла. И больше ни слова: ни фамилии, ни информации о своих родных, ни о том, является ли село, в котором с ней столкнулись спецназовцы ее родным или нет. Естественно, о том, как она оказалась в одном доме с полевым командиром Гиляром, девушка тоже молчала.
'С девушкой надо что-то делать. А то это уже начинает пахнуть уголовной статьей — насильственное удержание человека. Кто-нибудь стукнет и здравствуй следователь военной прокуратуры', — Андрей поморщился, словно следователь уже стоял на пороге.
Он подошел к девушке, стоящей у окна и присел на одну из коек.
— Камилла, мне надо с тобой поговорить.
Молчание.
— Сядь, пожалуйста, напротив меня, — в голосе Кедрова чуть прорезались командирские нотки.
Девушка чуть вздрогнула и тут же села на другую койку, напротив Андрея.
'Горная птичка, похоже, хорошо понимает язык команд', — впервые за время общения с дагестанкой, Кедров чуть повеселел, похоже, он нащупал тропинку к контакту с девушкой, пусть и несколько грубоватую, но тропинку. А где вы видели в горах удобные ухоженные тропинки — все над обрывами и пропастями, с колючим кустарником или грубыми, шершавыми камнями по бокам.
— Камилла, давай я обрисую тебе твое положение, — твердо, словно описывая своим подчиненным очередную диспозицию, начал говорить Андрей. — Сейчас ты находишься на базе спецназа в Ростовской области. Мы тебя забрали из села, где ты находилась, потому, что ты была без сознания. Конечно, мы могли бы тебя оставить в том доме, но мы не знали, какие у тебя отношения с жителями того села и как они к тебе отнесутся, после того, как мы оттуда уйдем, — Кедров сделал паузу, чтобы увидеть реакцию девушки на его слова.
Та сидела молча, наклонив голову. — Может быть мы поступили и неправильно, — продолжил он, — тогда скажи мне об этом. Я договорюсь, и тебя переправят назад, в родной аул.
Молчание.
— Камилла, тебя отправить назад? Отвечай — да или нет?
— Нет… — словно дуновение ветерка, случайно залетевшего в открытое окно.
'Замечательно, — подумал Андрей, — интуиция меня не подвела, когда я приказал девушку забрать с собой'.
— Я так и думал. А куда ты хочешь, чтобы тебя отправили? Может к каким-нибудь родственникам?
Вновь молчание.
'Похоже, эта девушка понимает лишь язык приказа'.
— Хорошо, пока ты надумаешь, будешь жить здесь, на базе. Хорошо?
Молчание.
— Камилла, понятно?
— Да…
И тут Андрей Кедров сказал то, что не думал говорить, по крайней мере, не сейчас:
— Здесь ты уже жить не можешь. Как сказали врачи, с тобой все в порядке и в медицинском уходе ты больше не нуждаешься. Поэтому собирайся, я отведу тебя к себе, — мужчина замер, ожидая реакции девушки на эти слова.
И вновь молчание со склоненной головой.
— Камилла, тебя понятно, что я тебе только что сказал? Да или нет.
— Да…
— Тогда вставай и пошли, — Андрей встал с койки, подошел к девушке и взял ее за руку.
Рука была мягкая, горячая, покорная. Мужчина осторожно потянул ее на себя. Девушка встала и, наконец, подняла голову. Их лица оказались рядом, Андрей видел свое отражение в темных глазах дагестанки.
— Смотри, не пожалей потом, — эта была первая длинная фраза, которую произнесла Камилла Кедрову.
— Постараюсь.
Вот так, за руку, ощущая взгляды случайных солдат и офицеров, и привел майор Кедров к себе на квартиру дагестанскую девушку.
'Пока француз целует даме ручку, русский уже завершает медовый месяц', — вспомнилась Андрею поговорка, которую он сказал Эльдире после первой их проведенной вместе ночи.
'Эльдира… нет, хватит', — офицер решительно закрыл за вошедшей в квартиру Камиллой дверь.
С этого началась их совместная жизнь. Андрей отвел девушку к себе в двухкомнатную холостяцкую квартиру. Несколько дней Камилла вела себя точно так же, как и в медсанчасти — неподвижно сидела у окна или на диване, односложно отвечая на все вопросы. Девушка стала жить в той комнате, которую ей отвел Андрей — спальню. Хозяин квартиры расположился в гостиной. Вместе они почти не виделись. Когда Кедров уходил на службу, его взгляд утыкался в закрытую дверь спальни. Приходил со службы, картина была та же — закрытая дверь спальни. Андрей готовил нехитрый ужин и стучал в дверь:
— Камилла, пошли ужинать.
Через минуту дверь отворялась и на пороге появлялась девушка.
Ужин проходил все в той же молчаливой атмосфере.
— Чем занималась?
