— Нет, а что?
— Большая часть звонков с номера Хольберга, да что там, почти все звонки с его номера — интернет-провайдеру. Он целыми днями сидел в интернете.
— И что это значит? — спросил Эрленд.
Вот в чем совершенно ничего не понимаю, так это в компьютерах.
— А черт его знает. Может, поймем, если включим его компьютер, — ответил Сигурд Оли.
Они встретились у Хольберга на Северном болоте. Желтую ленту сняли, никаких намеков, что это — место преступления. На верхних этажах свет не горит, видимо, соседей нет дома, но у Эрленда с собой ключ.
Не откладывая дела в долгий ящик, они включили компьютер, тот приветливо зажужжал.
— Мощный приборчик, кстати, — сказал Сигурд Оли.
Объяснить боссу, что за модель и так далее? Да нет, не стоит.
— Ладно, — продолжил он, — давай-ка заглянем в веб-браузер, что у него там в любимых адресах — ну, это куда он часто заходит. Ба, да тут их целая куча! Может, он что-то скачивал из сети. Мама дорогая!
— Что такое? — спросил Эрленд.
— Да у него весь жесткий диск забит!
— И что это значит?
— Ну, босс, чтобы забить весь жесткий диск целиком, нужно скачать чертову уйму всего. Наверное, у него тут видеоролики, может, целые фильмы. Вот, смотри, каталог, называется «зоо-видео-три». Посмотрим, что он тут держит?
— Давай, конечно.
Сигурд Оли открыл файл, и на экране открылось окошко с видеороликом. Коллеги некоторое время в удивлении глядели на экран — в файле оказалась порнография.
Эрленд круглыми глазами посмотрел на Сигурда Оли:
— Они что, правда козла над этой бабой держали, или что?
— В каталоге «зоо-видео-три» лежат триста двенадцать файлов, — сказал Сигурд Оли. — Думаю, клипы вроде этого, может, целые фильмы.
— А что значит «зоо-видео»? — спросил Эрленд.
— Откуда мне знать, — сказал Сигурд Оли. — Может, от слова «зоофилия». А вот еще файлы «г-видео». Посмотрим? Так, мышкой клик, максимизируем окошко…
— Мышкой — что? — спросил было Эрленд, но замолчал на полуслове — весь 17-дюймовый экран заполнили экзерсисы четверых обнаженных мужчин.
— Ага, «г-видео», судя по всему, означает «гомосексуальное видео», — сказал Сигурд Оли, досмотрев ролик до конца.
— Да, покойничек явно был озабоченный, — заключил Эрленд. — Сколько там этих фильмов всего?
— В одном этом каталоге больше тысячи, а на всем диске может быть еще больше.
Тут у Эрленда зазвонил в кармане мобильный.
У Элинборг тоже имелись новости. Она отслеживала судьбу двоих мужчин, которые были с Хольбергом на вечеринке в Кевлавике в ночь, когда он изнасиловал Кольбрун. Элинборг выяснила, что один из них, по имени Гретар, много лет назад пропал без вести.
— Пропал без вести? — переспросил Эрленд.
— Да-да. Упомянут в нашем длинном печальном списке.
— А второй?
— Второй сидит, — сказала Элинборг. — У нас на него целая библиотека. Последний раз загремел на четыре года, три уже отсидел.
— А за что?
— А за весь уголовный кодекс сразу.
13
Эрленд выдал судебным экспертам новое задание — изучить компьютер убитого. Задача масштабная — просмотреть все файлы, составить список, классифицировать и предоставить подробный отчет о содержимом. Он же и Сигурд Оли тем временем отправились в тюрьму «Малая Лава», к востоку от столицы. Доехали за час с небольшим — видимость нулевая, дорога обледенелая, а на машине до сих пор летняя резина, ехать надо было осторожно, лишь на спуске к Хверагерди немного распогодилось. Пересекли реку Эльфуса и завидели вдали, в тумане, два тюремных здания на каменистом берегу. Старшее из двух, трехэтажное, с двухскатной крышей из гофрированного железа и чердаком, выглядит как обычные исландские дома — вылитый хутор, только большой. В былые времена крыша сверкала ярко-красным, а теперь отливает серым, как и соседнее здание, современное, с вышкой посередине. Не дом, а крепость, чем-то похоже на банки в Рейкьявике.
Как все меняется, подумал Эрленд.
Элинборг позвонила в тюрьму и сообщила, с каким заключенным коллеги хотят поговорить и во сколько будут. Гостей встретил сам начальник тюрьмы и провел их к себе в кабинет — прежде чем допустить их к заключенному, он хотел немного о нем поговорить. Дело в том, что прибыли они в самое неподходящее время.
Заключенный, оказалось, сидит в карцере-одиночке — он и двое других убили четвертого, недавно помещенного в тюрьму отбывать срок за педофилию. Начальник не хотел вдаваться в подробности, но считал своим долгом предупредить следователей, что их визит нарушает режим карцера и что сам заключенный психически нестабилен. После этого их проводили в камеру для свиданий.
Свидание они назначили человеку по имени Эллиди, 56-летнему рецидивисту. Эрленд знал его, сам однажды конвоировал его в «Малую Лаву». Кем только за свою несчастную жизнь Эллиди не работал, все больше на торговых и рыболовецких судах. Занимался контрабандой спиртного и наркотиков, за что неоднократно садился. Еще он как-то раз решил нагреть страховую компанию — вышел в море на двадцатитонном судне с тремя напарниками, устроил на борту пожар и потопил корабль, а они как бы «спаслись». Правда, «спаслись» из четверых только трое — последнего поджигатели по ошибке заперли в машинном отделении, и он ушел на дно вместе с судном; а дальше к затонувшему кораблю отправились ныряльщики, которые и выяснили, что пожар начался почему-то в трех местах одновременно. В силу этого обстоятельства следующие четыре года Эллиди должен был провести в «Малой Лаве» — за попытку мошенничества, непреднамеренное убийство и еще ворох мелких пакостей, которые давно уже переполняли письменный стол государственного обвинителя. Отсидел он в тот раз два с половиной года, выпустили раньше срока.
Еще у Эллиди была милая манера кидаться на людей, что в самых критических случаях приводило к тяжким телесным повреждениям и перманентной инвалидности у жертв. Один такой эпизод Эрленд пересказал по дороге в тюрьму Сигурду Оли — его он особенно хорошо помнил. Эллиди сводил какие-то счеты с каким-то человеком на Снорриевом шоссе. Пока полиция ехала по вызову, Эллиди успел обработать парня так, что тот провел четыре дня в реанимации, — привязал несчастного к стулу, отбил у бутылки горлышко и занялся художественной резьбой по коже лица. Прибывший наряд тоже отделался недешево — один нокаут и одна сломанная рука. Но судьи в Исландии знамениты своей снисходительностью в таких делах — Эллиди получил лишь два года, за это нападение и еще за горку других, попроще. Когда ему зачитали приговор, он расхохотался.
Дверь камеры открылась, и двое охранников ввели Эллиди. Для своих лет выглядит силачом, крепко сбит, смуглый, налысо брит.
Уши крошечные, мочки приросли к черепу, но он как-то сумел проделать в правом ухе дырку, где и носил теперь серьгу в виде черной свастики. Зубы вставные, из-за них кажется, что он все время свистит. Одет в рваные джинсы и черную футболку с короткими рукавами — видны массивные бицепсы, покрытые татуировками. Великан, почти два метра ростом.
На руках — наручники, один глаз залит кровью, лицо в ссадинах, верхняя губа распухла. Психопат с садистскими наклонностями, подумал Эрленд.
Охранники встали у двери, Эллиди же подошел к столу и сел напротив Эрленда и Сигурда Оли. Глаза серые, взгляд тупой. Видно, ему скучно.
— Ты знал человека по имени Хольберг? — спросил Эрленд.
Эллиди и бровью не повел, словно не слышал вопроса, просто пялился на Эрленда и Сигурда Оли. Тупой, ничего не видящий взгляд. Охранники шепотом переговариваются у двери.
Откуда-то снаружи послышался крик, хлопнули дверью. Эрленд повторил вопрос, погромче — слова эхом разносились по камере.
— Хольберг! Ты его помнишь?
Снова нет ответа. Эллиди оглядывался по сторонам, словно в камере никого и нет. Некоторое время прошло в молчании. Эрленд и Сигурд Оли переглянулись, Эрленд задал свой вопрос в третий раз. Знал ли Эллиди Хольберга, что у них были за отношения? А дело в том, добавил он, что Хольберг мертв. Его убили.
Последнее слово пробудило в Эллиди некоторый интерес. Он водрузил свои массивные руки на стол, погремел наручниками, не в силах скрыть удивления. Вопросительно посмотрел на Эрленда.
— Хольберга убили в собственной квартире, неделю назад, — сказал Эрленд. — Мы ищем людей, которые были с ним знакомы. Кажется, ты из таких.
Эллиди уставился на Сигурда Оли, тот уставился на Эллиди. Ответа на вопрос Эрленда так и не последовало.
— Это рутинная часть…
— Снимите наручники. С наручниками разговаривать не буду, такие дела, — вдруг сказал Эллиди, не сводя глаз с Сигурда Оли.
Голос хриплый и грубый, тон хамский.
Эрленд задумался, затем встал и подошел к охранникам. Можно ли исполнить просьбу Эллиди? Те в нерешительности попереминались с ноги на ногу, но потом подошли к столу, сняли с Эллиди наручники и вернулись к двери.
— Что ты знаешь о Хольберге? — спросил Эрленд.
— А теперь они уходят, — сказал Эллиди, кивнув в сторону охранников.
— Даже не мечтай, — отрезал Эрленд.
— Ты выглядишь как сраный пидор. — Эллиди не сводил глаз с Сигурда Оли.
— Заткнись, слыхали мы такого говна, — сказал Эрленд.
Сигурд Оли молчал. Так они и смотрели друг другу в глаза.
— Мечтаю, о чем хочу, — сказал Эллиди. — Командовать мне тут вздумал, о чем мне мечтать, о чем нет.
— Они никуда не уходят, — сказал Эрленд.
— По-моему, ты сраный пидор, — повторил Эллиди, не сводя глаз с Сигурда Оли. Тот и бровью не повел.
Некоторое время прошло в молчании. Потом Эрленд встал, снова подошел к охранникам и спросил, позволяют ли правила тюрьмы оставить их с заключенным наедине. Охранники ответили, что это невозможно — у них приказ, этот заключенный должен быть все время под конвоем. Эрленд настаивал, и охранники согласились дать ему поговорить по радио с
