сладкие, при этом крепкие и совсем не дурманящие. Секрет создания этого вина – главное сокровище всей его жизни, так что при встрече (если таковая будет) не пытайся выманить у него его тайну – чего доброго простишься с жизнью. Эх-х… вино и оленина! Что может быть лучше для голодного путника?
– Оленина? – Ильдиар пообещал себе при встрече ни в коем случае не выманивать никаких тайн у Хвали Немена. – Но где…
– Не удивляйся, человече. – Двинн вгрызся в ногу олененка. – Ты что же, действительно думаешь, что мы безвылазно сидим в подземельях? Часть наших территорий находится и на поверхности. А когда-то, старики рассказывают, гномы владели всем этим горным хребтом, да и хребтом Дрикха тоже! Кстати, нам придется выходить несколько раз на поверхность, чтоб пройти самым коротким путем к Стальным пещерам.
– На встречу с вашим Великим Королем? – Оленина сразу же перестала интересовать Ильдиара, как предмет обсуждения. И тут же он понял, что сказал что-то не то.
Гнома словно ужалило – он отставил в сторону кубок и сурово, из-под бровей, посмотрел на собеседника.
– Никогда не смей упоминать Подгорного Короля вслух. У нас нет больше короля, – Двинн опустил взгляд, – теперь у нас Тинг – совет самых мудрых гномов Ахана.
– Ты, конечно, прости, Двинн, но я всегда полагал, что гномами Ахана правит король – выходит, я был не прав.
– Не совсем, – хмуро отвечал гном. – У нас был король – самый мудрый и справедливый Подгорный Король от самого основания Ахана, так говорят. Но теперь его нет. Уже девять веков нами правит Тинг. Может, потом как-нибудь расскажу, почему так случилось, но теперь у нас – Тинг, и точка!
– Понятно. Ты прости, Двинн, если я как-то оскорбил твои чувства.
– Ничего, – сурово ответил гном. – Ты ешь мясо, а то остывает.
Он разом осушил полкубка и достал из-за пояса трубку.
– Проклятье! Забыл лучину.
Подгорный уже собирался за ней отправиться, когда Ильдиар его остановил: он протянул руку и поднес к трубке указательный палец – с него сорвался маленький, еле живой огонек и перекочевал в трубку гнома. Тот даже рот раскрыл от удивления. Перевел ошарашенный взгляд со своей трубки на человека, потом опять на трубку.
Ильдиар просто не смог сдержать самодовольной улыбки.
– Тебе подвластно пламя?! – опомнился гном и тут же принялся быстро, пока не выгорел весь табак, раскуривать трубку. Щит Ахана исчез в густой туче серо-зеленого дыма. – Как ты это сделал?
– Сначала расскажи мне свой секрет, а я тебе открою свой, – хитро усмехнулся Белый Рыцарь.
– Да нет у меня никаких секретов! – нахмурился гном. – Я, если хочешь знать, самый открытый и прямой из своего народа!
– Скажи мне, прямой, из чего же у тебя доспехи сделаны?
Двинн отвернулся – видно, ему было не дозволено рассказывать кому-либо постороннему о своем вооружении. Но его любопытство насчет Ильдиара мгновенно пересилило.
– Ладно, ты все равно бы узнал, – сам себя уверил Подгорный. – Этот звездно-синий металл у нас, Сынов Гор, называется Слезами Дрикха. Попросту же зовется мифрилом, он очень редок в природе. Такие доспехи, как у меня, носят единицы. В частности, Хранители Подземелий. Его невозможно пробить, невозможно разрезать, и он чрезвычайно легок.
– Мифрил… – задумчиво проговорил Ильдиар. – Мифрил… мифрил. Где-то я слышал это название. Ну, конечно! У нас ведь тоже его добывают.
– Да? – Гном, казалось, моментально забыл обо всем на свете.
– Но насколько я знаю, месторождение почти истощилось. На западе, на реке, стоит город Талас. Только металл там выплавляют не синий, а скорее серый.
– А, – глаза Двинна потускнели, он тут же потерял интерес к этому, – с примесями и вкраплениями серебра.
– Но когда-то давно, сразу после открытия месторождения, он точно был синим.
– Ладно, ты теперь рассказывай – про огонь в тебе.
– А что рассказывать-то? Я – магистр одного из военных орденов Ронстрада. Одна из основ нашего мастерства – это владение мечом, другая же – сила пламени. Отец-основатель нашего ордена был магом и монахом Дебьянда, бога огня. Он передал свое умение ученикам, но нам подвластны только низшие из сил огня: я могу заставить пылать меч, доспехи, могу заживлять раны животворящим теплом пламени, как ни неправдоподобно это звучит. Конечно, огненные стены, моря огня и горящий воздух мне неподвластны, но все же…
– …все же, примени ты свои силы, – задумчиво продолжил гном, – ты смог бы меня испепелить – даже ворон не успел бы каркнуть, и никакие доспехи бы меня не спасли. Ты был на осколок камня от смерти, но предпочел пасть с честью, чем применить незнакомую твоему противнику силу. – Двинн резко поднялся из- за стола, отчего с грохотом упала лавка, на которой он сидел.
Ильдиар недоуменно взглянул на неожиданно вскочившего собеседника. Остальные гномы-стражи также обратили взоры на своего предводителя. В их глазах читалось не меньшее удивление – никто не понимал, что происходит. Паладин Ронстрада уже начал подумывать, что, возможно, нарушил какой-то закон Ахана. Может, у них положено применять все возможные и невозможные средства для достижения победы, и теперь его казнят? Чушь, конечно, но кто знает этих Дор– Тегли с их крутым нравом?
Но, судя по всему, гном не собирался отдавать приказ схватить гостя, и тот успокоился. Все сомнения, равно как и плотный дым трубочного зелья, сразу же развеяла рука Двинна, торжественно протянутая через стол человеку:
– Прими мое глубокое уважение. Хочешь ли ты, человече, иметь такого друга, как простой гном Двинн Гареон?
Такого Ильдиар точно не ожидал. Он встал и пожал гному руку:
– Это честь для меня, Сын Гор…
– Подъем! – Звучный возглас слился с громовым воем трубы.
Заставы начинали свою жизнь в шесть часов утра. Степь в это время еще дышит звездной ночью. Мокрое от росы серо-голубое море ковыля расстилалось на территориях Междугорья, долины Грифонов и бескрайних землях, простиравшихся южнее могучего и древнего хребта Дрикха.
Труба пела начало нового тяжелого солдатского дня. Воины вскакивали с двухъярусных коек и сноровисто облачались. Рубахи, туники, штаны, кожаные сапоги; стальные набедренники, налокотники и наколенники, полукирасы и шлемы-салады – тренировки и дозоры требовали от бойцов полного солдатского вооружения.
Облачившись, служаки перепоясывались кожаными клепаными поясами с ножнами для меча и кинжала. На поясе висел небольшой мешочек, где хранилось заслуженное потом и кровью небольшое солдатское жалованье, которое воины не решались оставлять в казарме и всегда носили при себе.
– Шевелись, удобрение степей! – надрывал глотку на одной из застав юго-восточного рубежа суровый, весь покрытый шрамами десятник, пытаясь привести в чувство заспанных воинов.
Он по себе знал, что никакая привычка не позволит невыспавшимся солдатам моментально проснуться, и все же продолжал тренировать этих пока еще зеленых мальчишек, которые в скором времени должны были стать «гордостью королевской армии». Должны были научиться защищать свою страну и родных. И сейчас, перед самым рассветом, десятники строили своих подчиненных во внутренних дворах застав- крепостиц. Воины выбегали из дверей казармы и становились в шеренги перед сердитыми лицами своих командиров. Наконец сотня была построена, теперь требовалось распределить обязанности.
Сотник Яфар Вильм стоял перед ровным порядком защитников двенадцатой заставы и внимательно изучал свиток с планом заданий на сегодняшний день. Рядом, широко зевая, застыл его помощник, юнец, нацеливший большое гусиное перо на девственно-чистый лист бумаги в ожидании приказов своего капитана.
– Десяток Роута и десяток Сайриза идут на стрелковые площадки тренировать навесную стрельбу – у
