силой урагана, но при этом не в силах даже растрепать твои волосы. Это продолжалось всего секунду. В следующее мгновение некромант оказался уже по ту сторону зеркала.
Здесь оказалась лестница. Каждая ее ступенька была мокра, и, поднимаясь, Белая Смерть хлюпал ногами по разлитой жидкости. Лестница Крови. Именно здесь встретили свою смерть их братья из числа приверженцев Черной графини; тот заговор, впрочем, как и многие другие попытки оспорить власть Деккера Гордема над орденом, закончился неудачей. Разоблаченные заговорщики пытались бежать из Умбрельштада, но зеркало Креферк не выпустило их, и они оказались в ловушке. Тут некромантов- отступников и настигли сам Коррин Белая Смерть, покойный нынче Лоргар Багровый и Джек-Неведомо-Кто. Именно по тому случаю Лоргар, помнится, и получил свое прозвище, когда при помощи послушных ему теней растерзал около трех десятков мятежников так, что вся лестница, от самого низа и до верхней площадки, сплошь покраснела, точно ее выстелили алым ковром. Черный Лорд, с присущей ему порой театральностью, углядел в случившемся какой-то символизм и повелел все оставить как есть, закляв эти ступени так, чтобы кровь на них никогда не просыхала и служила вечным напоминанием о той ужасной бойне.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил Коррин, когда они поднялись.
– Ты должен забрать отсюда одну вещь…
– Какую?
– Ты скоро увидишь.
– Значит, забрать вещь, и все?
– Именно.
Некроманты шли по темному коридору второго этажа Цитадели в сторону Большого зала. Когда они проходили мимо висевших на стенах факелов, те загорались сами собой, вырывая из тьмы ужасающую галерею, точно сдувая пыль со старинных, забытых страниц фолианта по теории страданий. По обеим сторонам прохода к высоким арочным сводам тянулись колонны. Из плоти камня, словно ветви у деревьев, в некоторых местах вырывались человеческие руки с изломанными в муке застывшими пальцами. Кое-где проглядывали юные лица с округленными и полными ужаса глазами, неживыми, но в то же время выражающими столь сильное чувство, которое может возникнуть лишь в пик либо страсти, либо непередаваемой, раздирающей на куски боли. Прекрасные по своей сути, но обезображенные эмоционально черты переходили в гладкий камень и создавали ощущение того, что эти молодые люди пытаются вырваться на волю, словно бы родиться, раздвинув стены своей мраморной утробы когтями. Эту галерею можно было бы назвать коридором Насильного Рождения, но на самом деле здесь, в этом чудовищном моменте застывания, серыми красками облицовки был показан миг Смерти. Во всей ее отвратительной красоте и гротескном величии. Каждая из этих колонн: лица и шеи, запястья и щиколотки, локти и колени, плечи и груди – все это вызывало отвращение, но при этом не позволяло оторвать взгляд. И лишь приглядевшись, можно было различить, что идеальных пропорций части тел, сплетенные между собой в тугой узел из окаменевшей плоти, принадлежат отнюдь не людям. В разорванных беззвучными криками ртах виднелись острые, как иглы, клыки, а с потрескавшихся от времени губ стекала ставшая мрамором слюна. Молодые и прекрасные некогда, они являлись обладателями утонченных черт мнимой человечности и черных, взлелеянных яростью и злобой душ. Душ, которые лишь в момент апогея, в миг расставания их хозяев с жизнью, вырвались на волю, отразившись на мрачных отталкивающих лицах и в чудовищных изломах плоти. Эта галерея с десятками колонн так и называлась – Коридор Истинного Облика Правды, или коридор Трударе.
В каждом из лиц Коррин Белая Смерть узнавал знакомых. Некогда у них были одни цели, и темные аркады Умбрельштада они называли общим домом. До тех пор, пока гордыня не просочилась в их сердца. Черный Лорд не смог им простить этого. Сказать по правде, он никогда не прощал. Высокомерие и надменность могучих древних вампиров и стали причиной их падения. Ныне же каждый желающий пройти в тронный зал вынужден был лицезреть зловещую галерею этих каменных ликов, преисполненных чувства и в то же время таких… неживых.
Вскоре темные маги подошли ко входу в сам зал. На высокой черной двустворчатой двери был изображен большой герб: стальной кулак, облаченный в латную перчатку, сокрушал на осколки прямой меч с лилией вместо гарды. Этот знак приводил в ужас и заставлял трепетать все королевство. Зловещая латная перчатка стала неизменным атрибутом ночных кошмаров как знати, так и обычных граждан, специальным королевским указом было строжайше запрещено упоминать о ней вслух.
После падения ордена во тьму черные паладины не пожелали оставлять старый герб, и алую длань с мечом сменила крошащая клинок стальная рука. Старые сине-белые стяги с потерявшими былое значение символами поместили в мавзолей Меча, особое святое место, куда входить всем, кроме как самому Черному Лорду, его ближайшему другу Арсену Кровавому Веретену и Черному Патриарху Семайлину, было заказано под угрозой жестоких кар…
Старый некромант жестом распахнул створки, и они вошли в просторный зал.
В самом центре, посреди невысокой площадки, стоял высокий трон Черного Лорда. Перед ним полукругом располагались ряды скамей некромантов, словно в амфитеатре: впереди – покрытые затейливой серебристой резьбой личные кресла Ступивших за край, дальше – простые сиденья для прочих братьев и молодых послушников. Две сотни мест – когда-то их было много, теперь – лишь жалкие остатки.
– Садись, мой дорогой ученик, – указал на трон Деккера Патриарх. Белая Смерть сел в вырезанное из черного дерева кресло. – Теперь слушай внимательно и запоминай как следует, – нахмурил седые брови Семайлин. – Это зелье – не просто эссенция Раскаяния какого-то там человека. Это – раскаяние величайшего колдуна древности, одного из самых могущественных некромантов, какие только ходили по земле. Оно очень сильное. Я его еще не испытывал, так что отвечать за последствия не могу…
– Даже если я выпью его и рассыплюсь прахом, будто какой-нибудь вампир с колом в сердце? – скривил губы Коррин.
– Такого не случится, – заверил его Патриарх. – Я опасаюсь лишь, что раскаяние окажется настолько сильным, что твоя душа не сможет выдержать все то, что она увидит в этом сне…
– Каком сне?
– Ты просто выпьешь зелье, заснешь, а проснешься уже не некромантом Коррином Белой Смертью, а молодым паладином сэром Коррином де Варном, помнишь такого?
– Хотелось бы вспомнить…
– Ты возьмешь вот это, – в руке мага появилась старая книга в потертом черном переплете, – и отправишься… У тебя есть место, куда бы ты хотел попасть больше всего?
– Да, – негромко ответил Коррин, – в Истар. Там находится могила командора Ривелласа.
– Истар будет очень кстати… – каким-то своим мыслям ответил Семайлин. – Это достаточно далеко от…
– Что это за книга?
– Это – дневник твоих странствий, – нахмурился старик, – для посторонних. Для тебя же… – Он наклонился к самому уху Коррина и зашептал. Глаза Белой Смерти расширились от удивления, когда он услышал, что это за вещь.
– И ты даешь ее мне? Вот так просто?
– Вот так просто. Надеюсь, тебя там не найдут, мой дорогой ученик.
– Я не смогу больше колдовать?
– Нет, разве что при помощи этой самой книги. Не пора ли становиться именно таким чернокнижником, каким тебя нарекли люди Ронстрада? Шучу-шучу. Не вздумай колдовать с ее помощью, иначе тебя сразу же найдут, кроме того, здесь скованы такие заклятия, которые не потянуть и Кольцу Смерти, не то что какому- то там человеку, бывшему некогда некромантом, пусть даже и очень могущественным. Так что, если не хочешь отправиться прямиком на обед к сынкам К’Талкха… не нужно использовать эту книгу!
– Я понял, понял тебя, старик, – заверил Коррин, – давай свое зелье.
Черный Патриарх протянул Белой Смерти пузырек с Раскаянием.
– Спи спокойно, несчастный, – только и прошептал Семайлин, глядя, как сапфировая жидкость исчезает в горле некроманта.
Только Коррин проглотил последнюю каплю безвкусной эссенции, как пальцы его вздрогнули, выронили пузырек, и он откинулся на спинку трона Черного Лорда.
Последней мыслью его было, что зря он поверил Черному Патриарху, ведь предупреждал же Магнус. А
