Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)

вмешательств русской военной власти во внутренние дела Ионических островов не было.

Очень характерно, что данное Ушаковым государственное устройство показалось кое-кому из заправил среди населения Ионических островов слишком уж «демократическим» и либеральным. Когда он отправился из Корфу в Сицилию, какие-то самозванные делегаты с о. Корфу съездили в Константинополь и «упросили министерство Порты и русского посланника Томару изменить конституцию и одному дворянству предоставить всю власть», тогда как Ушаков устроил «Сенат островов» именно так, что «Сенат и все присутствия составлены были из депутатов той и другой стороны поровну» с целью «примирения двух партий на островах, сильно враждовавших: дворян и поселян»⁷⁹. Конечно, дворянам удалось у посланника Павла I и у султана Селима III добиться всего, чего они хотели: ушаковская конституция была «исправлена». В 1800 г. Ушаков короткое время побывал на о. Корфу и энергично отстаивал дело справедливости, «предвидя пагубные последствия и междоусобную войну» от этих дворянских происков. Но затем он уже навсегда покинул острова. Ушаков имел тогда случай убедиться, что дворян поддерживают тайно и англичане и австрийцы. В особенности Австрия была недовольна «нравственным влиянием на островах этих», которое внес Ушаков своими славными победами и своим слишком, на австрийский взгляд, демократическим законодательством. Тут будет кстати упомянуть об одном эпизоде, относящемся к весне 1799 г.

У Ф. Ф. Ушакова имелось повеление царя «избрать из находящихся под его (Ушакова - Е. Т.) командой штаб-офицера и отправить на Черную гору к тамошнему митрополиту для изъявления ему и всему народу черногорскому о мирном его императорского величества к ним расположении и благоволении». Ушаков командировал с этим поручением в Черногорию капитан-лейтенанта Клопакиса 2 марта 1799 г.⁸⁰ Клопакис это поручение выполнил, причем по пути испытал немало затруднений со стороны австрийских властей. Оказалось, не к весьма, конечно, приятному «удивлению» Клопакиса, что австрийцам давным-давно было известно о его путешествии. На Черную гору его не пустили (под предлогом карантина, вследствие «заразы», якобы там свирепствующей), но все-таки дали знать митрополиту. Он приехал и виделся с русским капитан-лейтенантом в монастыре, назначенном «политичным образом» для этого свидания. «Вообще же, - пишет Клопакис о командовавшем в Рагузе командире, - генерал принял меня ласково, ни дать, ни взять как русская пословица говорит: мягко стлать, а жестко спать». При свидании Клопакиса с митрополитом были соглядатаи, которые «политично (его - Е. Т.) караулили», но был момент, когда удалось побыть с глазу на глаз⁸¹. Впрочем, никакой миссии, кроме указанного довольно невинного поручения, Клопакис и не имел к черногорскому владыке. Но тут характерна подозрительность австрийских властей ко всякой попытке сношений России с балканским славянством.

Высоко вознес Ушаков честь русского знамени в этом краю. Слава его военных успехов и лестные, даже часто восторженные слухи о его великодушии разносились среди греческого и славянского населения южнобалканских и островных владений Турции.

Конечно, трудно было бы ожидать, чтобы с момента освобождения русскими Ионических островов там воцарилась безмятежная идиллия, и, вероятно, случаев нарушения добрых отношений между эскадрой и населением островов, а особенно дрязг и несогласий между отдельными классами населения было достаточно, Но документов об этих случаях почти вовсе не сохранилось. Есть очень скудные свидетельства о жалобах и кляузах личного характера, восходивших до Ушакова. Однако есть единичные указания и на нечто, гораздо более серьезное. Например, мы нашли коротенькое и очень грозное (вовсе не в его обычном стиле) письмо Ушакова. «Правлению» острова Кефалония в ответ на какую-то не дошедшую до нас жалобу жителей острова на свое выборное правление: «Если просьба сия справедлива, что вы и товарищи ваши ослушны исполнять наши повеления, знайте, что я по получении от вас ответа, если вы не оправдаетесь в вашей ослушности, тот же час пошлю в Кефалонию эскадру или сам с эскадрою буду, и всех ослушающихся нашему повелению без изъятия и первейшие от вас особы арестовав, пошлю в Константинополь пленными или еще гораздо далече, откуда и ворон костей ваших не занесет. Мы одолели крепкую крепость Корфу, а Кефалония против войск наших не может стоять долго… Довольно уж вашей ослушности, когда повеление наше по сие время не исполнено, и приказывалось вас всех тех, которые противятся нашим повелениям, от должности отрешить или арестовать и прислать ко мне»⁸².

В чем было дело - неясно ни из этого документа, ни из двух других, сюда относящихся. Ясно одно: на о. Кефалония возникло движение, направленное против состава правления и аппелировавшее к Ушакову. Ясно и то, что враждующие группы старались очернить друг друга в глазах Ушакова и обвинить в крамольных замыслах против русской эскадры и ее начальника. Но Ушаков разобрался, очевидно, в неосновательности подобного рода обвинений. Никого он не арестовал на Кефалонии и никого не засылал туда, где «ворон» и «костей» сосланных не соберет. А волнения народа, направленные по-прежнему против правления, продолжались, и еще 20 апреля 1799 г. Ушаков писал на беспокойный остров: «Известно мне, что правление в острове Кефалонии и по сие время еще не учреждено. Народ негодует на депутации и просит скорейшего учреждения, а между тем чернь дошла до дерзости и ослушания, сбираются во множестве людей и почти бунт заводят». Ушаков убеждает «соблюдать тишину и порядок и ожидать окончательного решения терпеливо». А «окончательное решение» Ушаков обещает вскоре:

«Послали мы повеление во все острова прислать в Корфу к соединенным эскадрам депутатов для составления правления наилучшим образом, как должно быть республике. Мы начали уже учреждение сие приводить в порядки. Ожидаем только скорейшей присылки депутатов и вместе со всеми ими тотчас оное правление и весь порядок установим единообразно на всех островах, каковое учреждение и на острове Кефалонию немедленно прислано будет; я всевозможно стараться буду скорее оное установить. Желаю от всей искренности моей доставить всем островам совершенное спокойствие и предписываю всем обывателям острова Кефалонии восстановить между собой приятство и дружелюбие». Ушаков тут же извещает беспокойных кефалонийцев об успехах союзников в Италии и о ложности слухов, «передаваемых от французов»⁸³. А временно до выработки общего положения, он приказывает выбрать баллотировкой, или, как он выражается, «балантирацией», новое правление «из первейших особ из дворянства и прочих граждан и обывателей»⁸⁴. Больше о волнениях на острове Кефалония в документах, которыми мы располагаем, нет упоминаний.

Другой случай если не волнений (их и в Кефалонии в точном смысле не было), то брожения умов был на о. Занте. 24 марта 1799 г. Ушакову была представлена петиция за подписью 259 жителей города Занте. После восторженных поздравлений адмирал с победой на о. Корфу и с окончательным освобождением Ионических островов петиционеры просили расширения права выбирать судей не только «от одного первой степени» состояния», то есть не только из «бывших дворян», которых на острове всего триста семейств, но также из «лекарей, стряпчих, законоистолкователей (sic - Е. Т.), нотариусов, купцов, а также промышленников, заводчиков, мастеровых, художников», а всех этих людей «считается несколько тысяч в городе Занте». Речь идет о распространении избирательных прав на «купцов и разночинцев». И необычайно характерно, что, поскольку можно понять из безобразнейшего, безграмотного, местами лишенного грамматического смысла перевода на русский язык этой греческой бумаги (подлинника в делах нет), петиционеры настаивают, чтобы Ушаков вернул новым предписанием те права населению, которые он дал острову, как только прибыл, и которые узурпировали с тех пор дворяне: «преимуществами, дарованными вам богом, поставляли и поучали вы нас в первый день вашего прибытия на остров Занте, тот же дух да благоволите превратить настоящее правление в островах именным вашим подписанием»⁸⁵.

Резолюция Ушакова неизвестна. Но, судя по другому документу, имеющемуся в делах, брожение в городе Занте продолжалось еще некоторое время, и в начале мая ходили «слухи по городу неприятные», а именно, что если выбирать депутатов (в сенат всех островов, созываемый в Корфу) будут дворяне, «то хотят броситься на дворянские дома, зажечь и разграбить». Мутят (по словам донесения и тайные приверженцы французов, «которые от вас (Ушакова - Е. Т.) прощены милосердно»⁸⁶. Но и в городе Занте в конце концов все обошлось без взрыва. А обнародованная вскоре ушаковская «конституция» произвела успокаивающее действие.

12 апреля 1799 г. Ушаков предложил избрать делегатов от всех Ионических островов и прислать их в город Корфу. Здесь эти делегаты вместе с делегатами от .Корфу и составили ядро «сената», который и начал выработку проекта государственного устройства островов под русским и (фиктивным) турецким объединенным владычеством.