Велит больше бить,
Велит кровь пролить…
Хор
Плетка свистнула,
Кровь пробрызнула…
Ах! лели! лели!
Кровь пробрызнула…
Свекровь-матушке
Поклонилася:
Свекровь-матушка,
Отними меня
От лиха мужа,
Змея лютого!
Свекровь-матушка,
Велит больше бить,
Велит кровь пролить…
Хор
Плетка свистнула,
Кровь пробрызнула…
Ах! лели! лели!
Кровь пробрызнула…
– --
'Филипп на Благовещенье
Ушел, а на Казанскую
Я сына родила.
Как писаный был Демушка!
Краса взята у солнышка,
У снегу белизна,
У маку губы алые,
Бровь черная у соболя,
У соболя сибирского,
У сокола глаза!
Весь гнев с души красавец мой
Согнал улыбкой ангельской,
Как солнышко весеннее
Сгоняет снег с полей…
Не стала я тревожиться,
Что ни велят – работаю,
Как ни бранят – молчу.
Да тут беда подсунулась:
Абрам Гордеич Ситников,
Господский управляющий,
Стал крепко докучать:
'Ты писаная кралечка,
Ты наливная ягодка…'
– 'Отстань, бесстыдник! ягодка,
Да бору не того!'
Укланяла золовушку,
Сама нейду на барщину,
Так в избу прикатит!
В сарае, в риге спрячуся -
Свекровь оттуда вытащит:
'Эй, не шути с огнем!'
– 'Гони его, родимая,
По шее!' – 'А не хочешь ты
Солдаткой быть?' Я к дедушке:
'Что делать? Научи!'
Из всей семейки мужниной
Один Савелий, дедушка,
Родитель свекра-батюшки, -
Жалел меня… Рассказывать
Про деда, молодцы?'
'Вали всю подноготную!
Накинем по два снопика, -
Сказали мужики.
'Ну, то-то! речь особая.
Грех промолчать про дедушку.
Счастливец тоже был…
С большущей сивой гривою,
Чай, двадцать лет не стриженной,
С большущей бородой,
Дед на медведя смахивал,
Особенно как из лесу,
Согнувшись, выходил.
Дугой спина у дедушки, -
Сначала всё боялась я,
Как в низенькую горенку
Входил он. ну распрямится?
Пробьет дыру медведище
В светелке головой!
Да распрямиться дедушка
Не мог: ему уж стукнуло,
По сказкам, сто годов.
Дед жил в особой горнице,
Семейки недолюбливал.
В свой угол не пускал;
