работорговля, на Антильские острова партия за партией стали прибывать крепкие, мускулистые, выносливые рабы из Западной Африки.
Испанское короли уже с начала XVI в., начиная с Карла V, продавали за деньги определенным лицам, или определенным торговым компаниям, или даже определенным нациям монопольное право ввозить африканцев в американские владения Испании. Такие договоры составлялись так, что работорговцы обязывались в определенный срок доставить в испанские владения не меньше определенного в договоре числа рабов, но зато уже никто, кроме них, не имел права в означенный срок заниматься работорговлей в испанских владениях. Карл V и его преемники (кроме Филиппа II) в годы восстания Нидерландов охотно заключали такие договоры с фламандцами, т. е. с купцами и судовладельцами южной (бельгийско- фландрской) части Нидерландов, и этот откуп, бывший буквально золотым дном для фламандского купечества, отчасти объясняет, почему Южные Нидерланды изменили делу восстания и так быстро примирились с новым укреплением у них испанского владычества.
Торговля живым товаром и желание сохранить за собою эти обильные и выгоднейшие поставки сыграли в данном случае едва ли не большую роль, чем пресловутое «единство католической веры» между бельгийцами и испанцами. Любопытно отметить, что едва лишь Людовику XIV удалось посадить на испанский трон своего внука Филиппа, как тотчас же французская Африканская торговая компания выпросила себе у нового короля эту монопольную поставку рабов в испанские владения. Но уже в 1713 г. при окончании войны за испанское наследство эту привилегию испанский король Филипп принужден был дать английской Компании южных морей (South Sea Company) на целых 30 лет. Ничего тут поделать было нельзя: англичане считали себя победителями и, дозволяя все-таки внуку Людовика XIV остаться на испанском. престоле, они требовали компенсаций.
Очерк восьмой
Работорговля и плантации на Антильских островах. Первые сношения французов с Центральной и Северной Африкой. Войны Людовика XIV. Французы в Индии и на путях в Индию
Даже в середине XIX столетия французские ученые категорически утверждали, что французские владения как в Центральной Африке (в Сенегале), так и в Индии представляют собою «просто торговые склады» и конторы, предназначенные для торгового посредничества с аборигенами. Действительно, в этих колониях рабство либо вовсе не существовало, либо существовало в очень ограниченных размерах. Зато в «земледельческих колониях», где были заведены плантации, рабский труд становился базисом всей экономической деятельности края. Роскошнейшая природа Антильских островов, так безмерно обогащавшая плантаторов, побуждала их не жалеть никаких усилий для приобретения рабов, без которых они не в состоянии были обойтись. Даже после отмены рабства, происшедшей менее столетия назад, плантаторам трудно было примириться с необходимостью платить деньги своим бывшим рабам, вместе того чтобы пользоваться их трудом даром и засекать их до полусмерти в случае нерадивости.
Есть места на Антильских островах, где, например, с одного гектара земли собирают в год 84 тыс. кг тростникового сахара. Но чтобы добыть это богатство, нужен напряженный труд, которым плантаторы не желали обременять себя, а индейцы его не выдерживали. Только привыкшие к тропической жаре, физически выносливые африканцы были пригодны, с точки зрения плантаторов, к выполнению этой задачи.
Так появилась и быстро развивалась особая отрасль хозяйственной деятельности европейской буржуазии — работорговля.
До какой степени великие открытия в Азии и Америке поглотили внимание торгового мира и до какой степени Африка (точнее, западное побережье ее, Гвинея) интересовала в XVI, XVII вв. и почти до самого XVIII столетия европейских капиталистов и колониальных деятелей исключительно как место закупки рабов, явствует из того любопытного факта, что вплоть до XIX в. никто и не подумал финансировать разведочные экспедиции в глубь Африканского материка. Находились деньги для повторных попыток найти фантастический северный путь в Индию то вокруг Азии, то вокруг Гренландии и Северной Америки, но Африка мало кого занимала. О ней вспомнили по-настоящему в XIX столетии, когда европейский капитал, овладев Азией, Америкой и Австралией и поделив более привлекательные места, устремился по линии наименьшего сопротивления туда, где еще можно было кое-что урвать, не рискуя вызвать военное столкновение с той или иной опередившей и предупредившей других державой.
Достаточно сказать, что великая центральноафриканская артерия — бассейн реки Нигер — была открыта путешественником Мунго-Парком только в 1805 г. (не в 1796 г., как иногда ошибочно пишут; в 1796 г. он только проехал по короткой части одного рукава великой реки). А до Мунго-Парка в Европе пробавлялись относительно Центральной Африки самыми фантастическими россказнями моряков и курьезными предположениями, шедшими еще от времен Плиния Старшего, т. е. от конца I в. н. э. будто Нигер есть приток Нила, отделяющий Африку от Эфиопии и т. п., Южную Африку тоже совсем не знали и не стремились узнать.
Африка интересовала французское купечество и мореходов в течение всего XVII столетия только в западной и северо-западной своей части или, точнее, интересы французской торговли связаны были с той частью западноафриканского берега, которая тянется от устья реки Сенегал до устья реки Гамбия и несколько южнее этих устьев и которая составляет часть так называемой Сенегамбии, а также с той южной частью того же западноафриканского берега, которая обозначается названиями Сьерра-Леоне, Золотой Берег и охватывается общим названием Верхняя Гвинея (в отличие от Нижней Гвинеи, тянущейся от экватора до южных пределов Анголы, т. е. до 17° южной широты).
Интересовались французы и северным побережьем Африки — Марокко, Алжиром, отчасти Тунисом.
Сначала скажем об интересах французов в Сенегамбии и на Гвинейском побережье (или, точнее, на Верхне-Гвинейском побережье).
Уже с первых лет XVII в. французы не только начинают с торговыми целями посещать Сенегал, но и подымаются на несколько сот километров по реке в глубь страны и заводят сношения с африканскими племенами. В первой половине XVII в. появляются и первые построенные французами жилища у устья реки Сенегал — зародыш нынешнего города Сен-Луи, центра Сенегала.
Одна за другой в течение всего XVII в. сменяются под разными названиями торговые компании, составляемые французскими купцами для торговли с Сенегалом и с Верхней Гвинеей. Предметами вывоза из Африки были кожа, слоновая кость, золотой песок, страусовые перья, камедь (гумми, растительный клен). Взамен французы ввозили металлические инструменты и железо в необработанном виде, шерстяные и холщовые материн, зеркала, стеклярус, бусы и в очень больших количествах спиртные напитки.
Но со второй половины XVII в. и в течение всего XVIII столетия «живой товар», как его цинично именовали работорговцы, вытесняет по своему коммерческому значению все прочие предметы экспорта из Африки или делает их второстепенными. Работорговля выдвигается на первое место.
Мы видели уже, что захват части Антильских островов французами был могущественным толчком, побудившим французское торговое мореходство заняться вплотную покупкой рабов в Сенегале и Гвинее, перевозкой купленных рабов на Антильские острова и продажей их там с огромной коммерческой выгодой. Конечно, французским работорговцам гораздо удобнее и безопаснее было заходить со своими кораблями в свои собственные бухты и ждать предложений от царьков африканских племен не на пустынном берегу, а в укрепленных блокгаузах, наконец, очень удобно было иметь под руками возможных помощников, с которыми вместе было выгодно при случае организовать коллективную охоту за африканцами в дремучих лесах побережья.
Французские поселки были редкими, разбросанными, им приходилось плохо и от англичан и от голландцев, конкурировавших с французами в работорговле, приходилось опасаться и внезапных налетов с пиратских кораблей, случались нападения и из окрестной чащи, со стороны местных племен. В этих поселках
