Острия алебард опустились к земле.
— Ну, и что же тут сторожат двое вооруженных до зубов полукровок? — спросил эльф, отстраняя Гюрзу кончиком шпаги.
— Они из отряда убийц драконов, — сообщил солдат, просматривая список, выданный Тардом.
— Тем более, — сверкнул глазами Кеарх.
Сильваниец откинул полог в сторону. Клара испуганно посмотрела на офицера, склонившись над Нэй.
— Хм, отрекшаяся падаль, — эльф цокнул языком и дал знак двигаться дальше.
Когда солдаты отдалились на приличное расстояние, Гюрза подошла к онемевшему от изумления «ловцу удачи» и спросила:
— Феникс, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты призрака увидел.
— Так и есть, — еле слышно, словно самому себе, ответил полукровка.
— Что за чертовщина?! Ты знаком с этим эльфом?
— Я бы сам хотел это знать.
Понимая, что больше от него ничего не добьется, Гюрза вернулась на свой пост под недружелюбным взглядом Клары, брошенным в ее сторону, и задернула полог. Полуэльфка испустила тяжкий вздох. Ей не нравилось это неблагодарное занятие — защищать тех, кто об этом не то что не просил, а, скорее, наоборот.
Карнаж помотал головой, словно стряхивая окутавшее его наваждение и снова прислонился спиной к деревянной стенке фургона.
— Бритва! Ты глянь кто явился не запылился! — Гортт дернул за плечо Тарда.
Убийца драконов резко обернулся, собираясь сказать своему помощнику пару ласковых за бесцеремонно прерванный разговор с комендантом, который едва начал налаживаться, но ругательства слетели с его языка по другому поводу. Группа храмовниц быстро приближалась к фургону циркачей.
На встречу им выступили Гюрза и Феникс. В руках и тех и других блестело обнаженное оружие.
— Прощения просим, — бросил гном побледневшему от такой наглости и крепости выражений коменданту, и громко свистнул, приложив два пальца ко рту.
Наемники тут же заторопились к своему предводителю. Остальные охранники из обоза тоже последовали за и внушительного вида толпа во главе с Горттом направилась в сторону храмовниц.
— Старые споры, не беспокойтесь, — поспешил заверить эльфа Тард, снова оборачиваясь к нему с самым беззаботным видом, на который был способен.
Жрица соскочила с седла и подошла к Фениксу. Полукровка невозмутимо шагнул ей навстречу, прижимая свой кинжал лезвием к внутренней стороне левого предплечья. Пальцы на правой руке напряженно дернулись, готовые в любой момент выхватить меч.
— Вы оба знаете зачем мы явились сюда, не так ли? — на лице эльфки появилась усмешка, когда она увидела готовность «ловца удачи».
Жрице хватило лишь повести бровью, и храмовницы выставили перед полукровками частокол из шпаг.
— Э! Полегче там! — рявкнул Гортт.
Карнаж и Гюрза застыли между двух рядов, ощетинившихся оружием друг на друга.
Сильванийские стражи границы, тоже насторожились, выжидая дальнейшего развития событий.
— На что вы рассчитываете? — вскинула брови жрица.
— На то, что у вас хватит духу достойно принять чужое решение отречься, — ответила полуэльфка, указывая на фургон циркачей.
Жрица быстро подошла и сорвала полог.
— Твоя работа? — прошипела она, бросив на Гюрзу взгляд полный ненависти.
— Моя.
Эльфка подняла вверх руку и храмовницы убрали оружие.
— Ну вот и ладушки, — хмыкнул Гортт, — Феникс, если чего, нас покличешь. Братва, расходись пока.
— Что теперь? — спросил Карнаж, даже не шелохнувшись посреди всего происходящего.
Он стоял немного сгорбившись, словно готовый к броску тигр.
— А теперь давай уладим наши с тобой дела, отродье Xenos, — с каким-то усилием произнесла жрица.
Полукровка озадаченно посмотрел на длинный кусок белой ткани, переданный эльфке одной из храмовниц.
— Нас связывает с тобой кровная вражда по
— Ты смеешься надо мной? — скривился Феникс.
— Отнюдь. Мне самой это не доставляет удовольствия, но таков приказ короля. Ты же наполовину сильваниец, лесной эльф, хоть тысячу раз отвергни мы Аира, как нашего брата по крови, но это не касается его детей. У Сильвана детям дано право выбора: нести бремя грехов отцов или не нести. Я от матери отрекаться никогда не стану, а ты от своего отца? Прежде, чем ответить, подумай! Я могу хоть сейчас стребовать с тебя как с его сына!
— Тебя жизнь тяготит? — Карнаж начинал понимать, куда она клонит.
— Зубоскаль сколько угодно, но сначала ответь на вопрос, — невозмутимо потребовала жрица.
— Тогда задай его прямо.
— Хорошо. «Сталь» или «кровь»? Что выбираешь из основ смерти и жизни, как требует того кодекс сильванийской чести? И не тяни с ответом.
«Ловец удачи» не ожидал, что до такого дойдет. Вызов? Он не мог и в мыслях допустить, что оставленное его родителем наследие повлечет такие последствия, ведь он был полукровкой и вряд ли кто-то смог бы требовать с него ответа по обычаям кровной мести, то бишь признать его равным. Бесспорно, это было почетно, но Фениксу было плевать на моральную сторону дела. Он больше обращал внимание на практическую, а именно, получить отменный удар шпагой на дуэли. С другой стороны, если фортуна не отвернется от него и он победит, что помешает храмовницам тут же переиначить все, как убийство полукровкой чистокровного. Тогда кодексы повернутся к нему иной стороной, самой неприглядной для него лично, и самой почетной для сильванийских воительниц. Неужели жрица и впрямь считала, что предоставляет ему хоть какой-то выбор?
— Кровь.
Карнаж все с тем же изумлением наблюдал, как эльфка сделала маленьким ритуальным серебряным ножиком длинный надрез у себя на предплечье и передала ему, пока он снимал куртку и засучивал рукав черной рубахи.
Гюрза стояла, держа в руках одежду и кинжал Феникса, и скептически наблюдала за процессом, поражаясь наивности жрицы, которой стоило лишь получше присмотреться к своим храмовницам, чтобы понять, что обоюдное прощение вряд ли окажется от чистого сердца. По крайней мере, со стороны потомка Xenos.
«Ловец удачи» сделал надрез у себя на руке и каждый из них получил по своему краю длинной белоснежной ткани, шириной как раз, чтобы перевязать все предплечье. Они вытянули руки и, производя круговые вращательные движения, перевязали раны, одновременно помогая таким образом друг другу. Когда их руки встретились, надежно соединенные вместе тканью, та все еще оставалась белой.
Храмовницы замерли в ожидании.
Жрица опустила глаза. Карнаж отвернулся.
Искреннее прощение, разумеется, не могло взяться откуда-то просто так, и ткань, зачарованную друидами для ритуала, не мог обмануть ни он, ни она. Цвет не менялся и сильванийские руны того слова, ради которого устраивался этот обряд, все не проступали.
Отчаяние захлестнуло обоих.
Глава 3
«Однажды став вне закона, знай, праведного суда больше не найти»
Рыцарь ехал по пустынному тракту контрабандистов. Черные глаза смотрели прямо перед собой из-за линз небольших круглых очков. Длинные темные волосы спадали на плечи, стянутые кожаным ремешком на лбу. Фамильный герб в виде серебряного орла, вышитый на плаще, краткими всполохами отвечал лучам дневного светила.
Всадник неделю пробирался по тайной дороге, которая шла по побережью северного Фелара, неумолимо приближая его к окрестностям руин Старой Башни. Трактом в последнее время пользовались не часто, так как приближалась зима, а с ней замирала не только природа, но и всякое движение на этой дороге. Более того, находящиеся на ее пути руины последнего оплота заклинателей нежити в последнее время ожили, как сообщили ему крестьяне из деревень возле большого тракта. Они настойчиво советовали рыцарю свернуть и не следовать этим рискованным путем, но тот лишь грустно улыбался таким советам.
Ройгар был из той породы старого рыцарства, что почти перевелось в Феларе. Таким суеверные страхи были незнакомы. Раньше его предки сражались, и славно сражались, против мантикор, выверн, даже драконов. Жгли гулей в склепах и прогоняли гримов с кладбищ. Какие были времена! Не то, что теперь.
Рыцарь бросил взгляд на рукоять своего меча, что выглядывала из-под плаща у пояса. Теперь его меч был обращен против других тварей, в человечьем обличии. Первая кровь, пролитая его оружием, осталась там, далеко позади, у алтаря, в небольшой церкви маленькой деревеньки в предместьях Шаргарда. Почти десять лет назад молодой воин не мог и предположить, что судьба круто развернет его коня и до столицы ему не суждено будет доехать всего несколько миль.
Рука в вороненой латной перчатке дотянулась до подбородка и провела по трехдневной щетине. Возможность побриться на этой дороге выпадала не часто. Однако он надеялся, что призвавший его для службы некромант сможет оказать ему достойную встречу. Ему, который набрался смелости бросить вызов наместникам бога на этой грешной земле. Горбатый слуга Кассара нашел рыцаря как нельзя кстати, в тот самый момент, когда он проедал последние медяки в захудалом трактире северных провинций.
Как известно, паства не одобряет убийства священнослужителей и готова разорвать в клочья любого, кто посягнет или уже посягнул, едва попадись он им на глаза и, разумеется, хлебом и солью точно не встретит и в нужде не поможет. Поэтому рыцарь, как волк-одиночка пробирающийся через охотничьи угодья, медленно, но верно двигался через королевство, избегая больших дорог и постоялых дворов, отдавая предпочтение захолустным трактирам в богом забытых местах, а вместо кровати соглашался на лавку возле печки.
Настоящий враг одинокого путника на длинной и пустынной дороге — это плохие воспоминания. Черные страницы жизни, словно потревоженные холодным ветром с моря, начинали перелистываться в еще не закрытой книге прошлого. Очередной ее том был слишком свеж, чтобы захлопнуться и отправиться к остальным на ту полку, где помещалось бесценное собрание наживного опыта.
Когда-то, казалось так давно, родина молодого рыцаря, стонала и взывала к детям своим о помощи. Была война, жестокая и беспощадная, и молодой благородный воин не задумываясь одел отцовские вороненые доспехи, взял в руки меч и, запахнувшись в плащ с фамильным гербом на плече, покинул дом, где оставался с некоторых пор совсем один. А ведь
