выменять годовой запас еды, но... Дядю с рождения терзали сильные боли, и почти всю свою добычу он обменивал на отвар из пятнистых грибов. Он позволил ласковому жалу ужалить себя, и оно даровало ему избавление. Дядя говорил, что впервые в жизни он не чувствовал ни боли, ни тревоги, только умиротворение и блаженство. Но взамен оно отобрало у него душу, и вскоре он ушел. Сказал, что ласковое жало обещает ему новое успокоение, и ему необходимо идти к Грохочущей Реке, в Санься, прозрачный пузырь жестоких.
– Центр «Санься»? – удивился Дик, собирая аптечку. – Это же очень далеко отсюда!
Девушка грустно склонила голову, и желтые кляксы зрачков стали не видны. Дик, воспользовавшись случаем, оглядел ее повнимательнее. Ее ровная кожа, на ощупь напоминавшая резину, на вид ничем не отличалась от человеческой, и если не брать в расчет жутковатые глаза, она была милой и привлекательной девушкой даже по меркам чистого человека.
– Он считал, что сможет работать для жестоких, – печально вздохнула желтоглазая, – а они за это дадут ему еще одно ласковое жало. Отец пытался отговорить его, у дяди были очень короткие руки, много чего он делать не мог. Жестокие не захватывают таких людей, они их сразу убивают. Но дядя все равно ушел, с тех пор мы с отцом остались вдвоем.
– Вы жили вдвоем? – Дик убрал аптечку в подсумок. – Мне казалось, что ли... люди, подобные вам, стараются держаться вместе.
– Сначала мы жили вместе с общиной, у подножия горы, – ответила девушка, – но когда я стала старше, отец с дядей сказали, что внешне я слишком похожа на жестоких, и нам лучше жить отдельно от всех, чтобы зря не волновать людей. Они построили жилище на вершине, и мы переселились туда.
– Те люди, которые напали на вас, они это сделали потому, что ты похожа на нас? – предположил Дик. – Неужели из-за этого община прониклась такой ненавистью?
– В нашей общине живут хорошие и добрые люди, – покачала головой она, – это были другие, с третьей северной горы. Когда у развалин города с неба упала ваша железная птица, со всей округи многие захотели посмотреть на это великое чудо. Ведь в легенде сказано, что Шаро Великая оставила несчастным детям своим чудодейственное «Наследие», которое избавит всех от страданий. И прилетит оно в мир на огромной железной птице.
Желтоглазая замолчала, и Дик заметил, как с ее ресниц сорвалась крохотная слеза.
– Обычно отец прятал меня в хижине, если по нашей тропе шел кто-то из чужих. Но в этот раз пришли слабоумные. Отец всегда говорил, что на них нельзя обижаться, потому что они, как дети, не ведают, что творят... Они влезли в дом в поисках еды, и он не успел уследить за всеми, их было слишком много. Я попыталась спрятаться за корзинами, но днем я ничего не вижу, свет жжет мои глаза, словно раскаленные угли. Меня заметили и вытащили наружу. Отец пытался защитить меня...
Девушка замолчала, роняя слезы. Она не рыдала и не всхлипывала, ее лицо было спокойным, и только катящиеся по щекам слезинки тускло поблескивали в слабом свете, проникающем в нору через наблюдательное отверстие. Дик подумал, что ее самообладанию можно позавидовать, и решил оставить болезненную тему.
– Почему ты помогла нам? – спросил он.
– Ты дважды спас меня, – ответила желтоглазая, – сначала от слабоумных, потом от своих жестоких друзей. Ты ведь прилетел на той железной птице?
– Да, – подтвердил Дик, – это был наш самолет. Только он разбился при посадке, многие наши друзья погибли.
– Я знаю. К вечеру в пески прилетели стрекозы жестоких из прозрачного пузыря на Хайнане. Они рассматривали останки твоей железной птицы.
– Хайнаньцы нашли самолет еще вчера? – удивился Дик.
– Жестокие устроили облаву, убили и схватили многих из нашей общины, – кивнула девушка. – Они заставили их двигать и ломать останки твоей птицы и собирать твоих погибших друзей. Ночью я похоронила отца и спустилась в общину. Но люди не захотели принять меня. Они были слишком напуганы жестокими, а я так похожа на них и... мне пришлось уйти.
– Но почему ты пошла за нами? – не унимался Дик. Он уже представлял, какой допрос устроит ему Мэрфи.
– Некоторым людям, которых схватили жестокие, удалось бежать. – Девушка вытерла слезы, и желтые кляксы ее зрачков немигающим взглядом смотрели Дику в глаза. – Они рассказывали, что слышали, как жестокие переговариваются между собой. Жестокие искали взрывчатку. Они знают, что вы взорвали прозрачный пузырь у себя дома и теперь прилетели сюда, чтобы уничтожить их пузырь.
– Что? – опешил Дик. – Ты уверена, что ничего не перепутала? – Он решил, что тут явно какая-то ошибка. Какое еще уничтожение?! Да и потом, девчонка могла напутать, слышать от нее о взрывчатке после того, как она назвала самолет железной птицей... – Ты хоть знаешь, что такое взрывчатка?
– Это то, что с огнем и грохотом превращает людей и дома в трупы и обломки, – спокойно ответила желтоглазая. – Оно есть у жестоких и у наших воинов, что живут за горами. Жестокие ничего не нашли и поняли, что вы унесли ее с собой, чтобы взорвать их пузырь. Поэтому они захотели вас убить. Я хотела предупредить тебя и боялась не успеть, ведь я могу идти только ночью.
– Мне надо рассказать об этом друзьям, – решительно заявил Дик. – Это какое-то жуткое недоразумение!
– Расскажи, если надо. – Она потрогала повязку и посмотрела на Дика. – Спасибо. Как тебя зовут?
– Дик Картрайт, – ответил он, – можно просто Дик. А тебя?
– Мое имя Лу. А теперь иди к своим друзьям, Дик, а я останусь здесь, – она улеглась на бок прямо на земле, – и скажи им, чтобы не приближались ко мне!
– Хорошо, Лу, тебя никто не тронет, обещаю! – заявил Дик, поднимаясь с колен.
Он улыбнулся Лу, постаравшись сделать самую ободряющую улыбку, и, положив руки на стены, на ощупь отправился в зал.
Добравшись до освещенного фонарем зала, он увидел, что академик Райли пришел в себя. Мэрфи и Тэйлор возились с обрубком его ноги, и старый ученый громко стонал, когда боль становилась особенно мучительной.
– Картрайт! Ты вовремя! – оглянулся капитан. – У тебя есть сыворотка для переливания? Наша закончилась.
– Да, сэр! – Дик поспешил к Мэрфи, доставая аптечку.
В обычных аптечках таких излишеств не полагалось, но экспедицию снаряжали по максимуму, из расчета на все случаи жизни. Медкомплекты участников имели специальную комплектацию. Кроме того, экспедиция взяла с собой запас медикаментов. К сожалению, все это погибло при катастрофе, а то немногое, что удалось спасти, осталось на поляне. Личные аптечки – это все, чем они могли сейчас помочь Райли.
Капитан забрал у Дика пакет с плазмой и поставил академику капельницу, воткнув иглу в вену на руке. Специально для этого старику сделали прорезь в рукаве скафандра. Дик в первую секунду ужаснулся, но потом быстро понял, что после потери ноги такая мелочь, как частичная разгерметизация рукава, для Райли уже ничего не значит.
– Порядок! – Мэрфи коротким движением вогнал нож в земляную стену и повесил на его рукоять пакет с кровяной плазмой. – Как самочувствие, Лайнел?
Академик медленно обвел глазами пещеру и неторопливо ответил:
– Боль сменилась легкой эйфорией. Мне тепло, и я чувствую себя несколько... отстраненно. – Он остановил взгляд на капитане: – Вы вкололи мне морфий?
– Пришлось, – кивнул Мэрфи, – я не был уверен, что ваше сердце выдержит все это. – Он посмотрел на перетянутый кровавой повязкой обрубок ноги.
– Все верно, – лениво одобрил академик, – где мы? Что произошло?
– Китайцы открыли по нам огонь, – нахмурился капитан, – вы видите всех, кому удалось выжить. Пока что мы в безопасности, но нас ищут, поэтому придется провести здесь некоторое время. Поэтому мы не пользуемся рациями. Эти парни ловко сканируют наши частоты.
