Закончилась война. Большинство членов экипажа «Лембита» было демобилизовано. Лишь несколько человек осталось на сверхсрочную службу. А Краснознаменную подводную лодку «Лембит» вскоре включили в состав учебных кораблей.
Прошло несколько лет, настало время заканчивать строевую службу и подводной лодке — она стала учебно-тренировочной. Осенью 1979 года «Лембит» перевели в Таллин на вечную почетную вахту как мемориал-музей дважды Краснознаменного Балтийского флота.
Дружба экипажа «Лембита», скрепленная боевыми днями войны, продолжается. Ежегодно мы собираемся в двадцатых числах февраля в Учебном Краснознаменном отряде подводного плавания имени С.М. Кирова на традиционную встречу с курсантами отряда — будущими подводниками. Ведь все лембитовцы в свое время были воспитанниками этой старейшей в стране школы подводного плавания.
Встречаемся мы и на общих слетах подводников в Кронштадте. Не забываем отмечать юбилеи боевых друзей. Время идет быстро. Многих уже нет среди нас. Всегда при очередной встрече мы вспоминаем добрым словом тех, кто выбыл из строя. В минуту молчания их лица встают перед глазами как живые.
В апреле 1970 года в Ленинграде по приглашению «Известий» собрались однополчане «Лембита». Предложил такую встречу бывший старшина радист Федор Никитич Галиенко из Днепропетровска. Организатором встречи стал специальный корреспондент «Известий» С.Т. Морозов.
— Мы послали приглашения в разные города, а в Ленинграде собрать своих подопечных — это уже ваше дело, командир, — сказал мне Савва Тимофеевич.
— Спасибо, оповещу всех ленинградцев.
— А чем гостей будем угощать? Российской, сухим вином, коньяком или пивом? А может, соберемся за [294] стаканом крепкого флотского чая? Что думает по этому поводу командир?
— Думаю, что собравшиеся на встречу будут на таком эмоциональном подъеме, что все, кроме чая, будет излишней нагрузкой.
— Отлично, командир, так и решим.
К подъезду дома 19 на Невском проспекте к назначенному времени подходили мужчины в штатском. Они жали друг другу руки, обнимались, целовались. У многих увлажнялись глаза и голос срывался. Приехали боевые товарищи из Днепропетровска, Москвы, Таллина, которые не виделись почти 25 лет. Собралось более половины экипажа — 22 человека!
Когда вошли в приемную Ленинградского отделения «Известий», там уже был накрыт длиннющий стол. Вазы с живыми цветами отлично дополняли его сервировку. Тесно было тортам, печеньям, пирожным. Отдельно на маленьких столиках кипели два самовара. Нам сразу же бросились в глаза красиво оформленные лозунги на стенах:»Добро пожаловать!», «Кто пьет чай, тот отчаянный!»
Кто-то пошутил:
— Теперь понятно, откуда у нашего командира смелость бралась: он постоянно пил крепкий чай!
Всем первым делом хотелось поговорить с товарищами, приехавшими из других городов, — Федором Никитичем Галиенко, Тойво Бернгардовичем Сумерой, Алексеем Николаевичем Масленниковым, Иваном Яковлевичем Гриценко, Валентином Александровичем Кондрашевым, недавно вернувшимся с Дальнего Востока в Ленинград. Когда первые, обычные после Долгой разлуки вопросы и возгласы несколько поутихли, мы по приглашению гостеприимного хозяина, спецкора «Известий» С. Т. Морозова, сели за стол.
— Товарищи, позвольте открыть нашу встречу и поблагодарить вас за то, что собрались к нам на чашку чая, — начал Савва Тимофеевич. — Мы решили встретиться с вами не только на территории нашего отделения, что очень приятно, но и на страницах газеты. То, что вы расскажете, мы используем в очерке о славных [295] делах подводников Балтийского флота. А сейчас разрешите передать полномочия председателя командиру корабля капитану первого ранга Алексею Михайловичу Матиясевичу.
Такой поворот встречи застал меня врасплох. Но ничего не поделаешь, пришлось взять бразды правления в свои руки.
Поздравив товарищей с приближающейся 25-й годовщиной разгрома фашистской Германии, я коротко напомнил о нашем вкладе в общее дело Победы. Затем выступили старейшие лембитовцы Т.Б. Сумера, инженер-механик С.А. Моисеев, старшина группы мотористов В.И. Грачев, старшина минно-торпедной группы секретарь парторганизации П.Н. Ченский, а также все другие товарищи, приехавшие на встречу. Каждый вспоминал о каком-либо одном, наиболее ярко запомнившемся случае во время войны и коротко рассказывал о своей послевоенной жизни.
— Мое воспитание, — вспоминал Т.Б. Сумера, — продолжилось на лодке «Лембит» после сорокового года. До этого в эстонских школах русский язык не преподавался, и я его плохо знал. Жаль, что навстречу не прибыл первый комиссар Н.Н. Собколов, который учил меня грамоте. Я уже двадцать шесть лет коммунист. После ухода с лодки в сорок втором году до конца войны был в эстонской бригаде и сражался за освобождение своей Родины. Я очень рад, что сегодня состоялась такая встреча, которую даже представить себе было нельзя. И я от души рад, что со мной за столом сидят электрики, которых я учил, когда они пришли на лодку молодыми матросами. Один, Помазан, теперь капитан второго ранга, а второй, Кондрашев, стал летчиком, а затем инженером.
— У меня осталось в памяти на всю жизнь, — сказал бывший трюмный И.Я. Гриценко, — как меня принимали в партию. Когда меня спрашивают, где я вступил в партию, я с гордостью говорю, что был принят на подводной лодке перед боевой атакой, под водой.
— Я считаю, — говорил бывший секретарь парторганизации лодки П.Н. Ченский, — что экипаж нашей [296] подводной лодки был коммунистическим по своим идеям, по характеру, по отношению к труду, к выполнению воинского долга в борьбе с захватчиками. И сейчас на мирном поприще наши товарищи также успешно трудятся. Например, наш бывший моторист Шульженко недавно награжден за труд на заводе орденом Ленина. Думаю, что все мы, лембитовцы, будем продолжать честно, с полной отдачей трудиться на мирном поприще, как это делали во время войны.
Казалось, воспоминаниям не будет конца. Друзья, приехавшие из разных городов, не могли наговориться. Они обменивались адресами, приглашали друг друга в гости...
Прошло еще пять мирных лет. Наша страна, все прогрессивное человечество отмечало 30-летие Победы над фашистской Германией.
Снова собрались лембитовцы. Поредели наши ряды. Не было с нами Сергея Алексеевича Моисеева, Филиппа Васильевича Посвалюка. На этот раз мы стоя молча выпили по чарке вина за светлую память наших боевых друзей и всех советских людей, отдавших свои жизни в боях с фашизмом за свободу и мирный труд людей нашей Родины и других народов земли...
В канун сороковой годовщины Великой Победы наш Краснознаменный корабль начал свою вторую жизнь. Теперь уже мемориальный корабль — филиал Музея дважды Краснознаменного Балтийского флота в Таллине.
5 мая на открытие лодки-музея собрались ветераны-лембитовцы. Не всем довелось дожить до этого праздничного дня, а многие не смогли прибыть из-за болезни.
После торжественного митинга ветераны с большим волнением спустились в лодку и разошлись по отсекам. Они были несказанно обрадованы, увидев, что торпедные аппараты, навигационные приборы, механизмы и помещения лодки содержатся в образцовом порядке, а медь маховиков, рукояток и полированные части блестят как прежде. По всему было видно, что моряки-подводники сверхсрочной службы [297] и молодые матросы с душой относятся к мемориальному кораблю, а ряд приборов поддерживают в эксплуатационном состоянии для демонстрации их в действии. Ветераны выразили им свою отеческую благодарность.
Было приятно видеть в экспозиции каждого отсека фотографии и краткую аннотацию о тех, кто обслуживал боевые посты. В первом отсеке лодки у карты Балтийского моря с нанесенными местами минных постановок «Лембита», торпедных атак и гибели фашистских судов заканчивается рассказ экскурсовода о боевом пути подводной лодки, о мужестве и стойкости, проявленных экипажем в боевых походах.
Энтузиасты ведут поиск
Прошло уже много лет после окончания Великой Отечественной войны. На смену ветеранам суровых и героических лет приходят новые поколения. Они знают о войне лишь по книгам и кинофильмам. Естественно желание школьников, молодых людей лично познакомиться с участниками войны или свидетелями их героических дел. Они ведут поиск, создают комнаты и музеи боевой славы. Им помогают в этом деле энтузиасты-ветераны.
В Ленинграде одним из таких энтузиастов являлась единственная в Военно-Морском Флоте женщина капитан 1 ранга-инженер Александра Николаевна Донченко. С детских лет и до последнего дня вся ее жизнь связана с флотом.
Александра Донченко родилась в городе Николаеве, в семье судостроителей. Стапели и цехи, где строились корабли, стали ей родными с детских лет. Там работал слесарем ее отец Николай Тимофеевич. Он мечтал стать инженером, но до революции ему не удалось получить образования. Свою мечту об учебе в Кораблестроительном институте Николай Тимофеевич осуществил лишь на шестом десятке лет жизни, после чего стал начальником турбинного бюро завода. [298]
О выборе профессии его дети не задумывались: сын и дочь окончили этот же институт и стали строителями кораблей. Через несколько лет работы на заводе Александра Донченко возглавила группу проектировщиков подводных лодок. Принимала участие в испытаниях и сдаче лодок флоту. И мечтала об учебе в Военно-морской академии.
Но женщин в академию не принимали. Помог случай.
Народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов приехал в Кронштадт посмотреть новую подводную лодку. Он похвалил строителей. Набравшись храбрости, Донченко сказала наркому, что хотела бы учиться в Военно-морской академии.
— А вы подайте рапорт по всей форме, — ответил Климент Ефремович.
Донченко допустили к экзаменам. Так среди слушателей Военно-морской академии в 1936 году появилась женщина. Защитив дипломную работу с отличием, А.Н. Донченко в звании военинженера 3 ранга пришла на флот. В контроле за проектированием кораблей и наблюдении за их постройкой прошли предвоенные годы.
Летом 1942 года перед кораблестроителями была поставлена задача в кратчайший срок создать быстроходные, хорошо вооруженные бронированные катера многоцелевого назначения: для борьбы с подводными лодками противника, высадки десанта, конвоирования кораблей. А. Н. Донченко, которой перед самой войной досрочно присвоили звание военинженера 2 ранга за введение в строй новых кораблей раньше запланированного срока, была назначена старшим наблюдающим за проектированием и постройкой катеров.
Оптимальный вариант бронированного «морского охотника» (БМО) был спроектирован всего за пятнадцать дней. Не хватало металла, материалов, оборудования. Александра Николаевна ходила с одного завода на другой и вместе с военпредами подбирала необходимое. [299]
Не доставало и рабочих рук. В испытаниях головного БМО, проводившихся под руководством Донченко, участвовали проектировщики, строители, экипаж. Скорость и маневренность корабля соответствовали проектным. Удачно прошли испытания артиллерийской установки. Но при стрельбе палуба не выдержала дополнительных напряжений и в сварных швах броневого листа появились трещины. А под этой палубой расположены топливные цистерны. Требовалось выкачать топливо, очистить и провентилировать цистерны и только после этого начать сварку. На это было необходимо почти двое суток. Донченко действовала решительно:
— Сварщика на палубу, всем остальным сойти на пирс!
Переговорив со сварщиком, Александра Николаевна взяла толстое асбестобрезентовое полотно и полезла в узкую выгородку (каффердам) между палубой и топливной цистерной. Прикрыв полотном цистерну под местом сварки, Донченко распорядилась начать работу. Сварщик тотчас принялся за дело. Загудел аппарат электросварки.
Через несколько минут в тесном подпалубном пространстве стало нестерпимо жарко. Першило в горле, слезились глаза, а защитное асбестовое полотно надо было держать так, чтобы ни одна искра не попала на цистерну с бензином. Кружилась голова, немели руки, но Донченко выдержала.
Провели повторную стрельбу. Сварной шов выдержал. БМО в тот же день ушел на боевое задание. Александра Николаевна была награждена орденом Красной Звезды.
Когда ее спросили, почему она не послала в каффердам кого-нибудь другого, Донченко ответила:
