движения мышки. Время от времени она пересылала накопленную добычу наружу, своему невидимому виртуальному хозяину.
От обычного «троянского коня» этот код отличался очень высоким качеством маскировки и удивительной адаптивностью. Даже новейшие антивирусы и брандмауэры могли обнаружить его только непосредственно на стадии вторжения; он не реагировал на приманки, обходил самые хитроумные ловушки. Поселившись на диске, коварный «троян» тут же становился невидим для любой современной защиты! Ему требовалась всего лишь малая брешь, слегка приоткрытое окно, немного приспущенный щит — хоть на минутку, хоть на чуть-чуть… Но в том-то и дело, что у нас таких брешей просто не существовало! Мы действительно извели их как класс, да простится мне марксистская терминология — сами знаете, с кем поведешься…
Каждый компьютер в здании подлежал автоматической принудительной многоуровневой защите, отменить которую имели возможность только двое — я и Гиршуни. А потому, снисходительно оценив хакерскую изобретательность, я на пробу запустил программу в нескольких рабочих сегментах сети. Как и следовало ожидать, результаты вызывали приятное чувство законной гордости: коду не удалось проникнуть ни на один диск, ни в одну машину; сервер-администратор исправно рапортовал о замеченных и успешно отраженных атаках.
Закинув руки за голову, я самодовольно покачивался на стуле. Вздыхая и стуча тележными колесами, ушла по пустому коридору Жаннет. Гиршунины уши облегченно расслабились и приобрели свой обычный бледно-розовый вид. Все стихло в нашем образцовом королевстве; лишь монотонное гудение кондиционера да редкая очередь клавиш с гиршуниной клавиатуры — то быстрая, пулеметная, то нерешительная, словно даже задумчивая. Прекрасно помню, как я еще подумал: «Он будто сам с собой разговаривает,» — и только после этого перевел взгляд с гиршуниных ушей на собственный экран. И оторопел.
На экране красовался еще один рапорт, но не от сервера — об отражении атаки, а ровно наоборот. Запущенный мною «троянский конь» скромно докладывал об успешном внедрении по такому-то и такому-то адресу, а также напоминал о порядке изменений в заданном режиме отчета, буде мне захочется оный режим изменить. Я не поверил своим глазам. Какому идиоту взбрело в голову опустить защиту на своем компе? И каким образом ему удалось это провернуть — ведь, напоминаю, права на подобное действие были только у нас — единственных администраторов всея сети?
— Аркадий? — это Гиршуни обращался ко мне в своей всегдашней вопросительной интонации. — Я выйду на минуточку?
— Да выходи ты куда хочешь, мне-то что! — ответил я грубо. — Что ты каждый раз моего разрешения спрашиваешь? Я что тебе — начальник?
Он сдавленно вздохнул и принялся скрипеть. «Хочет что-то сказать, — понял я. — Типа, поделиться…»
— Ты не мог бы потом посмотреть? — выдавил из себя Гиршуни. — Я тут уже третий час новую версию устанавливаю — и все никак… почему, не знаю. Вроде как защиты все поотменял, а все равно не дается… что ей еще надо?
Пожав плечами, он повернулся и бесшумно вышел в коридор.
— Эй! — сказал я ему вслед примерно через полминуты, но он, понятное дело, уже не услышал.
И в этом тоже была рука судьбы. Потому что если бы Гиршуни остался в комнате, то я бы, конечно, сразу же рассказал о том, как новый «троян» заскочил к нему в компьютер, заскочил лихо, с понтом, воспользовавшись временно, но очень кстати отключенной защитой. Ведь защиту свою Гиршуни отключил, можно сказать, случайно, в качестве крайней меры, отчаявшись определить причину непонятного поведения новой версии одной из наших программ. Вообще говоря, это отключение не представляло из себя никакого риска — ведь наш сегмент был защищен намного лучше остальных. В нем и работали-то только две наших машины — моя и гиршунина… так чего же бояться, в самом-то деле? Не мог же он знать, что именно в этот момент я запускаю своего пробного «трояна»!
Все это я бы выложил ему тут же, на месте, и мы бы посмеялись над невероятным совпадением, вернее, посмеялся бы я, а он бы просто поскрипел, сверкая очками и слегка дергая уголком рта… а потом мы бы еще многозначительно покивали, припомнив известную статистику о том, что подавляющее большинство бед приходят изнутри, а не снаружи, хотя запираются люди почему-то именно от внешнего врага, не ожидая подвоха со стороны сердца. Ну а затем, отсмеявшись и откивав, мы бы легко пришибли бедолагу-«трояна» в его потаенном убежище и продолжили бы дальше как ни в чем не бывало.
Только вот ничего этого не случилось, ничего: ни кивков, ни смеха, ни рассказа. Все остались на своих местах: я — за столом, Гиршуни — в коридоре, а «троян» — в гиршунином компьютере. Впрочем, нет. Был еще диалог, короткий, но содержательный — между совестью и любопытством.
— Кончай, слышишь? — сказала совесть. — В конце концов, это некрасиво.
— Так ведь ненадолго, — возразило любопытство. — Ну разве тебе не интересно узнать, что он там настукивает на клавиатуре, кому шлет свои мейлы, как выглядит его предупредительный скрип в письменном виде, кто и как ему отвечает? Представь себе, что это канал «В мире животных», программа про сусликов.
— Подглядывать гадко, — напомнила совесть. — Читать чужие письма… фу…
— Да при чем тут это? — удивилось любопытство. — Речь идет о сугубо техническом вопросе. Смогут наши хваленые системы справиться с этим маленьким «троянским конем» или нет? Смотри на это как на очередное испытание защиты. Спорим, Гиршуни обнаружит «трояна» к концу рабочего дня? Ну?
— А если не обнаружит?
— Спорим?
В разгар этой беседы подошел Гиршуни — как всегда бесшумно.
— Ты меня звал?
Подумав, я отрицательно покачал головой. Любопытство победно вскинуло руки. Совесть плюнула и пошла спать.
В тот же вечер я получил первую информацию о своем ушастом соседе: имена, идентификаторы, ключ-пароль к почтовому ящику, доступ к журналу-дневнику, к фотографиям, документам, переписке, исповеди. Он весь лежал у меня на ладони, не имея об этом ни малейшего представления — он, всю жизнь прятавшийся от постороннего взгляда в тени стен и в темноте углов! И можете мне поверить — там было на что посмотреть.
Тип записи:
Неужели меня изгнали и оттуда, из снов? Должен заметить, что сны снятся мне удивительно редко: чем это можно объяснить? Многие утверждают, что видят сны ежедневно, а уж если утверждают, причем так дружно, то отчего бы им не поверить? Да и какие есть у меня основания не доверять такому большому количеству людей? Наверное, никаких, правда? Почему же тогда я почти не вижу снов… то есть вижу, но очень-очень редко… может, раз в год, а может, и реже, трудно сказать… отчего?
Если бы кто-нибудь спросил меня, на что похожа жизнь, то я бы сравнил ее с блужданием по незнакомому темному залу, битком набитому старой мебелью, никому не нужной рухлядью и хламом, где стулья с подломленными ножками перевернуты на пыльные столешницы шатких столов, где накренившийся шкаф болтает скрипучей дверцей, а выдвинутый комодный ящик напоминает вечно раззявленный рот
