через огненное стекло, которым был ее возлюбленный. Огонь, пылавший в ее руке, освободил эту силу, и она устремилась к Мирейну. Боль была ужасной, невыносимой. Но Севайин перенесла еще более страшные страдания в огне превращения. Воспоминания об этом укрепляли ее волю.
И маги дрогнули. Их удары потеряли точность. Один из них, юноша в фиолетовом одеянии, упал с пронзительным криком, опаленный огнем Касара.
Хирел остался с Юланом, зачарованный совершенством силы, а Севайин медленно двинулась к Мирейну. Маги не осмеливались нанести по ней удар: ее ребенок был слишком важен. Они подняли свою силу словно руку и обхватили ею запястье Севайин, пригибая ее все ниже и ниже, отталкивая принцессу все дальше и дальше. Она позволила им погасить Касар, ловко освободилась и устремилась к отцу. Упав на пол, она резко вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли. Но ее пальцы уцепились за руку отца. Она прильнула к нему, обвила его руками, крепко обняла.
Воцарилась оглушительная тишина. Севайин подняла голову и встретила взгляд магистра. — Ну, — сказала она, — убей его.
— Отпусти его, — велел магистр.
Она еще крепче прижалась к отцу. Мирейн неподвижно застыл на коленях, закрыв глаза. Его рука с божественным клеймом лежала на бедре и едва заметно дрожала. Его боль была двойником боли Севайин.
Какое-то время никто не двигался. Постепенно Элиан и Вадин поднялись на ноги. Хирел подошел к ним, еще не вполне очнувшись, но с ясными глазами и улыбкой на губах. Они взялись за руки, словно танцующие дети, и замерли.
— Саревадин, — сказал магистр, — ты поклялась. Неужели ты забыла?
— Я ни в чем не клялась, — ответила она. — Ты сделала это, согласившись на превращение, принимая новое обличье ради мира. Теперь ты понимаешь, что, пока он жив, равновесие не установится и война не закончится. Будешь ли ты соблюдать наш договор или станешь клятвопреступницей?
Тело Севайин стало тяжелым как свинец. Мирейн казался каменным изваянием в ее объятиях.
— Я не договаривалась смотреть, как вы будете убивать моего отца.
— Мы поклялись добиться мира. Но пока он жив, это невозможно. — Вы не…
Мирейн сжал ее запястье и отстранил от себя. Его глаза пронзили ее душу.
— Ты поклялась, — сказал он. — Выполняй свои обещания.
Севайин пыталась возражать:
— Я никому ничего не обещала! Это они обещали мне, что ты будешь жить.
— Ты отдалась в их руки, пожертвовала телом мужчины ради мира. Их мира, который возможен только если я буду мертв. — Вы все сошли с ума! — Она освободилась от его хватки и стремительно обернулась. — Я получу мой мир. Когда на двух тронах восседали два императора, я вышла замуж за наследника Асаниана, и наш сын унаследует обе империи. Конец войне. Конец убийствам. Конец постоянной, неослабевающей и безжалостной вражде. Вы образумитесь, или мне применить мою силу?
— Для благоразумия уже поздно, — сказал магистр. — Слишком поздно, — подхватил Мирейн, поднимая свою руку.
Маги бросились в атаку. Сверкнули кинжалы. Хирел вскрикнул. Окровавленными руками он поддерживал оседающего на пол Вадина.
Севайин закричала от ярости и отчаяния. Они пришли сюда для того, чтобы помериться силой магии, а не орудовать бронзой и сталью. Только Юлан был доволен. Он зарычал и прыгнул вперед. Кто-то из магов упал, на камни брызнула кровь.
Севайин цеплялась за остатки магии. Хирел уложил Вадина на пол и прикрыл жену своим телом. Он держал два меча олениай, тонкие и острые, словно кошачьи когти. Севайин неожиданно вырвала один из них у Хирела.
Никто ее не тронул. Юлан припал к земле у самой границы огня. Мирейн стоял спиной к спине с Элиан, и у обоих в руках были мечи.
Вадин поднялся на ноги. Залитый кровью и шатающийся, он все-таки был жив и с ухмылкой смотрел на магов. — Итак, — сказал он, — вот честь вашей гильдии. Честь со спрятанным за спиной мечом. Честь предателя. — Он рассмеялся и выхватил меч и длинный острый нож. — Эй вы! Я могу сражаться не хуже любого мага.
Все еще смеясь, он стремительно развернулся, прыгнул и пронзил ведьму зхил'ари. Один из магов, охваченный жаждой убийства, бросился на него и встретил в полете нож Элиан. Он растянулся на полу, ухватившись за нее. Она споткнулась, пошатнулась. Умирая, маг пытался утащить ее за собой.
Элиан яростно сопротивлялась, стремясь освободиться от смертельной хватки врага. Наконец она вырвалась и выпрямилась.
О ней забыли, да и обо всех других тоже. Лезвия ножей сверкали вокруг Мирейна. В его разум проникла разноголосица сил, туманя его и истощая. В одиночку он не мог совладать с таким количеством. Он припал к земле, сверкая глазами и обнажив зубы в яростной улыбке барса. Он всегда любил битву.
Элиан перехватила клинок, готовый вонзиться в спину Мирейна, и, отвернув его от мужа, столкнулась с тем, кто держал его в руках.
— Нет, — прошептала Севайин.
Она видела это во сне. Именно так. Каменный зал, разукрашенные стены, пламя. Магистр стоит в стороне, бесстрастно наблюдая за происходящим. Асанианский император лежит возле деревянного трона. Мирейн, окруженный магами, сражается за свою жизнь. Вадин Утханьяс вновь ранен, на этот раз смертельно, а у его господина нет ни сил, ни времени, чтобы вернуть его назад. Хирел оставляет поле битвы, опираясь на большого серого кота, ослепленного и ошеломленного потерей волшебной связи.
И, наконец, самое ужасное: Элиан Калириен, сплетенная в схватке с черным колдуном, высоким, сильными ловким мужчиной, яростным в своей ненависти ко всему, что она собой воплощает.
— Нет, — громко сказала Севайин.
Она крепче сжала рукоятку меча. Это было надежное оружие, но оно не придало ей уверенности. Противники кружились, сплетались. Маг хотел схватить Элиан за волосы, но она хлестнула его по лицу. Он отпрянул. Севайин приготовилась к прыжку, но чье-то сильное тело оттолкнуло ее в сторону, чья-то могучая рука вырвала клинок из ее рук. От изумления она чуть не задохнулась: ведь совсем недавно прямо на ее глазах Зиад-Илариос упал замертво!
Он должен был умереть. Его рана была смертельной. Им двигало лишь усилие воли и еще что-то пророческое. Он пришел ради этого и ради этого выжил. Он прыгнул и вонзил меч. Маг взревел, закружился, ударил сплеча. Элиан была ранена в руку, Илариос поражен в сердце. Их глаза встретились поверх напряженного тела их врага. Они обменялись быстрой улыбкой, ослепительной, бесстрашной, дерзкой перед лицом смерти.
Тонкая асанианская сталь пронзила плоть и кость. Маг удивленно разинул рот и рухнул бездыханным.
Зиад-Илариос медленно опустился на пол. Золотые одежды стали алыми. Жизнь вытекала из его тела вместе с кровью. Его улыбка померкла, а вместе с ней угасло и последнее сладкое безумие. Но он был счастлив. — Она жива, — отчетливо произнес он. — Я умер вместо нее. Лучшей смерти я и не желал.
Севайин покачнулась. Ее сердце гулко билось. Ребенок замер от слабого укола боли. Она успокоила его, коснувшись одеревеневшими руками и непослушным разумом. Ей было страшно взглянуть на свою мать.
Под безжизненным телом в плаще шевельнулось другое тело. Севайин оттащила мертвеца в сторону, начиная понимать, что произошло, и плача от нежелания поверить в это.
Элиан лежала на спине в луже крови. Но не крови ее противника: клинок все еще был в его теле. Севайин упала на колени. Элиан взглянула на нее и улыбнулась. Вся ее одежда стала алой. Ее горло.
Сознание Севайин было очень ясным. На какое-то мгновение она возблагодарила всех богов за то, что Зиад-Илариос умер прежде, чем узнал, что его жертва оказалась напрасной. В последние мгновения жизни умирающий маг вспомнил о своем оружии. Может быть, Элиан сама невольно помогла ему, схватившись за его руку и отведя ее вбок. Под тяжестью его тела она пыталась отстранить смертоносный клинок от своих глаз или сердца, и он поразил незащищенное горло. Ее неистовое сердце билось, и вместе с потоком крови, струящимся из раны, уходила жизнь. Севайин не могла остановить ее.
