У меня не было ни малейшего желания вступать в разговоры, и я был неприятно удивлен, застав в ванной Джуди Пуви – стоя у раковины, она чистила зубы. На ней были обрезанные джинсы, причудливо разрисованные маркером, и спандексовый топик, открывавший мощную, натренированную аэробикой талию. Джуди жила через пару комнат от меня. Кажется, у нее сложилось представление, что, раз она из Лос- Анджелеса, у нас должно быть много общего. Она подкарауливала меня в коридорах, чуть не силком выволакивала танцевать на вечеринках и даже заявила своим подружкам, что собирается со мной переспать (употребив при этом менее деликатное выражение). Она носила безумную одежду, красила волосы под седину и разъезжала в красном «корвете» с буквами ДЖУДИ П. на калифорнийских номерах. Ее громкий голос разносился по общежитию, как крики какой-нибудь тропической птицы.
– Привет, Ричард, – сказала она и сплюнула белую жижу.
– Привет, – буркнул я, углубившись в завязывание галстука.
– Здорово выглядишь.
– Спасибо.
– У тебя свидание?
– Чего?
– Говорю, куда собрался?
Я уже успел привыкнуть к ее расспросам.
– На обед.
– О! И с кем же?
– С Банни Коркораном.
– Ты знаешь Банни?
– Ну знаю. А ты?
– Еще бы. Мы с ним на истории искусства рядом сидели. Классный парень, с ним не соскучишься. Я вот только терпеть не могу его приятеля. Мерзкий такой тип, тоже в очках, как его там?
– Генри?
– Ага, он самый. По-моему, просто засранец.
Она наклонилась к зеркалу и принялась взбивать волосы, поворачивая голову и так и эдак. Ногти у нее были покрыты ядовито-красным лаком – впрочем, по их непомерной длине можно было заподозрить, что они накладные.
– Мне он вообще-то нравится, – сказал я, почувствовав себя оскорбленным.
– А мне – нет.
Она разделила волосы на пробор при помощи ногтя указательного пальца.
– Вел себя со мной как последняя сволочь. И близнецы эти меня тоже бесят.
– Почему? Близнецы очень милые.
– Да ну? – сказала она, выпучив густо подведенный глаз на мое отражение в зеркале. – Ладно, так и быть, расскажу. Короче, в прошлом семестре я была на одной вечеринке – напилась там, танцевала, как корова на льду, в общем, сам знаешь. Там все, понятно, толкались как не знаю кто, а эта девица, ну близняшка, зачем-то шла через зал, и бац! – я на нее налетела. Тут она ни с того ни с сего что-то такое мне сказала, жутко грубое, ну а я чисто на автомате плеснула ей пивом в лицо. Вечеринка такая была – меня тогда уже раз шесть облили, но я ж не стала из-за этого хай поднимать, правильно?
Так вот, она давай возмущаться, и тут раз – откуда ни возьмись – ее брат и этот Генри, а главное, оба с таким видом, как будто вот-вот по стенке меня размажут. – Она откинула волосы со лба, собрала их в хвост и внимательно осмотрела себя в зеркале. – Короче, я едва держусь на ногах, а эти двое на меня зверски так смотрят. Выглядело это все стремно, но мне уже было все по фигу, так что я просто послала их в жопу. – Она лучезарно улыбнулась. – Я там пила «камикадзе». Всегда, когда пью «камикадзе», выходит какая-нибудь фигня. То машину помну, то в драку ввяжусь…
– А дальше-то что?
Она пожала плечами:
– Говорю, я просто послала их в жопу. И близнец – тот начал на меня орать так, как будто сейчас и вправду возьмет и убьет. А этот Генри, он просто стоял, но его я испугалась еще больше, чем близнеца. Так вот, там был один мой приятель, крутой такой, из байкерской банды, весь в цепях и всей этой хрени – Спайк Ромни. Может, слышал?
Я слышал. Собственно говоря, я даже его видел – на моей первой пятничной вечеринке. Это был гигантский боров, килограммов сто двадцать, не меньше, со шрамами на руках и стальными нашлепками на носах мотоциклетных ботинок.
– Короче, Спайк подходит, видит, что на меня наезжают, пихает близнеца и говорит, чтоб тот отвалил. Я глазом не успела моргнуть, как они оба на него набросились. Народ там пытался их разнять – куча народу! – и ни хрена! Шесть человек не могли оттащить этого Генри – сломал Спайку ключицу, два ребра, а лицо разворотил просто в мясо. Я Спайку говорила потом, что надо пойти в полицию, но у него самого тогда были проблемы, и вообще-то ему нельзя было появляться на кампусе. Все равно, фигово вышло. – Она отпустила хвост, и волосы упали ей на плечи. – Я к чему: Спайк, он здоровый. И вдобавок без тормозов. Так посмотреть, он одной рукой мог бы задницу надрать этим умникам в костюмах и галстучках.
– Хмм, – произнес я, пытаясь удержаться от смеха. Забавно было думать, что Генри сломал ключицу Спайку Ромни – Генри, в своих круглых очочках и с книгами на пали под мышкой.
– Тут не поймешь, – сказала Джуди. – Я думаю, когда такие все из себя правильные люди срываются, у них реально крышу сносит. У меня вот отец такой.
– Да, похоже на то, – ответил я, поправляя узел галстука.
– Ну, удачи, – равнодушно бросила она и направилась к двери, но вдруг остановилась. – Слушай, а ты не запаришься в этом пиджаке?
– Это мой единственный приличный.
– У меня там валяется один, хочешь примерить?
Я оторвался от зеркала. Джуди специализировалась на дизайне театральных костюмов, и у нее в комнате было полно всякой странной одежды.
– Он твой?
– Я стащила его из костюмерной. Собиралась обрезать и сделать что-то типа бюстье.
Ну-ну, подумал я, но все равно пошел к ней.
Пиджак, вопреки ожиданиям, оказался замечательным – от братьев Брукс, шелковый без подкладки, цвета слоновой кости с полосками переливчатого зеленого. Он был мне слегка велик, но в общем сидел неплохо.
– Джуди, отличный пиджак, – произнес я, внимательно оглядывая обшлага. – Ты уверена, что он тебе не нужен?
– Можешь взять себе, – махнула рукой Джуди. – У меня все равно нет на него времени. Дел по горло – шью костюмы для этой долбаной «Как вам это понравится». Премьера через три недели, просто не знаю, куда деваться. Мне сейчас помогают первокурсники – блин, смотрят на швейную машинку, как баран на новые ворота.
– Кстати, старина, отличный пиджак, – заметил Банни, когда мы выходили из такси. – Это ведь шелк?
– Да. Его еще мой дед носил.
Двумя пальцами Банни ухватил меня за рукав и пощупал плотную желтоватую ткань.
– Классная вещь, – заключил он с важным видом. – Вот только не совсем по сезону.
– Разве?
– Не-а. Это ж Восточное побережье! У вас-то там, понятно, насчет одежды сплошное laissez-faire,[19] но здесь у нас обычно не расхаживают в купальниках круглый год. Черное и синее, дружок, черное и синее… только так. Позволь-ка, я открою дверь. Знаешь, думаю, тебе здесь понравится. Конечно, не «Поло Лаундж», но для Вермонта ничего. Что скажешь?
Это был маленький и очень изящный ресторан. Скатерти на столиках сверкали белизной, окна эркеров выходили во внутренний садик: живые изгороди и увитые розами решетки, настурции вдоль дорожки из каменных плит. Посетители были в основном средних лет и явно люди с достатком: похожие на провинциальных адвокатов румяные мужчины, в соответствии с вермонтской модой носившие туфли на
