Операция «Танк времени». Из компьютерной игры — на Великую Отечественную

— Да. Что-то нашла?

— Похоже. Я в немецком не сильна, но тут в подписи вроде что-то об уничтоженной батарее говорится. Kanone — это ж «пушка» переводится, да? A Panzer — это танк, даже я знаю. Тут пять фоток, фрицы снимали друг друга на фоне подбитых «тридцатьчетверок».

— Вроде бы так, — кивнул Кирилл, поднимаясь с дивана. — Если уж совсем точно, то Panzerabwehrkanone — противотанковое орудие.

Обняв подругу за плечи, он на миг зарылся лицом в пахнущее шампунем невесомое русое облако, дотянулся губами до шеи.

— Кирилл, ну… Нашел время, — отмахнулась она. — Слушай, а какой номер был у твоего танка? — не отрываясь от монитора, неожиданно спросила Ленка.

— Двести восемьдесят восемь. На башне — тактический знак, треугольник, — пробормотал он, не отрываясь от густых и душистых волос.

— Не может быть! Кирилл! — Ленкин голос выражал крайнюю степень возбуждения. С тяжелым вздохом парень перевел взгляд на экран, всмотрелся — и замер, ощутив, как шевельнулись волосы на голове, а по спине пробежал неприятный холодок. Медленно протянув руку, увеличил второй по счету снимок во весь экран.

На фотографии стоял ЕГО танк.

Запечатленная равнодушным объективом «лейки» картина до мелочей повторяла то, что навсегда врезалось в его память. Замерший посреди разгромленной орудийной позиции танк с отвернутой вбок башней и распахнутым люком, отчетливо заметное входное отверстие бронебойного снаряда на правом борту, рядом с антенным выходом. Справа в кадр попал задравшийся вверх искореженный упор раздавленной пушки. Земля усыпана обломками ящиков, сплющенными гильзами, ветками, еще каким-то мусором. А возле гусеницы лежит на боку танкист. Голова нелепо вывернута, мертвые глаза смотрят в объектив камеры. Одна нога согнута в колене, вторая вытянута, отчетливо видна размотавшаяся портянка в темных пятнах засохшей крови. В полуметре валяется распотрошенная немцами противогазная сумка, рядом с ней рассыпавшиеся по глине запасные диски для автомата, фляга и несколько лимонок. «Пять, — мелькнула мысль. — Их было пять штук, именно столько я и брал». Трофейный автомат с интересом вертит в руках один из попавших в кадр немцев, второй заглядывает внутрь танка, придерживаясь за крышку башенного люка. Фото явно не постановочное, оператор просто щелкнул осматриваемый товарищами подбитый русский танк. А вот соседний снимок уже другое дело, теперь три пехотинца именно позируют на фоне «тридцатьчетверки», встав так, чтобы труп танкиста оказался перед ними…

Подпись под фотографией тоже не оставляла никаких сомнений: «Bundesarchiv. Juli, 1942».

Остальные фотографии Кирилл смотреть не стал, медленно выпрямившись. Глаза защипало, в голове настойчиво билось: «Гранат было пять штук, именно пять». Почему-то казалось, что это важно.

— Кирилл! — испуганно вскрикнула девушка. — Что с тобой?! У тебя стало такое лицо…

— Это… я, — парень кивнул в сторону монитора. — В смысле, погибший танкист на снимке — это я. Все совпадает, понимаешь? Совпадает до мелочей! Автомат, гранаты, фляжка… даже размотавшаяся портянка. Значит, все было на самом деле.

Лена сдавленно охнула, приложив к губам обе ладошки и глядя на парня с совершенно непередаваемым выражением лица, смесью ужаса, шока и недоверия. Последнего, впрочем, было куда как меньше…

Кирилл тяжело опустился на диван. Взглянул на побледневшую девушку, криво усмехнулся:

— Вот такие дела, Ленусь. Получается, я там и на самом деле был. И меня там убили. А вот что все это означает, понятия не имею, даже предположить не берусь. Ясно одно: это не просто игра…

ГЛАВА 7

Россия, недалекое будущее

Кирилл блаженно растянулся на скомканной простыне. Как и всегда бывало с Леной, он ощущал себя одновременно и опустошенным, и счастливым. Дыхание медленно приходило в норму, дурные мысли в голове таяли, словно апрельский снег под солнцем, куда-то кануло беспокойство, шок и боль…

Как они оказались в постели? Трудно сказать. Он помнил только, что ушел в себя, не в состоянии забыть, выкинуть из памяти жуткий снимок на мониторе, сделанный три четверти века назад безымянным немецким солдатом. А затем вернулась сбежавшая куда-то Ленка, без слов, нежно и в то же время твердо потянула за руку, поймав и больше уже не отпуская. Приковав к себе взглядом, как говорится…

И теперь, когда это произошло, он был невероятно благодарен ей за все — за понимание, за невероятную самоотдачу, за чуткость…

— А знаешь, Кирка, мне страшно… — едва слышно прошептала Лена, зябко, несмотря на летнюю жару за окном, поежившись. И посильнее прижалась к парню, умостив голову на его груди. Рассыпавшиеся волосы приятно щекотали голую кожу. Он хмыкнул, запуская руку в шелковистую гриву. Ей нравилось, когда он так делал. Девушка пробормотала совсем уж неразборчиво, пытаясь настроить его на серьезный лад:

— Ты, правда, больше не будешь в это играть?

Кирилл вздохнул, постаравшись, впрочем, чтобы вздох не прозвучал слишком уж явственно. Говорить совершенно не хотелось, но ради Ленки он на многое был готов.

— Играть-то не буду, конечно, — медленно начал он, аккуратно подбирая слова. Хотелось не только, чтобы она поняла, но чтобы и он сам для себя расставил все по своим местам. — Но вот разобраться, что происходит, хотелось бы.

— Разобраться? — повторила Лена вслед за ним. Ее расслабленная поза не могла его обмануть, и Кирилл был абсолютно уверен, что с этого момента девушка прямо-таки обратилась в слух. Вот в этом она вся, ничего не делает наполовину…

— Понимаешь, это либо грандиознейший прорыв в науке, либо… либо даже не знаю что. Провокация? Какой-то хитрый эксперимент, о сути которого мы ничего не знаем? Знаешь, теперь я, пожалуй, готов поверить во что угодно, хоть в пришельцев, машину времени или параллельные миры…

— Ох… — девушка медленно поднялась, упершись ладонями в его грудь, и села сбоку. Привычным жестом отбросила с лица мешающие смотреть волосы и взглянула в глаза:

— А зачем, Кирка? Какой смысл?

Любуясь ее разгоряченным лицом, еще не от отошедшим от крайне приятных событий последнего часа, парень лениво пожал плечами:

— Ленк, ну вот честно, не знаю. Просто терпеть не могу, когда чего-то категорически не понимаю. Ты ж сама убедилась, что это не просто игра, верно? Вот и хочу понять, что происходит — и зачем происходит.

Она кивнула с самым серьезным видом, отвела взгляд. И неожиданно протянула руку, рисуя пальчиком замысловатую фигуру на его груди:

— Кирилл… послушай. Ведь тебе хорошо со мной?

— Ну, ты прямо, как товарищ Сухов из того фильма, помнишь, мы смотрели? «У тебя ласковые жены, мне хорошо с ними…».

— Кирилл! — Зеленые, будто затянутые ряской озера глаза возмущенно полыхнули, вмиг потемнев. И куда подевалась вся эта внешняя скромность и неуверенность? — Прекрати! При чем тут это?

— Да так, вырвалось, — притворно смутился парень, в душе откровенно усмехаясь. — Сказал и сказал. Ну, да, мне с тобой просто обалденно. И я вот что подумал, — он схватил девушку за талию, перемещая Лену на свой живот. Девушка возмущенно фыркнула, но, впрочем, вовсе и не противилась, сноровисто изменив диспозицию. — Подумал… может, хватит тебе в общаге куковать? Переезжай ко мне, а?