Помедлив секунду, я с не меньшим удовлетворением избавился и от бронежилета, на удивление лихо совладав со всеми его ремешками и пряжками и отправив пятикилограммовую одежку вслед за шлемом на пол. Сразу полегчало. Теперь можно и повнимательнее оглядеться…
А вообще, странное место. Нечто вроде зала, вот только ни стен, ни потолка, ни даже пола толком не разглядеть – все тонет в молочно-белом сиянии, напоминая не то какой-то хорошо знакомый старый советский фантастический фильм, не то западный видеоклип. Даже контуры тел людей вокруг тоже какие-то размытые… На месте неведомых хозяев я бы малость поубавил освещение! Хотя бы из элементарной экономии – электроэнергия нынче, знаете ли, не дешева! Или у них тут проводка «левая», электричество напрямик из ближайшей «черной дыры» тянут?
Хм, а отчего это я, кстати, с такой уверенностью о хозяевах рассуждаю? Неужели снова что-то
– Ну и как это все, – утвердившийся в вертикальном положении Анатолий Петрович покрутил головой, – понимать? Игоревич, ты не в курсе… – Он осекся, наткнувшись взглядом на незнакомцев: до этого полковник сидел к ним спиной. – Ага, ну, понятно…
Увидев, как обернувшийся вслед за ним майор вроде бы незаметно подтянул поближе «Грозу», я понял, что во избежание нежелательных осложнений мне пора вмешаться. Миротворец и дипломат из меня, конечно, аховый, но уж какой есть, не обессудьте.
– Привет, Гвоздь. – Ошибиться я не боялся: никем другим этот высокий, жилистый парень быть не мог. – А это, я так понимаю, сержант Баков и ефрейтор Коротков. – Я поочередно кивнул каждому из десантников, чем-то неуловимо схожих между собой – оба невысокие, коренастые, с коротким ежиком темных волос над загорелыми лбами.
– Баков – это я, – угрюмо буркнул сидящий справа, – а Коротков – он. – Кивок указал на второго парня.
– Ага, ошибочка, значит. – Я постарался изобразить на лице свою самую располагающую улыбку. – Не напрягайтесь, мужики, все нормально. Можно подумать, вас до меня никогда не путали! Тем более я-то вас вообще впервые в жизни вижу.
– А они близнецы, – неожиданно подал голос Гвоздев, – однояйцевые. С одним яйцом на двоих. Попросите – покажут…
– Вы кто? – Сержант с видимым усилием удержался от привычного «заткнись, Гвоздь» и недвусмысленно положил на колени штурмовую винтовку – я ведь предупреждал, что дипломат из меня никакой. – И где мы находимся?
– Ну, на первый вопрос я, допустим, еще смогу ответить, хотя и не в двух словах, а вот насчет второго… – Не сводя взгляда с напряженного сержанта, нервно оглаживающего кончиками пальцев корпус винтовки, я повернул голову в сторону полковника: – Петрович, давай уже ты, что ли, а? Данила вон пальцами уже почти до спускового крючка добрался, еще звезданет сдуру, а твои орлы ответят… Оно нам нужно? У них, конечно, бронекомплекты, а у вас «броники», но иди знай, где мы находимся и чем все это закончится?
Контрразведчик, смерив меня сумрачным взором, посмотрел на Бакова. Поединок взглядов длился секунды полторы, затем Анатолий Петрович неожиданно (по крайней мере, для меня) рявкнул:
– Встать, сержант!
Баков замер. И – нет, плохой из меня все-таки психолог! – вдруг рывком поднялся, слегка обалдело глядя на контрразведчика.
– Я – полковник государственной безопасности России Анатолий Петрович Сажнев. Хоть вы и не в моем прямом подчинении, но потрудитесь все же доложить, как положено!
– Сержант Даниил Баков, – едва ли не против воли, заученно выпалил тот. – Космодесант, рота «Каппа», комроты капитан Марков, пункт постоянной дислокации большой десантный корабль «Крым».
– Вольно, сержант, – в лице контрразведчика явно погиб, не родившись, великий актер, – знаю я про ваш бэдэка, знаю. Нынче он, как я понимаю, висит на орбите планетки «А два нуля один двадцать семь – двадцать четыре», да?
– Так точно, – ошалело кивнул сержант, – но откуда…
– Оттуда. Просто знаю. Или вам все еще недостаточно, сержант? Рассказать, как вы, нарушив прямой приказ, покинули подконтрольный район, угнали вездеход и отправились искать пропавших людей? Как обнаружили их тела, два других вездехода, один из которых сгорел, и странный шар, впаянный в скалу?
– Достаточно, господин полковник, – услышав обращение, контрразведчик едва заметно дернул щекой, – просто я хотел бы понять, что тут происходит.
– Не поверишь, я тоже, – мрачно подвел итог короткого разговора Анатолий Петрович, по-свойски махнув рукой, – вольно, сказал! Падай назад и давай говорить, пока нам не помешали. Игоревич, ты казенный ноутбук еще не расквасил?
– Да вроде нет, – я подтянул свой рюкзак и, зажав его между коленями, вжикнул молнией клапана, – а что?
– А то. Давай доставай и врубай, что именно – сам знаешь, не маленький. Просвети людей насчет происходящего. А заодно покажи таймер: пусть увидят, какой нынче год.
– Думаешь, у нас есть время?
– Думаю, ответить на этот вопрос должен как раз
– Наверное, есть. – Я вытащил ноут, утвердил на полу, включил. – Почему-то мне кажется, за нами пока просто
Дождавшись, пока система загрузится, раскрыл нужный документ и пододвинул компьютер к Даниле:
– Читай, сержант, и не говори потом, что тебе чего-то недосказали. Мы не твое скрытное командование. Кстати, видал такую машинку?
– Видал, – угрюмо кивнул Баков, – в политехническом музее инженерной службы. А как он работает без роум-кристалла-то?
– Нормально работает, на электричестве, – хмыкнул я, доставая сигарету. Пальцы предательски дрожали. – Ты давай читай, времени у нас очень даже, может быть, совсем не так уж и много.
Пожав плечами в ответ на вопросительный взгляд контрразведчика, я вперился взглядом в залитую молочным сиянием – или я просто привык, или свет и на самом деле стал чуть менее ярким? – стену. Нет уж, Петрович, извини, конечно, но пусть ребятки сначала въедут в тему, а после уж и я свои догадки выскажу. Только так – и никак иначе.
А пока стоит все-таки хотя бы попытаться понять, куда это нас занесло.
Пока гости из будущего знакомились с творчеством одного из писателей прошлого, оный писатель тоже времени зря не терял, вместе с остальными пытаясь разузнать, «куда это нас занесло».
Не понял, конечно: уже шагах в двадцати от приютившего нас пятачка человек просто-напросто упирался в некую источающую свет преграду, гладкую, как стекло, и прочную, будто сталь. То же самое было с полом и почти наверняка с потолком. Эдакий односторонне прозрачный, светящийся куб примерно тридцать на тридцать метров.
Правда, внутри было чем дышать, и даже дым сигареты, которой я пытался прогнать щемящее чувство категорического
Еще одним (впрочем, последним) открытием стало понимание того, что сила тяготения здесь явно не превышает стандартного земного «g»: кто-то (ох догадываюсь, кто!) постарался поместить нас в наиболее комфортные условия. Ассоциацию с подготовленными к вивисекции лабораторными крысами, которых поначалу тоже добросовестно кормят-поят и которым меняют опилки, я еще в самом начале постарался загнать как можно глубже: уж больно она была какой-то… неприглядной!
И только в голове отчего-то все громче и громче звучала знакомая с юности песня. Точнее, всего один ее куплет, возможно, самый известный. Даже не куплет, всего лишь одна строка, с завидным постоянством прокручиваемая раз за разом на неведомом проигрывателе. Но зато
