Вакулов, закладывая очередной лихой вираж: здоровенный аэродромный тягач — это вам не джип, сквозь него с ходу не пройдешь, не танк чай! Все, впереди вроде более-менее свободно, по крайней мере, до второй линии оцепления, отрезавшей летное поле от лесопосадки «полосы отчуждения». Серьезной такой линии, уже не из легкобронированных бэтээров, а куда более мощных БМП и БМД. Просто удивительно, что при таком размахе шеф со товарищи сюда еще танков не нагнал — «самое то» было бы! Видать, скоростными характеристиками не вышли, не поспели б вовремя…
Несмотря на не слишком хороший обзор, даваемый пятью перископическими приборами (сто восемьдесят градусов по азимуту, но… попробуйте-ка более-менее эффективно осмотреться, одновременно еще и управляя несущейся со скоростью почти под восемьдесят кэмэ многотонной машиной!), кое-что Вакулов все же уяснил: вокруг шел самый настоящий бой. Да-да, именно «самый настоящий», а отнюдь не очередная стычка «маги vs государственные спецслужбы».
Волшебники, судя по всему, нападали по всему периметру, умело укрываясь в лесополосе и за вспомогательными постройками, люди же пока просто сдерживали их натиск, не переходя в наступление. Несколько БМП уже горели; другие, что называется, «изо всех стволов» лупили по зарослям. Над летным полем бестолково кружилось штук пять боевых вертолетов, не то не в состоянии определиться с целями, не то не получив приказа на полноценную штурмовку плюющейся всяческой магической гадостью «зеленки». Пока капитан маневрировал, кто-то из «отцов-командиров», видимо, решился — и вертолеты, с похвальной четкостью заняв боевой порядок, дали залп НАРами. Прилегающий к летному полю участок лесопосадки скрылся в огненно-дымной круговерти. Даже сквозь триплекс капитан видел подброшенные высоко вверх ветви и вздыбленную кордитом землю. «Тридцать четвертые» ушли в разворот… и два из них тут же вспыхнули, настигнутые магическим ударом. Замарав послеполуденное небо уродливыми кляксами взрывов, машины рухнули вниз, усеивая бетон пылающими обломками изорванного в клочья дюраля и несущих конструкций. Да уж, чародеи, похоже, решили не размениваться по пустякам и стянули к аэродрому элиту своих боевых орденов — чтобы вот так запросто разнести в клочья хорошо защищенную и активно маневрирующую воздушную цель, одного только начального цикла обучения явно маловато — тут попахивало участием еще в сражениях времен Эпидемии! Вакулов невольно поежился. Он, как никто другой, знал, на что способны маги-ветераны — в свое время один такой был «куклой» на их секретном полигоне, и все курсанты Команды в обязательном порядке должны были выдержать итоговый экзамен, заключавшийся в том, чтобы обезвредить вошедшего в боевой транс волшебника. Кому-то это удавалось, и он шагал за ворота подготовленным «охотником на колдунов», тем самым «карателем», кому-то нет — и его либо долго лечили, а после давали соответствующую группу инвалидности, либо хоронили под залпы воинского салюта. Терять пленному магу было нечего, и
Один из вертолетов грохнулся метрах в сорока впереди, и Вакулов, выматерившись себе под нос, резко вывернул руль: перспектива врезаться в то, что еще пару секунд назад было боевым вертолетом, его не слишком прельщала. Разворачиваясь, бросил взгляд в боковой смотровой прибор, увидев над тем местом, где стоял их Ан, огромный огненно-дымный гриб. Ага, вовремя они смылись, полыхнул-таки самолет… или ему помогли это сделать.
Похоже, становилось по-настоящему жарко! Во всех отношениях…
Иван не знал, вычислили ли маги его нынешнее положение (надеялся, конечно, что нет — в конце-то концов, неужели ведьма этим не озаботится?), он просто вел машину к выезду с аэродрома. Отчего-то это казалось ему очень важным — поскорее выбраться с насквозь простреливаемого летного поля. И не важно, что там, за его пределами, живая-мертвая лишится возможности черпать столь необходимую ей силу. Каждый за себя, не так ли? Только отчего так пусто в душе, отчего так противно и тяжело на сердце?..
«Устал, я просто нечеловечески устал! — неожиданно понял Вакулов. — только за последний час я узнал слишком много всего. И слишком часто меня в последнее время обманывали. Я ведь врач, я знаю, что человек не способен менять свое мировоззрение по несколько раз на дню, а меня заставляли это делать постоянно. Шеф, Симон, ведьма, клоун… все. Я просто устал, я не могу и не хочу больше…»
Иван с яростью утопил педаль газа, еще больше разгоняя тяжелую бронемашину, и, уловив краем глаза какое-то движение, сбросил скорость. Ведьма уселась в залитое кровью кресло, потянулась:
— Извини, задержалась немного. В конце концов, они все равно мертвы, глупо было не воспользоваться…
— Прекрати, — скрипнул зубами капитан, вновь с яростью вдавливая ни в чем неповинную педаль. До бронемашин оцепления оставались считанные сотни метров, а капитан так и не мог найти подходящий просвет между ними. Конечно, БМП вовсе не стояли «борт в борт», но и без того узкое пространство между ними было еще и перегорожено увитыми колючей проволокой металлическими секциями наподобие тех, что используются для ограждения запретной зоны во время авиашоу. Вывернув руль, Вакулов понесся вдоль ряда бронетехники. Странно, но на выписывающий по бетону хитрые зигзаги бэтээр никто из оборонявшихся людей не обращал особого внимания.
— Хорошо, — неожиданно согласилась упыриха, — как скажешь. Слушай, Вакулов, нам нужно найти укромное место (Иван фыркнул) и оторваться от магов хотя бы на час. Потом я отпущу тебя, и ты сможешь связаться со своими, — ведьма выразительно кивнула в сторону рации, и Вакулов вдруг понял, что подобная мысль просто не пришла ему в голову, — и попросить помощи. Мне наплевать — можешь уничтожить магию, можешь оставить этот мир таким, как есть. Мне правда все равно!
— Куда ехать? — угрюмо переспросил капитан. — Ты, я так понял,
— А направо. И прямо, — как ни в чем не бывало кивнула головой живая-мертвая, — не бойся, жми на газ.
Вакулов, сжав зубы, выполнил приказ. Нет, не из какого-то особенного доверия к ведьме — он просто слишком устал спорить. До столкновения с двадцатичетырехтонной БМП-4 оставалось секунды три. Капитан уже видел перекошенные страхом и непониманием лица разбегающихся в стороны бойцов, видел царапины на броне и россыпи стреляных гильз возле гусениц. Наверное, именно так и чувствовали себя знаменитые японские камикадзе, с пугающей, просто чудовищной четкостью видевшие за миг до смерти каждую заклепку на борту корабля, с которым им предстояло слиться в последнем огненном объятии…
Откинувшаяся на дерматиновом сиденье, ведьма закрыла глаза. И Вакулов вдруг подумал, что именно этого она и хотела от него, что ее непонятный ритуал свершится в тот миг, когда страшный удар размажет его по броне. Но нажать на тормоз он не успел, остановленный властным:
— Не мешай, идиот!!!
И капитан, сам не зная, почему, вдруг окончательно поверил своему заклятому врагу,
…пройдя сквозь него, словно тот хрестоматийный горячий нож — сквозь масло. И, не сбавляя скорости, понесся, поднимая колесами огненно-дымный шлейф, по перепаханной ракетным ударом, продолжающей гореть земле. Секунда, другая, третья, слышимый даже сквозь рев мотора хруст сминаемых кустов и срезаемых колунообразным носом боевой машины деревьев…
— Не… сворачивай… сейчас… будет… дорога… — скосив глаза, Вакулов взглянул на бессильно откинувшуюся на своем сиденье ведьму. Пожалуй, будь она живая, сейчас по ее лицу обильно струился бы пот. Но в ее нынешнем состоянии сия физиологическая реакция с успехом заменялась заплетающимся голосом и неудержимой дрожью лежащих поверх коленей рук, кисти которых покрывали весьма подозрительные пятна, о природе которых капитан старался не думать. — Мы… вырвались. Сейчас…
Живая-мертвая не договорила. Углубившийся в нетронутую взрывами лесопосадку уже метров на двести БТР вздрогнул, встал на дыбы и с натужным ревом опрокинулся на бок. Усиленный броней удар, страшный, разрывающий барабанные перепонки, дошел до сознания капитана лишь мгновение спустя.
Затем все исчезло…
