Поняли?
– Понял.
Линия отключается.
– Спасибо, Кадзуко-сан, – говорит Мори коротким гудкам.
Наконец случилось неизбежное. Канэда, спрятанный охранник, открыл счет в банке, или взял напрокат видеокассету, или воспользовался страховкой, или сделал еще что-то такое, что уловил сверхчувствительный финансовый радар Кадзуко. Пора нанести ему визит.
Ричард Митчелл сидит в кафетерии на вершине небоскреба, известного в финансовом мире как «Башня Пузыря». В конце 1980-х компания «Мицукава-Недвижимость» купила землю у «Мицукава-Страхование», самой большой страховой компании в Японии, на кредит, предоставленный банком «Мицукава». Строительные работы производились строительной компанией «Мицукава» – начались они в 1990-м и закончились несколькими годами позже, когда цены на недвижимость упали. Однако чудесным образом, несмотря на самую высокую арендную плату в мире, здание всегда на сто процентов заполнено. Может, впрочем, это не такое уж и чудо, учитывая, что в числе съемщиков находятся «Мицукава-Электрик», крупнейший мировой производитель микросхем памяти, «Мицукава-Страхование» и банк «Мицукава», переехавший сюда после продажи своего старого здания контролируемой правительством Корпорации за возрождение города.
Митчелл попивает чай с корицей из маленькой металлической кружечки. Эти кружечки – часть дизайна кафетерия: тяжелые, бесформенные, и так хорошо проводят тепло, что их невозможно держать за основание или краешек. Если попросить, можно купить такую за двадцать тысяч иен – примерно столько стоит обед в ресторане «Belle Epoque»[33] по соседству. У знаменитого художника, который занимался убранством кафе, есть и другие работы на продажу. Пепельницы (35 тысяч иен), похожие на куски застывшей лавы, табуреты (120 тысяч иен), сделанные из белобоких автомобильных покрышек, открытки (1500 иен), на которых изображена его новейшая инсталляция – кучи битого вдребезги офисного оборудования, одновременного преданного огню в Токио, Берлине и на Манхэттене. Но покупать некому: Митчелл тут – единственный клиент. Пять официантов стоят неподвижно, глядя в окно в соответствующей постмодернистской манере.
Митчелл смотрит на часы. Придет или не придет? По телефону она говорила неохотно, пока он не объяснил, что у него есть важная информация, которая может сказаться на будущем компании. Но и тогда она, видимо, колебалась, верить ему или нет.
Дверь отворяется.
– Добро пожаловать! – хором говорят официанты.
Вошедшая женщина похожа на библиотекаря на каникулах. Очки в стальной оправе; клетчатая рубашка, болтающаяся над бесформенными вельветовыми брюками. Митчелл с трудом узнает блестящее «юное дарование» из интеллектуальных шоу и потрясающе привлекательную женщину, сидевшую рядом с Сонодой на конференции. Когда она подходит к столу и улыбается, сходство становится несколько сильнее. Эти тубы незабываемы.
– Добрый день, – говорит Рэйко.
Еще один сюрприз: она говорит на беглом калифорнийском английском.
– Спасибо, что пришли, – говорит Митчелл. – Я беспокоился, что вы не придете.
Рэйко садится напротив.
– Нет проблем, но, боюсь, у меня не слишком много времени. Через два часа я должна быть на съемках рекламного ролика.
– Ролика для кого?
– Для «Софтджоя». Президент Сонода попросил меня поучаствовать в летней кампании.
Произнося имя Соноды, она опускает глаза, а в голосе ее появляется оттенок благоговения. Как заставить такую женщину так о тебе думать? Вероятно, надо совсем не думать о ней.
Митчелл продолжает:
– Как аналитику мне было бы интересно понять, каким образом осуществляется разработка игр. Я хочу сказать – как происходит весь этот процесс.
Рэйко поднимает бровь:
– Ага.
– Полагаю, сначала должна быть принята главная идея, а потом с разработчиками подписывается контракт.
– Верно.
– Сколько же людей из «Софтджоя» могут увидеть продукт, находящийся в стадии разработки?
Рэйко бросает на него пристальный взгляд:
– Из «Софтджоя»? Нисколько, разумеется.
– Нисколько? – переспрашивает пораженный Митчелл.
– Никто, кроме президента Соноды. Он сам заключает контракты с разработчиками.
– А разработчики игры «Черный Клинок» – как аналитик, вроде меня, может войти с ними в контакт?
– Никак. Их имена до сих пор держатся в секрете. Это ключевая часть стратегии «Софтджоя».
– А кто-нибудь, вроде вас, мог бы их выяснить? Рэйко хмурится:
– Я могла бы, но не стану. Эта информация жизненно важна для «Софтджоя».
