– Разумеется, – буркнула королева.
– Так что если вам видится возможным удостоить ее такого…
– Не исключено, что в будущем… – сказала королева, стараясь потянуть время.
– А не могли бы вы даровать мне рыцарство? Прямо сейчас? У меня в багажнике есть меч.
– Боюсь, что нет, мистер Грайс, – покачала головой королева. – Есть установленный порядок… Рекомендательные комитеты…
– Но вы ж скоро снова королевой будете. Кто может вам помешать удостоить титулом местного филантропа, который преодолел все преграды, чтобы стать владельцем самого крупного в Мидлендсе лесомонтажного бизнеса, а? Да и вообще, я хозяин целой зоны изоляции.
Королева посмотрела в изборожденное шрамами лицо Артура Грайса и сказала:
– Боюсь, мой ответ «нет», мистер Грайс.
– Нет? – изумился Грайс. Не часто он слышал это слово. – Да я самый крупный работодатель в поселке. Просто надрываюсь за – ради благотворительности. Это же я денег дал на Академию.
– Мистер Грайс, мы живем в эпоху, когда все граждане ценны одинаково. У меня теперь нет ни власти, ни, правду сказать, желания удовлетворить вашу просьбу.
– Но я ж устроил вашего внука на работу, – недоумевал Грайс.
– Не сомневаюсь, Уильям отлично управляется с лесами. Он очень добросовестный мальчик, – сказала королева.
– А она уже заказала новые визитки с сэром Артуром и леди Грайс, такие, с гербом, знаете. Треугольник из шестов для лесов, а в серединке лев на задних ногах и панда, она страсть как панд обожает.
Грайс говорил уже скорее сам с собой, чем с королевой.
– Со стороны вашей жены несколько преждевременно было заказывать новые письменные и канцелярские принадлежности, мистер Грайс, – заметила королева.
– Импульсивная она у меня, – объяснил тот.
Он не мог представить, как вернется домой, на свою перестроенную мельницу, и сообщит жене, что не сумел добыть для нее титул. Слишком уж капризная собственность, думал Грайс. Он отвалил двести пятьдесят штук на переделку старой мельницы, а жена уже пилит его, что шум воды действует ей на нервы.
– Что ж, ваше величество, – предложил Грайс, – может, когда вы уедете отсюда, вы как?нибудь посетите нас с женой. У нас в гостиной стеклянный пол и видно, как внизу водичка течет. Мы оба обожаем природу, как и вы, мэ – эм.
Королева молча улыбнулась ему ледяной улыбкой, потом прошла к выходу и отворила дверь. Артуру не оставалось ничего другого, кроме как откланяться. Гаррис и Сьюзен облаивали с крыльца добермана, сидевшего на заднем сиденье «роллс – ройса».
–
Рокки в бесплодной ярости исступленно бросался на стекло.
– Сидеть, ублюдок тупой! – заорал Грайс.
Забравшись в машину, он добавил:
– Еще раз такое увижу – велю отрезать тебе яйца и зажарю их себе к чаю, по – ал?
Рокки лег на сиденье и заставил себя успокоиться. Артур Грайс слов на ветер не бросал.
Королева поняла, что закрывать глаза на возможную перспективу возвращения к монаршим обязанностям более нельзя, и решила, что семье нужно собраться и обсудить все вероятия нового прихода в политическую жизнь. Но прежде она хотела навестить мужа и спросить совета у него.
Его королевское высочество принц Филип, герцог Эдинбургский, уже два года был неходячим, лишившись после удара зрения, памяти и подвижности. Филипа держали в интернате имени Фрэнка Бруно, что располагался в дальнем конце Артур – роуд, проходящей через центр поселка, в пятнадцати минутах ходьбы от переулка Ад. Принц – консорт чах в темной палате на пару с бывшим профсоюзным боссом, болтливым инвалидом – колясочником Гарольдом Баньяном по прозвищу Большевик Баньян. Большевик разговаривал во сне – привычным для него недовольным тоном, в точности как и днем, когда он пребывал в полном и неизменно агрессивном сознании.
Прикованный к постели герцог Эдинбургский считал себя пленником Баньяна. Он постоянно жаловался нянечкам, что из Рая королевских дворцов его швырнули в Ад зоны Цветов и ныне он обитает в Чистилище.
Собак в интернат не пускали, так что Гарриса и Сьюзен королева привязала к деревянной скамейке, украшенной бронзовой табличкой с надписью: «Эта скамья поставлена в память об Уилфе Тоби, 1922– 1997». До недавнего времени пациентам интерната не только разрешали, но и прямо предлагали сидеть на этой скамье. Колясочники подъезжали и сидели рядом, дыша воздухом и глядя, как течет жизнь в поселке. Но новая заведующая, миссис Синтия Хедж, положила этому обычаю конец. Синтия, женщина с твердокаменной челюстью, заявляла, что ввела «политику запертых дверей», дабы защитить пациентов от возможных террористических актов.
Королева нажала на кнопку интеркома и долго ждала ответа, ежась на холодном ветру. Наконец интерком прохрипел что?то нечленораздельное. Королева крикнула:
– Это Элизабет Виндзор.
Прошло еще несколько бесконечных минут: все это время некая престарелая леди в ночной рубашке и с прической, похожей на готовый разлететься одуванчик, сквозь застекленную дверь показывала королеве неприличные жесты. Но вот сама миссис Хедж, которую довольно редко можно было заметить за общением с пациентами, увела престарелую леди прочь и, вернувшись, отворила королеве.
– Удостоверение, пожалуйста, – резко бросила миссис Хедж.
– Мне ужасно неловко, – сказала королева, – но я его временно куда?то задевала.
– Тогда я не смогу вас пропустить, – заявила миссис Хедж. – Теперь прошу меня извинить, у нас не хватает людей. Трое сомалийцев не явились на работу.
Королева рассмеялась.
– Но вы же знаете, кто я такая, миссис Хедж.
И она попыталась протиснуться в дверь.
Но миссис Хедж заступила ей путь:
– Сожалею, что вы так легкомысленно относитесь к вопросам безопасности и к борьбе с терроризмом, миссис Виндзор.
– Не думаю, что интернат Фрэнка Бруно представляет заметный интерес для Хамаса или Аль – Каиды, – с недоумением заметила королева.
– Если я пропущу вас без положенного документа, мы потеряем страховку, – разъяснила ситуацию миссис Хедж.
Гаррис скакнул к королеве и пролаял:
– Твое удостоверение завалилось за диван! Ну сколько можно, женщина!
К Гаррису присоединилась Сьюзен:
– Пошли домой, мы тебе его найдем!
– Тише вы! Глупые псы, – прикрикнула королева.
Собаки обиженно умолкли.
Гаррис проворчал под нос:
– Стараешься помочь, и что взамен? Брань.
Миссис Хедж затворила дверь. Королева отвязала собак и поволокла прочь.
Оказавшись дома, Гаррис и Сьюзен бросились в гостиную и принялись растаскивать диванные подушки. Гаррис на миг забыл, что роет мягкую обивку, и представил себя диким, вольным зверем, добывающим из норы мелкое живое существо с теплой кровью, которое можно загрызть, убить, съесть.
Королева пришла в ужас.
– Ах вы, собачье отродье! – воскликнула она, шлепками отгоняя собак от порванных подушек. – Что сделали с диваном!
Несколько порхнувших из?под рваной оболочки гусиных перьев повисли в воздухе, словно крошечные оперенные планеры.
