задачу поставил?
— Да быть с радиоустановкой.
— Вот и исполняйте. Вопросы есть?
— Два. Разрешите? — удивляю я его.
— Разрешаю — кивает майор.
— Вопрос первый — как вы поняли, что шоферюгу колоть надо?
— Это не вопрос. Это интервью с психологической подкладкой.
— А если коротенько?
— Ха! В деревне самый страшный враг — это сосед или даже родич. Вот не сумел если ты с ними нормально ладить, как коллективизация какая-нибудь зачнется, они тебе козью морду сделают. Они, а не какие-то неведомые присланные комиссары. Не надо быть заносчивым мудаком, а то такие и от родных сыновей огребали тогда. То же и сейчас — людоеды — заносчивые мудаки. За это и огребут. А с шофером было видно, что он по статусу — нижайший. Даже по оружию заметно. Вот и надо с униженных и оскорбленных начинать. Второй вопрос?
— Не понял, на что вы ориентировались, с пленными разбираясь. Понял, что есть какой-то алгоритм, но вот какой — не понял — задаю второй вопрос.
— Смысл разумного обращения с пленными состоит в том, что ты таким образом помогаешь себе. Тут все ясно. Охотно сдающихся брать и содержать максимально прилично по возможности, чтобы следующие не боялись сдаваться. Агрессивных хамов гасить, чтоб не мешались, и в назидание. С героями обращаться почтительно, чтобы свои видели, что доблесть — большая ценность, раз ее уважают даже в противнике. Главное не перепутать спьяну, а то вылез один такой Иванушка из драконовой норы с победой и интересуется, где же та принцесса, которой он теперь должен голову отрубить. Так ясно?
— Так ясно.
— Что-то видок у вас унылый. Гребтит, что воевать с живыми приходится? Что, дескать, невинные пострадают или могут пострадать?
— Точно так.
— Бросьте. При любой системе общество эксплуатирует отдельного индивида. Главное — как и в чью пользу. Правильное общество запрягает индивида, чтобы получить синэргетический эффект, часть которого возвращает индивиду, а часть вкладывает в интересах будущих поколений. Кроме того, 'эксплуатация человека' — термин довольно расплывчатый. У человека много разных ресурсов, какие именно эксплуатируются и как эффективно? Правильное общество эксплуатирует лучшие проявления человеческой сути. И с такой интенсивностью, чтобы машина не молотила на холостых, но и не перегревалась, не изнашивалась. А чтоб успевала на ходу восстанавливаться, да еще и совершенствоваться. Заинтересованность в лучших проявлениях человеческой натуры запускает механизм по их поощрению, развитию, воспроизводству. Если же мы делаем ставку на жадность, подлость, тупость — то вот именно их мы и будем развивать. С каждым годом все лучше и лучше. А если общество еще и людоедство поощряет… Невинных в таком обществе нет по определению. Так что не заморачивайтесь, наше дело, как говорится, правое, победа, соответственно, будет за нами. Удачи и держите ухо востро. И одно и второе. Денек сегодня тяжелый будет. Но мы справимся.
Аудиенция окончена, киваю начальству и двигаю туда, куда должен. Пытаюсь понять — как вся эта виденная только что сцена и пояснения командира улеглись в сознании. Странно — никак. То, что милый и ласковый Ильяс с одинаковым выражением на лице может прихлопнуть надоедливую муху и пристрелить человека — для меня не новость. Профессия у него такая, снайпер. И менталитет соответственный. Европейцы-то все время считали азиатов коварными… А они не коварные. У них так положено, просто европейцам надо соблюдать идиотские приличия, например уничтожение кучи народу с детьми объяснить расовой неполноценностью жертв, или там их недемократичностью, а азиаты в этом проще, могут обойтись без гарнира. В итоге-то одно и то же, но европейцам самые жестокие свои преступления, переплевывающие любые азиатские, получается для себя примаскировать всякой чушью, и в итоге считать себя почти ангелами. Азиатам оно нафиг не нужно. Надо вырезать противника — и вырежут всех, кто достиг ростом до тележной оси. При этом, однако, не занимаясь таким паскудством, как выкачка крови из детей противника для своих раненых, да еще и с обоснованием — у девочек до полового созревания, как оказалось по германским исследованиям, кровь оптимально годится для переливания после операций. В госпитале вермахта, что был в поселке Красный, близ Рогачева, так убили — обескровливанием — больше 2000 детей до 14 лет… Куда там вампирам и азиатам тягаться с цивилизованными… Но это я что-то задумался, просто не хочется думать, что те, к кому я привык, сейчас полезли к черту в зубы.
Вот что наши рассчитывают на какого-то мутного шоферюгу, это немного смущает. Нет, так, по общим впечатлениям его расшифровали правильно и использовали грамотно. И вел он себя так, как ожидалось, даже то, как пистолет взял, мне показалось… показательным, что ли. И остальными, судя по их реакции — тоже. Вот если б он обрадовался б, возликовал — то держать бы пришлось ухо востро, потому как явно холуй и ненадежный тип. А он мрачно выругался и задумался, взяв пистоль. Это мне показалось нормально, не полное говно человек, 'психологически устойчивый', как говорится. Но все равно верить ему никак нельзя. Полностью, в смысле, верить.
Мы с оставшимися в живых пленными возвращаемся быстрым темпом к машинам. Там сюрприз — стоит только чужой уазик и фургончик с детскими квадриками. А остальных и след простыл — карусель вокруг Ропши закрутилась. УАЗ тут же сматывается, Саша со Званцевым, отконвоировав пленных, бегом возвращаются к группе и остаюсь я один как перст. Фургончик выглядит пустым, водилы на месте нет и некоторое время я кручу головой, пытаясь определиться — есть тут кто или нет. Сказать, что мне неуютно в этом чужом лесу в одиночку — ничего не сказать. Очень радуюсь, когда открывается дверь в фургон и высунувшийся оттуда красавец окликает меня:
— Это вас в усиление прислали?
— Ага — по-уставному подтверждаю я очевидный факт.
— Круто! Ну давайте за руль, нас уже ждут. Вот по этой дорожке полкилометра.
— Это что, мне грузовик вести? — сильно удивляюсь я.
— Точно так — кивает головой красавец.
— Я грузовик сроду не водил!
— На полкилометра вас хватит. Давайте, поехали — и он скрывается в фургоне.
Вот ведь сволочь. Не люблю таких красавчиков, пупы земли, объекты обожания. Небось и девки за таким кучами ходят. Что ему самому, интересно, мешает проехать эти полкилометра, заразе…
Ладно. Приходится лезть в непривычно высокую кабину. Ключи на месте, система управления типовая… Педали тугие, заразы, и руль явно без гидроусилителя. Поехали, как сказал в свое время Гагарин.
Полкилометра проползаю на второй передаче. Сбоку слышно тарахтение двигателя. Запрашиваю своего напарника, уютно сидящего в фургоне. Приказывает свернуть с дороги влево — то ли у него система наблюдения есть, то ли в окошки фургона посмотрел. Ладно, сворачиваю. Действительно ждут — три незнакомых человека, один копошится с звукоусилителями — пара здоровенных колонок, тарахтящий генератор, еще какая-то техника. Понятно, имитатор танковой колонны готовят.
— Все готово. Сейчас врубим — будете охранять — говорит подошедший к машине парень. Но почему-то пока они не врубают свои адские колонки, чего-то ждут.
— Чечако, двинули! Они сами справятся — окликает подошедшего сумрачный тип в полосатом старом камуфляже. Его напарник, стоящий к нам спиной щелкает из ПБ — углядел кого-то, пришедший на звук генератора зомби, плохо различимый с моего места валится в кусты. Представляю, сколько их попрет, когда тут танковые двигатели зарычат на всю округу. Видал я, сколько мертвой публики собирают такие агрегаты в городе. Знаю, что было несколько случаев, когда эту технику просто бросали — слишком хлопотно было б забирать из-за кучи мертвяков, а в городе пока хватает этого оборудования, не проблема новое надыбать, чем отстреливать и давить этакую толпу.
Шебутной тип, которого назвали Чечако, о чем-то переговаривается с красавцем, соизволившим опять высунуться из свой обители, но получается, что включать эту адскую машину придется опять же мне, и я даже не удивился. Повелитель квадрациклов не снисходит, очевидно, до всяких пустяков. Ну-ну. Впрочем инструкция достаточно простая — как фургонный сиделец подаст мне команду, так я выполняю не
