Долговязый шагнул вперед.
— Не делайте глупостей, сами же убедитесь в моей правоте, только поговорите с ней. Я… — Его голос внезапно упал — в руке мужчины блеснул длинный нож.
Неожиданно оба рванулись друг к другу, словно их дернули за невидимую нить. Нож просвистел над головой Мэнсона. Он машинально взмахнул тростью и попал по руке нападавшего — нож упал на землю, исчезнув где-то в траве под ногами Мэнсона. Трость от удара тоже выскользнула из руки Мэнсона, и он, воспользовавшись моментом, ухватил нападающего за локоть и бросил через плечо. Не дожидаясь пока тот встанет на ноги, Мэнсон бросился бежать, но через несколько секунд удар страшной силы опрокинул его навзничь.
Руки Рутлэнда вцепились ему в горло. Каким-то нечеловеческим усилием Мэнсону удалось разжать их и оттолкнуть эту бешеную гориллу. Но почти тут же схватка возобновилась. Удар тростью, казалось, еще больше взбесил Рутлэнда, словно утроив его силы. Мэнсон же понимал, что постепенно слабеет. Теперь он уже не столько отвечал на удары, сколько пытался высвободиться. Пот градом катился по его лицу, застилая глаза, он боролся из последних сил.
Соперник был неутомим и, как Мэнсон ни старался, сильные руки врага все крепче сжимали его горло. Пальцы шевелились словно щупальца, подрагивали, тянулись друг к другу. Если им удастся сомкнуться, это конец, тогда у него не останется никаких шансов на спасение. Левую руку свела болезненная судорога. Силясь освободиться, он изловчился и нанес коленом резкий удар в пах нападающего. Пальцы долговязого внезапно ослабли, и Мэнсон метнулся в сторону.
Он уже почти вскочил, когда резкий рывок опять свалил его на землю. Темной змеей промелькнула тень от отлетевшей в сторону трости. Должно быть, падая, он ударился головой, потому что на несколько секунд в глазах все померкло, а когда он снова открыл их, то увидел сидящего на нем верхом Рутлэнда. Над головой словно что-то просвистело, потом до него донесся, будто издалека, непонятный писк — оказалось, что это кричал он сам. Сильнейший удар разворотил ему челюсть. Еще удар, и нестерпимая боль, волнами накатываясь на него, поволокла его за собой, куда-то в бездну. Но он все еще пытался отбиться, скорее по инерции, уже плохо понимая происходящее.
На секунду отступающая боль тут же нахлынула с новой си¬лой, неминуемо приближая агонию. Искаженное ненавистью лицо верзилы — и Мэнсон полностью отключился. Немного погодя он все-таки снова открыл глаза, но так и не смог понять, чья тень мешает ему увидеть столь прекрасное, звездное небо. Он вообще больше ничего не понимал, все ему казалось искаженным, странно нереальным. Откуда-то из темноты зазвучал тихий голос, почти шепот, но это не мешало ему осознавать значение каждого слова.
— Ну вот, Мэнсон, наконец-то настал твой последний час на этой земле.
Мэнсон широко раскрыл глаза, его тело невольно содрогнулось от увиденного. Сейчас его спасение было только в беспамятстве. Он все же попытался пошевелиться, увы; захотел что-то сказать — слова застряли в горле. Это был конец.
Смерти он не боялся, но все его существо молило об отмщении. Мысль эта пойманной птицей металась в закоулках затуманенного сознания. И в этот самый момент он осознал, точнее, почувствовал, что его желание осуществится. Внутри него все оцепенело, боль внезапно отступила, ему казалось, что он куда-то летит, испытывая величайшее, неземное блаженство.
Рутлэнд стоял над ним, сжимая в поднятых руках громадный камень, потом он отпустил его. Массивный булыжник с глухим стуком накрыл голову Мэнсона.
Дело сделано — его обидчик мертв. Рутлэнд тупо смотрел вниз, опустив плечи и свесив руки. Он не в силах был отвести взгляд от лежащего на траве тела. Внезапно Рутлэнд вздрогнул, словно что-то оборвалось у него внутри, подкатившая усталость и слабость вытеснили остатки гнева и раздражения.
Какая холодная ночь! А может, это холод, подкравшийся к его сердцу? Подобного страха он не испытывал никогда в жизни. Сейчас ему было страшно уже за свою собственную жизнь. Но сознание его оставалось ясным — надо где-то спрятать тело, чтобы оно отлежалось там до тех пор, пока полностью не сгниет, и тогда никто не сможет отыскать даже его следа.
Он огляделся. На добрых двести метров вокруг не было ни малейшей растительности, если не считать этого самого куста, отчасти прикрывавшего собой мостик. Пожалуй, на время, пока он не найдет что-то получше, сойдет и это. Едва ли кто-то еще вздумает идти этой дорогой. А ведь уже почти полночь. Он наклонился и сдвинул булыжник с головы Мэнсона. Увиденное вызвало спазм в желудке, его вывернуло наизнанку.
Из черепа, расколотого надвое, вытекало наружу сероватое, слизистое вещество. Тоненькая струйка крови бежала по пепельному лицу, глаза неотрывно смотрели на него. Это было не страшным мучительным бредом, а реальностью — да, да, Мэнсон улыбался. Эта улыбка смерти заставила Рутлэнда отшатнуться и тяжело опереться о перила. Его взгляд бессмысленно блуждал над уходившей вдаль тропинкой — все было тихо. Тогда он снова повернулся к лежащему на траве телу — Господи! До чего же страшным было ухмыляющееся лицо покойника. Его охватила внезапная паника, он с большим трудом удержался, чтобы не убежать.
Скорее, как можно скорее избавиться от чудовищного кровавого зрелища! Он ухватил труп за ноги и потащил в сторону кустов. Безжизненное тело оказалось тяжелым и неповоротливым. Он чувствовал, как ладони мертвеца цепляются за чахлую поросль, словно пытаясь ухватиться за что-то прочное. Бросив ноги трупа на землю, он огляделся в поисках подходящего места. У самого подножия насыпи Рутлэнд различил неширокую канаву. Он подошел поближе — трава там была достаточно густая, а кроме того, сверху низко свисали ветви кустов, как раз то, что надо. Это принесло ему некоторое облегчение, прибавило сил. Вернувшись к телу, он опять ухватил его за ноги, подтащил к краю насыпи, уложил руки мертвеца вдоль туловища и скатил его в канаву. Кое-как втискивая в нее плечи покойника, Рутлэнд невольно посмотрел на лицо Мэнсона — это был лик самого дьявола, глаза которого, как живые, пристально смотрели на своего убийцу. Рутлэнд быстро закрыл их, затем проворно сгреб несколько охапок ветвей и опавшей листвы и небрежно бросил на вытянувшееся тело. Все, дело сделано! Проведя дрожащей рукой по лбу, он обнаружил, что основательно вспотел.
Путаясь в мокрой траве, Рутлэнд быстро шагал вверх по склону. Добравшись до гребня насыпи, он обернулся и бросил прощальный взгляд на канаву. Чисто сработано, никаких следов происшедшего. Теперь надо выбраться из кустарника и ни за что не зацепиться — улик оставлять нельзя.
Выйдя на тропинку, он внезапно испытал необъяснимое чувство, будто за ним кто-то идет. Сомкнувшиеся над головой ветви образовали черный туннель, закрыв от него усеянное звездами небо. Где- то хрустнула ветка, он бросил через плечо нервный взгляд, уже почти готовый увидеть фигуру Мэнсона. Разумеется, это был лишь гнавший его страх. И все же, откуда этот звук? В такт его шагам раздавалось размеренное «клик-клик-клик» стучавшей о землю трости, казалось, даже темнота чуть вздрагивает при каждом ударе. Он зашагал быстрее, но и стук стал чаще. О Боже, он же забыл эту проклятую трость! Но где она? Сердце отчаянно забилось. Лучше вернуться назад и поискать — ведь кто-нибудь может случайно найти ее. Его непроницаемой стеной окружала темнота. Даже мысль о том, что опять придется вернуться в эту ночь шорохов и страха, привела его в отчаяние. Нет, вернуться туда он не сможет. Что угодно, только не это. Потом, когда рассветет, а на душе станет спокойнее, он придет и поищет ее. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда показался конец тропинки. Ветви разомкнулись, пропуская серебристый свет неба, прохладный, наполненный ароматами земли и зелени воздух взбодрил его. Вслед за спокойствием пришли мысли о той девушке, ради которой он сегодня рисковал головой. Стоило ли вообще идти на все это ради нее? Он окружит ее такой любовью, будет так к ней привязан, что у нее попросту не останется иного выхода, кроме как полюбить его. Однажды он уже зародил в ее сердце страстную любовь к себе и потому был уверен, что сможет сделать это еще раз. Теперь его уже никто не остановит.
Лорейн спала. Он внимательно смотрел на неподвижно лежащую жену. Она пошевелилась и протянула руку:
— Мэл?
Постель рядом была пуста.
— Я здесь, дорогая, — ответил он.
— О, а я подумала, что ты опять где-то бродишь. Мэл, ты хорошо спал этой ночью?
— Разумеется, — проговорил он с легким раздражением. — Все в порядке, я просто проснулся и
