Аста, опустив нос до самой земли, вела нас через первую деревню. Три километра позади. След начал кружить, иногда прерывался. Аста искала, находила и вела нас дальше. На автобусной остановке было несколько человек. Аста потащила нас через эту группу. Все глазели на нас — кто с изумлением, кто с любопытством. Примерно через восемь километров мы пересекли границу округа.
Теперь мы бежали по магистральному шоссе. Через два километра Аста свернула с шоссе к небольшому лесу. На мокрой от росы траве я увидел отпечатки подошв мужских ботинок. Теперь не только нос Асты чуял след. Воочию видели его мы, хотя, надо признаться, ее нюх был надежнее наших глаз. Аста натянула поводок сильнее и потащила нас в буковый лесок. Я снял с плеча автомат.
«Эх, если б мы схватили их в этом лесу», — думал я. Подошвы ног горели. Я по горло был сыт беготней. Однако мои надежды оказались напрасными. Мы пересекли лесок, выбрались на опушку с другой стороны, и Аста потянула Вульфа через поле. Я рысцой бежал за ними. Следы стали отчетливее, но тех, кто их оставил, не было видно. Я ругался, Вульф чертыхался, а Аста все торопила нас.
Сырая земля прилипала к сапогам, и они стали неимоверно тяжелыми. Мы уже пробежали самое меньшее километров пятнадцать. Аста, казалось, совсем не устала. Я даже позавидовал выносливости собаки, а у меня ныло все тело. Автомат, который я опять закинул за плечо, казался отлитым из свинца.
Давно наступил день. Солнце немилосердно палило. Вульф все чаще и чаще вытирал пот со лба. И все торопился и торопился.
— Если мы не схватим бандитов в следующей деревне, — сказал он, — дело плохо.
Я хорошо понимал, что он имеет в виду: сразу же за деревней начиналась запретная зона — до границы каких-нибудь пять километров.
— Но ведь где-то они должны были отдыхать! — заметил я.
— Будем надеяться, — проворчал Вульф.
И мы опять понеслись вслед за Астой. Возле населенного пункта Дениц Вульф решил остановиться. Мы пробежали рысью уже четыре километра, без перерыва.
— Три минуты отдыха! — скомандовал Вульф.
Я упал в траву. Ног я уже не чувствовал. Плечи ныли под тяжестью автомата.
Мы жадно закурили. Сигареты еще не догорели до конца, а Вульф приказал:
— Вперед!
Да, нам нельзя было терять времени. Эти типы, наверное, уже прикидывают, как им перебраться через пограничные заграждения.
— Нужно сообщить в роту, чтобы перекрыли границу, — сказал Вульф. — Пойди к бургомистру и свяжись со штабом.
Я ринулся выполнять приказание. И тут, как ангел-хранитель, перед нами оказался участковый инспектор на велосипеде.
Мы коротко изложили ему суть дела. Аста между тем рвала поводок и, как мне показалось, стала более беспокойной. Собака вертелась на месте, нервно нюхала воздух, будто боялась, как бы ветер не развеял след. Взвизгивая от нетерпения, Аста прыгнула Бертольду на грудь.
Участковый инспектор, нажимая на педали, понесся назад, а мы изо всех сил помчались дальше, огибая деревню, через поле, по высокой траве, сквозь заросли кустарника. Мы с трудом поспевали за собакой.
Аста волновалась все больше. Вдруг она сильно рванула поводок. Ей хотелось бежать еще быстрее. Поведение Асты означало: цель близка. Вульф подал мне знак. Да я и без него понимал: надо быть начеку. Взял автомат на изготовку. В этот момент, как ни странно, я почувствовал, что у меня уже ничего не болит.
Нельзя было терять ни минуты: в двух, самое большее в трех километрах — государственная граница. Нет, преступники не уйдут — в этом я теперь был уверен. Вульф отпустил длинный поводок. Освободившись, Аста стремительно помчалась к ближнему кустарнику. И вдруг оттуда выпрыгнул парень. Защищаясь от приближающейся собаки, он вытянул руки.
— Стой! Пограничный патруль! Руки вверх! — громко скомандовал Вульф.
Я взял парня на мушку. Аста опрокинула бандита и уселась рядом, целясь клыками ему в горло.
Теперь я мог спокойно оглядеться. Вульф не спеша направился к бандиту. Он мог не торопиться: Аста не позволила бы задержанному даже пошевельнуться.
— Убери дворнягу! — прохрипел бандит.
Подстраховывая своего старшего, я внимательно осмотрелся. Ведь, судя по следам на поле, бандитов было двое. Где же второй? Неожиданно надо мной, в густых нижних ветвях дерева, раздался треск. Я быстро направил ствол автомата вверх. Но что это? Сверху на меня посыпались часы, золотые кольца, фотоаппараты, бинокли, объективы. Хорошо, что земля была сырой, и, упав на траву, часы и оптика не разбились. Мне невольно пришла на память сказка о золотой Марии, осыпавшей людей золотыми талерами с неба. Наконец золотой дождь прекратился. Я приказал грабителю спуститься на землю.
Я отвел его к сообщнику. Два грабителя стояли перед нами, трясясь от страха. У них был довольно жалкий вид. И теперь я вновь почувствовал, как горят у меня ноги, как болят натруженные плечи. Мне захотелось крепко выругаться, но я сдержался.
— Соберите свои сокровища, — скомандовал я бандитам, — все до единой вещи! И осторожно. Чтобы все было в целости!
Грабители аккуратно собрали разбросанные ценности.
Вульф шепнул мне:
— Да, им было что тащить!
— Они и сейчас потащут все это на себе, — заметил я, а сам в душе содрогнулся, подумав об обратном пути. Я до смерти устал.
— В Денице сядем в такси, — сказал Вульф. — За нами пришлют великолепное зеленое такси с двойными решетками на окнах, чтобы никто не ограбил этих состоятельных господ.
Ханс-Иоахим Франке
ПРОВОКАЦИЯ
Утро еще куталось в пелену тумана. Он покрыл луга, серыми клоками повис на островерхих крышах домов, заполнил темные расщелины городских улиц.
Ефрейтор Хайнц Хеншель как зачарованный смотрел вниз на открывавшуюся перед ним в это раннее осеннее утро картину: словно горячий пар, туман поднимался с поверхности реки и добирался до того места, где Хайнц с напарником вот уже несколько часов стояли в дозоре.
Ефрейтор Хеншель поднял бинокль. Над пограничной рекой ветер немного разогнал туман, и Хеншель увидел виадук — посеревшее от старости сооружение, огромные дуги которого, будто каменные скобы, вот уже несколько столетий простирались над водой, как бы стягивая берега реки. Из тумана на той стороне вынырнули дома, заблестела мокрая лента дороги. Он увидел пограничные столбы и полосу заграждения, которая рассекала дорогу и, взбежав по склону холма, исчезала в дымке тумана.
Хайнц Хеншель провел рукой по лицу. Чертовски холодно! Холодно и сыро. Сырость проникала сквозь маскировочный комбинезон, расслабляла мускулы. Вот бы пробежаться! Но об этом нечего и думать. Неподвижный дозор находился рядом с мостом. Отсюда сверху просматривался весь участок границы — мост и река, к которым прилегала западная окраина города.
Этот город на Верре был очень древним. Хеншель не раз задумывался над судьбой своей страны. В республике было много городов, побольше и покрасивее этого. В некоторых Хеншель жил, в других был проездом. Но чему он удивлялся в душе, так это тому, что полюбил именно этот старинный город с его серыми стенами и башнями, с низкими домами и узкими кривыми переулками. Может быть, причина была в том, что здесь, за спиной города, по реке проходила граница? Граница государства, которое Хеншель строил вместе со всеми, а теперь охранял его покой, стоя здесь, на окраине старого, тихого, почтенного пограничного городка...
