военным морякам ГДР за их самоотверженную борьбу с пожаром, за спасение попавших в беду людей.
Обер-мастер Ламберт и его группа были буквально атакованы командой с «Анны Лунд». Им жали руки, обнимали. Вопросы сыпались со всех сторон.
— После, после, прошу вас... — Ламберт спешил, поскольку уже подходили два морских буксира, вызванных по просьбе капитана Вергеланда обер-лейтенантом Штерном. Буксиры должны были принять команду фрахтера и оттащить потерявшую ход «Анну Лунд» в Щецин.
Ламберт осведомился о состоянии здоровья спасенных механиков.
— Их жизнь в безопасности, — ответил обер-лейтенант, — но, как я слышал, один из них не скоро поднимется. Другой — кажется, его зовут Хенце — уже ходит. Они оба в моей каюте.
В этот момент подошел сигнальщик и доложил, что команда с «Анны Лунд» может перейти на буксиры.
Вынесли укутанного в одеяла Грота. Хенце горячо поблагодарил Ламберта за все, что было сделано для него и его товарищей. Обер-мастер помог ему дойти до борта.
Но вот швартовы отданы, и корабли стали медленно отходить друг от друга. Моряки «Анны Лунд» приветственно махали руками до тех пор, пока еще можно было различать фигуры людей...
Хенце вновь и вновь со всеми подробностями рассказывал о событиях прошедшей ночи и не скупился на похвалы и слова признательности команде тральщика. Он вспомнил случай с моряками из ФРГ, которые совсем иначе отличились в Глазго. Один из матросов буксира в свою очередь рассказал о том, что было с ними в советском порту Рига.
— Как-то вечером мы с двумя товарищами бродили по улицам города. Из открытых окон одного из домов лилась музыка, слышался смех, перед окнами молодежь устроила танцы. Неожиданно нас пригласили в этот дом, и мы попали на свадьбу. Было шумно и весело. Мы поздравили новобрачных и под аплодисменты всех присутствовавших выпили за их счастье и германо-советскую дружбу.
Наконец «Притцвалк» медленно вошел в свою бухту.
Из донесения по радио командование было уже информировано об успешной операции по спасению судна и людей. На пирсе возвращавшихся ожидал командующий флотилией.
Обер-лейтенант Штерн подробно доложил о ходе спасательных работ, указав при этом имена отличившихся.
Перед выстроившимся на юте личным составом «Притцвалка» выступил командующий. Он поблагодарил моряков за самоотверженные, умелые действия, особо отметив отличную службу спасательной группы и обер-мастера Ламберта.
Дружное «Служу Германской Демократической Республике!» прозвучало ему в ответ.
Иоахим Бремер
РАПОРТ О ПЕРЕВОДЕ
Младший лейтенант Хайнц Вебер сидел в комнате взводного командира и в задумчивости рисовал кривые домики, какие-то фигурки, затем овал, обрамленный длинными волосами. Это ее волосы — пышные, непокорные и удивительно красивые. При этом он неотступно думал о том, что она сказала: «Дальше так продолжаться не может! Да, я люблю тебя, и тем не менее мы должны расстаться!»
Хайнц выпрямился и уставился на лист бумаги, лежавший перед ним. Рапорт о переводе. Все в нем правильно: адрес, дата. Но вот основание, причина... Он встал и подошел к окну: отсюда была видна граница. Причина, вот в чем все дело... Он вновь сел. Ее трудно изложить. Не может же он в самом деле написать: «Она хочет порвать со мной, если я наконец... если мы наконец не сможем быть вместе».
«Все супружеские пары хотят быть вместе, но бывает так, что некоторые из них долгие годы вынуждены жить в разлуке, — думает он. — А мы даже и не женаты! Но мы хотим пожениться, хотя никак не можем решиться на это, все чего-то ждем. Это тянется вот уже семь лет, — кажется, целую вечность. И с этим пора кончать, право пора».
Ему вдруг вспомнился выпускной бал в офицерской школе. Праздник был так прекрасен! Играл оркестр. Мелодия в большом зале лилась как-то особенно торжественно. Выпускники приглашали своих девушек танцевать или шли с ними в сад, в бар.
Хайди весело наблюдала за танцующими. Раз-два-три... раз-два-три... Она слегка постукивала пальцами в такт музыке. Потом посмотрела на Хайнца, улыбнулась ему и встала. Непринужденно скользили они в танце, и он чувствовал себя счастливым, таким счастливым, каким может быть молодой офицер, только что сдавший выпускные экзамены.
«Как она грациозна!» — думал он. Ему хотелось все время смотреть на нее, а ведь они так давно знали друг друга. «Как элегантно и женственно танцует! Прекрасный вечер, наш вечер».
Ночь была теплой и лунной. Она приглушала слова и скрывала нежные взгляды и поцелуи. Они бесцельно бродили, думая друг о друге и о том, что их ждет. Казалось, не было никаких проблем. Его распределят в какой-нибудь город, и они будут там вместе. Молодые люди беззаботно предавались своей любимой игре «в доказательства». Это была у них давняя игра.
— Ты меня любишь? — спрашивала она.
— Да!
— Почему?
— Потому что ты любишь меня.
— Ты в этом уверен?
— Конечно!
— Чем ты можешь доказать мне свою любовь?
— Я ни разу не изменил тебе.
— Это не доказательство, это лишь заверение.
— Я никогда не изменю тебе.
— Это тоже не доказательство. В лучшем случае — слабое утешение, — подзадоривала она.
Он целовал ее в смеющиеся губы.
— Аргумент принят, доказательства признаны убедительными.
— Я знаю еще более убедительные, — говорил он.
— О, это уже слишком, — заявляла она, смеясь. — Но мне нравятся твои доводы.
— Мы уже почти семь лет супруги...
— Неофициальные, — подтверждала она в раздумье.
— Еще только шесть недель... — говорил он.
— Целых шесть недель!
Но вышло все по-другому. Вместо того чтобы попасть в штаб полка, как намечалось первоначально, Хайнц оказался на границе в Риттергрюне — их разделяло 200 километров. Он часто писал ей и получал ответы, полные любви, но однажды Хайди написала: «Я больше так не могу. Все только письма, в неделю раз телефонный разговор, изредка встречи и потом опять разлука! Прошло уже семь лет. Сколько же еще? Как вынести это?»
Он вновь просил ее подождать, не терять надежды. Что же еще оставалось? Она отвечала: «Приезжай! Нужно решать!» «Это вполне в ее стиле, — думал он. — Ей нужны четкость и ясность, хотя это совсем нелегко». Он любит Хайди. Но у него сейчас так мало времени. Иногда даже некогда написать ей.
Вступление в должность, прием дел, инструктивные совещания, планы, повседневная служебная текучка — это занимало все его время. Новоиспеченному командиру взвода было над чем подумать — так много нового, столько вопросов требуют неотложного решения и в довершение всего еще этот Тепфер.
В списках личного состава значилось: Тепфер Вольфганг, профессия — химик. Как Хайди. Этот Тепфер выводил младшего лейтенанта Вебера из себя, хотя Хайнц ничего не имел против него...
Хайнц медленно шел по улицам старого села, в котором новыми были разве что школа да кафе. Его-то он и разыскивал. Серые домики тесно лепились один к другому, как бы ища защиты и поддержки у соседа.
