— Это его сумка, товарищ капитан.
Капитан расстегнул застежку-молнию и запустил руку в темное чрево сумки.
— Их надо в область, в психушку, товарищ капитан, — продолжал сержант. — Вы бы послушали, что они здесь «буровили». Это маньяки.
Капитан доставал из сумки мои вещи.
— Нож, — сказал он. — Где ты спрятал нож?
— Нет никакого ножа. — Я все еще не мог прийти в себя от происшедшего.
— Скажешь, — пообещал капитан. — Все скажешь.
Наконец, он вытянул из сумки книжку Архабова и положил ее к остальным вещам.
— Интеллигенты, — сказал сержант, — а людей режут, как мясники.
Капитан перебрал все вещи. Ножа не было. Он встал и подошел ко мне:
— Тебе вышка грозит, придурок. Спасти может или психушка, или раскаяние. Вариант с психушкой не советую — себе дороже, а насчет раскаяния подумай.
— А книжечку здесь купил, — сказал сержант. — Я такие в магазине видел.
— Что? — не поверил я своим ушам. — Что ты сказал?
— Ты мне не тыкай, сволочь, — обиделся сержант.
«Тем и ценен этот город, — сказал мне Архабов тогда в ресторане. — Идеальное место для социальных экспериментов». Я все понял! Я вскочил со стула и метнулся в коридор.
Жена Архабова сидела на диване между двумя милиционерами.
— Тираж его книги распродается через магазин! — крикнул я.
Сержант настиг меня и сильным ударом повалил на пол.
— Книги в магазине! — хрипел я, пока меня крутили. — Берегитесь!
Они наконец справились со мной и втянули обратно в комнату.
— Точно, шизофреник, — констатировал сержант, тяжело дыша и поправляя рубашку. Капитан вздохнул и вышел в коридор. Сержант сел на стул и взял в руки книгу в темном переплете. Я смотрел на него остановившимся взглядом. Из коридора доносился приглушенный разговор — капитан беседовал с женой Архабова. Сержант перевернул страницу.
— Закройте книгу! — крикнул я. — Немедленно закройте книгу!
— Заткнись! — скомандовал сержант.
Я увидел, как его лицо покрылось пятнами, и понял, что «черный» уже вошел в комнату.
— Заберите у него книгу! — Я попытался вскочить, но второй милиционер, стоящий у меня за спиной, крепко придавил меня к стулу.
— Заберите книгу! — кричал я.
В дверях появился капитан.
— Он убьет его! — Я чуть не плакал от ощущения собственного бессилия.
Сержант поднял руки, словно защищаясь от невидимого противника, но он не знал, что ему не быть победителем в этой схватке. Книга выскользнула из его рук и упала на пол. Но было уже поздно.
— Толя! — Капитан наклонился над сержантом, но тот судорожно дернулся, и капитан, испуганно вскрикнув, отскочил в сторону. Его рубашка была забрызгана кровью. А сержант продолжал содрогаться от невидимых нам ударов, и все новые и новые раны появлялись в его груди. Милиционер, державший меня, ослабил захват, но я не мог пошевелиться при виде кошмара, который разворачивался на моих глазах. Сержант наконец затих, и я подумал, что все позади, но «черный» решил поставить завершающую точку в кровавой истории. Сержант дернулся в последний раз, и я увидел глубокий разрез в его шее — голова как- то неестественно перекосилась.
И прежде чем потерять сознание, я увидел «черного». Он выходил из комнаты, вытирая о рукав окровавленный нож с длинным прямым лезвием. Я даже вспомнил, где видел этот нож раньше, — у нашего соседа по дому, охотника. Хороший нож, я всегда хотел такой иметь.
Очнулся я уже в машине. Мы ехали по городу, и сквозь зарешеченное окошко я видел пустые, печальные улицы. В этом вымершем городе покойный Архабов хотел ставить очередной эксперимент. Мы повернули за угол. И тут я увидел человека: пьяный стоял, держась рукой за покосившийся забор. Он хотел пойти вперед, но все никак не мог решиться — боялся упасть. В какой-то момент он сделал шаг и рухнул на землю, широко раскинув руки, словно его распяли.
Господи, прости нас за все.
Плач палача
Платформа была пуста. Редкие фонари отгоняли прочь темноту декабрьского утра, и сержант, прохаживающийся по платформе, переходил от одного пятна света к другому, останавливался, словно в нерешительности, и после минутной заминки шел дальше. Падал мелкий снежок, и сержант, возвращаясь из одного конца платформы к противоположному, видел свои следы на свежем снегу и старался ступать по ним. Иногда он поворачивался лицом к зданию вокзала и видел в освещенные окна спящих людей, вповалку лежавших на неудобных вокзальных скамьях.
Вдалеке показались огни. Это шел иркутский поезд. Сержант поправил висящую на ремне рацию и направился вдоль платформы: пока поезд подойдет, он успеет еще пройти ее из конца в конец. Снег приятно похрустывал под ногами, и этот хруст пропал только с шумом подходящего к станции поезда.
Сержант остановился, глядя на проплывающие мимо вагоны. Пассажиры спали, и сержант заглядывал в окно с превосходством бодрствующего человека. Состав постепенно замедлял ход, и проводники открывали двери, сонно выглядывая наружу и жмурясь от света редких фонарей. Сержант подошел к входу в вокзал и здесь остановился, ожидая, пока мимо него пойдут сошедшие с поезда пассажиры. Было шесть часов утра, и сержанту оставалось дежурить еще два часа или три поезда — это уж кому как нравится считать. Третий, московский поезд, будет для сержанта последним на сегодня: он приходит в семь сорок семь, и после этого дежурство можно считать закончившимся.
Пассажиров, сошедших с поезда, оказалось немного. Они прошли мимо сержанта и скрылись в здании вокзала, и теперь он опять стоял один на платформе, разглядывая вагоны со спящими в них людьми. Потоптавшись немного, сержант развернулся и пошел к дверям вокзала.
— Сержант! — окликнули его. — Сержант!
Он оглянулся. Из ближайшего к нему вагона выглядывал мужчина.
— Можно вас на минуточку? — спросил мужчина.
Сержант подошел к вагону.
— У меня безбилетник! И не хочет выходить.
— Вы проводник? — спросил сержант.
— Да.
Сержант поднялся по ступенькам в вагон.
— Что же вы пускаете к себе безбилетников, — сказал он.
— Я не пускал его, — проводник развел руками. — Сам не пойму, откуда он взялся. Может, из другого вагона перешел?
Вагон был плацкартный. В воздухе висел тяжелый запах, и сержант поморщился, идя следом за проводником. Люди спали, некоторые что-то бормотали во сне или похрапывали.
— Вот он, — сказал проводник.
На нижней полке, привалившись спиной к стене, сидел человек. Сержанта удивило, что человек сидит в пальто и в шапке, хотя в вагоне было натоплено.
— У вас есть билет? — спросил сержант.
— Нет у него билета, — сказал из-за его спины проводник. — Ни билета, ни денег, ни документов. Я проверял.
