— Чего чепуху молотишь? — спросил Матвеев. — Язык захотелось почесать?
— Ну ладно, — поднял руку Родионов, останавливая их. — В общем, пока Баклагова не выпускать.
Матвеев вышел из кабинета.
— Какой-то он сумрачный, — сказал Родионов. — Что с ним стряслось?
— Подружка ему письмо прислала нехорошее, вот он и бесится. А женщин теперь вообще за врагов держит.
— А где подружка его живет?
— В Демидовске.
— Ого! — сказал Родионов. — Чего ж так далеко?
— Разве это расстояние для любящих сердец? — усмехнулась Вита. — Он к ней каждые выходные ездит.
— Ну да ладно, это его личное дело, — сказал Родионов, словно чего-то устыдившись.
— Конечно, личное, — с готовностью согласилась Вита. — Я могу идти?
— Да.
В коридоре Вита столкнулась с Баклаговым.
— Доктор назначил тебе новые лекарства, — холодно сказала она. Ей был неприятен этот человек.
Баклагов пожал плечами и промолчал.
«Животное, — подумала Вита. Ей вспомнилось, как Матвеев пытался заступиться за Баклагова. „Человек стесняется“, — сказал он тогда. — Посмотрим, во что превратится этот „человек“ очень скоро. Он будет таким же, как и все здесь».
— Вы не очень доброжелательны ко мне, — сказал вдруг Баклагов.
Это было так неожиданно, что Вита вздрогнула.
— Ты так думаешь? — спросила она после некоторого замешательства. — У меня к тебе обычное отношение — как ко всем.
— Неужели вы всех так не любите?
— У меня не настолько большое сердце, — усмехнулась Вита. — На всех тепла не хватит.
Усмешка получилась кривой, и она и сама это почувствовала.
— Меня сегодня совсем закололи, — пожаловался Баклагов. — Только на животе теперь могу лежать.
— Интенсивное лечение началось, — хмыкнул Коля. — Скоро тебе небо с овчинку покажется.
— Не покажется, — буркнул Баклагов и отвернулся к стене.
Ему показалось, что вокруг него сгущается темнота.
Он закрыл глаза, но все равно видел эту обступающую его темноту. Она давила на него, и ему уже трудно было дышать. Он поднял голову, хватая ртом воздух, и вдруг изо рта пошла кровавая пена, и он захлебнулся в кашле.
— Толик! Толик! — Коля подскочил к нему, приподнял, но у Баклагова уже начались конвульсии, его тело содрогалось, и Коле стоило немалых трудов удерживать его.
— Санитара позовите! — крикнул он. — Быстрее!
Прибежал Матвеев, а следом за ним и Вита.
— Смотри, чтобы он голову себе не расшиб! — сказала Вита. — Держи его!
Баклагов страшно хрипел, извиваясь на кровати, но Матвеев с Колей крепко держали его, и через некоторое время Баклагов затих. Он лежал, смежив веки, и тяжело, с хрипом, дышал.
— Родионова позови, — сказал Матвеев Вите. — Пусть он сюда придет.
Родионов пришел хмурый. Осмотрев Баклагова, он распрямился и повернулся к медсестре:
— Ты успела ему ввести лекарства?
— Да, — сказала Вита. — Полчаса назад.
— Кто видел, как все это у него началось?
— Я видел, — сказал Коля. — Он приподнялся и начал хватать ртом воздух, потом изо рта пошла пена.
— Какая неожиданность, — сказал Родионов. — Кто бы мог подумать. Все было так похоже на шизофрению. — Он потер лоб рукой.
— Хорошо, Вита, не надо пока ему ничего колоть. Я понаблюдаю его несколько дней, а то как бы мы дров не наломали. Оставьте только седуксен и феназепам.
Баклагов открыл глаза и обвел всех ясным, трезвым взглядом.
— Как дела? — спросил Родионов.
— Нормально, — сказал Баклагов и вытер рукавом пижамы рот. — Что-то случилось?
— Ничего не случилось. — Доктор ободряюще потрепал его по плечу. — Отдыхайте пока, позже поговорим.
Он вышел, увлекая за собой Матвеева и Виту.
— Что здесь было? — спросил Баклагов.
— Тебе стало плохо. — Коля присел на свою кровать. — Кажется, они тебя не от того лечат.
— Здесь всех не от того лечат, — сказал Баклагов.
После этого он до вечера не проронил ни одного слова. Лежал на спине, молча разглядывал потолок.
— Спину отлежишь, — говорил ему Коля.
Баклагов поворачивался к нему лицом, смотрел молча и опять переводил взгляд на потолок.
Вечером, после ухода Родионова, Вита заглянула в палату и сказала:
— Баклагов! Иди сюда!
Баклагов все так же молча поднялся и вышел в коридор.
— Иди за мной, — сказала Вита.
В манипуляционной, куда они пришли, никого не было.
— Рукав закатывай, — скомандовала Вита. — На левой руке.
— Мне опять будет плохо, — сказал Баклагов. — Не надо больше уколов.
— Я у тебя не спрашиваю, что надо делать, — отрезала Вита и оглянулась на дверь. — Закатывай!
Баклагов подчинился. Вита один за другим сделала ему два укола. Она заметно нервничала.
— Жжет, — сказал Баклагов и поморщился.
— Пройдет, — пообещала Вита, пряча шприцы. — Иди к себе.
Она вышла в коридор и смотрела Баклагову вслед, пока он не скрылся в палате. Ей вдруг стало жарко, и она вышитым платочком принялась вытирать выступивший на лбу пот.
— Согрелась? — насмешливо спросил проходивший мимо Матвеев.
— Не твое дело, — буркнула Вита. — Ты за дружком своим следи сегодня. Не нравится он мне что- то.
— Тебе хоть кто-то в этой жизни нравится? — поинтересовался Матвеев.
Вита зло посмотрела на него. Матвеев отвел глаза и, вздохнув, махнул рукой. Вита вернулась в манипуляционную и, завернув использованные ампулы в бумагу, положила их в свою сумочку. Ампулы она выбросит по дороге домой. Не надо, чтобы их здесь кто-нибудь видел.
Ночью Баклагов начал хрипеть. Он ворочался на своей кровати, бормоча что-то бессвязное, и Коля, поднявшись, подошел к нему. В палате было темно, и он пытался нащупать руку Баклагова, чтобы успокоить его.
— Толик! Что с тобой? — Коля склонился над Баклаговым, но тот неожиданно обеими руками схватил его за горло и потянул на себя.
Коля упал на колени и, упершись в кровать, пытался высвободиться, но захват оказался сильным, и Коля понял, что сейчас задохнется. Он, приподнявшись, ударил несколько раз Баклагова, стараясь попасть в лицо, и почувствовал, что захват ослаб. Лицо Баклагова было мокрое, и Коля понял, что у того опять
