общее количество людей, призванных маршалом Трэйтом для Артошской кампании в совокупности достигало почти двести двадцать тысяч человек.
По мнению маршала Трэйта, главным недостатком Армии Свободы являлась необходимость в постоянном движении. Снабжение такой массы войск требовало уйму ресурсов ежедневно. И если король мог их получать от храмов Хепри неограниченно, то знаменитому маршалу рабов приходилось сильно напрягаться, чтобы обеспечивать свое воинство всем необходимым. От участи грозного, но вечно голодного волка его спасала только организованная в Эшвене служба армейских «магазинов».
Давным-давно, чтобы постоянно не обращаться в храмы за «подпиткой» и быть относительно независимым от их своеволия, Его Величество Единый король Эшвена Боринос Вечный распорядился создать склады для обеспечения армии. Склады эти были разбросаны на расстоянии трехдневных переходов друг от друга вдоль крупных дорог по всем континентам. К сожалению (к сожалению Вечного Короля, разумеется), Эшвен не ведал войн в течение более чем тридцати лет и магазинная система к настоящему времени мучилась одним существенным недугом – полной невостребованностью и сильным затовариванием складов.
При этом в полном соответствии с воинским уставом и соответствующей инструкцией каждые два года происходила замена старых запасов на новые. Впрочем, годные к использованию старые запасы не списывались, а сохранялись на складе. В результате ко времени рабской революции армейские магазины по всей стране оказались завалены мушкетами и разнообразной амуницией. А, как известно, то, что не нужно одному, обязательно пригодится другому! В результате, с огромным внутренним удовлетворением маршал Трэйт присвоил для обеспечения своей армии все старательно собираемое и хранимое в течение многих лет королевское добро. В Боссоне в изобилии были взяты и орудия, и боезапас, и шанцевый инструмент, и многое другое из длинного списка вещей, обеспечивающих жестокие нужды и надобности войны. Провианта, предусмотрительно запасенного не только магазинами, но и интендантами захваченных военных гарнизонов, также хватало с лихвой.
Но было одно «но»! Пользоваться всем этим изобилием Армия Свободы могла только в границах подконтрольного ей Боссона.
Как только Трэйт вышел за пределы молодой Республики, ситуация резко изменилась. Сенешаль Артошской марки и прославленный в прошлом полководец Доминик Бавен заранее приготовился к возможному вторжению презираемого, но, несомненно, грозного врага. Бавен опустошил все армейские магазины от границы Боссона до Риона.
Впрочем, Трэйт был прекрасно осведомлен об этой тотальной чистке и принял надлежащие меры. Огромный обоз, следовавший вместе с армией, должен был обеспечить ее боеприпасами, а возможных рекрутов из освобожденных в южных землях рабов – оружием и униформой.
Продукты обоз вез с собой по минимуму из расчета на один-два дневных перехода. При этом большая часть хлеба и сушеного мяса находилась не в походных телегах, а в ранцах за плечами бойцов. В дальнейшем пропитание армии предполагалось добывать непосредственно по ходу продвижения, в поместьях шательенов и купеческих складах, поскольку разоривший государственные склады Бавен не мог проделать то же самое с частными зерновыми складами.
В итоге вокруг марширующей армии как мухи кружили фуражиры, собирающие продовольствие для солдат маршала и по ходу пьесы массой приводящие к Гордиану Рэксу рабов для замены рабского ошейника на ружье повстанца.
Всего на три сотни километров южнее Армии Свободы, навстречу ей по тому же Кербульскому тракту выступало другое воинство.
Но это воинство шло на север.
Бавен, сенешаль Артоша, дождавшись прибытия подкреплений из приморских провинций, шел навстречу своему необычному врагу, чтобы сровнять с землей и прахом полчища обезумевших сервов.
Полки для карательной армии были собраны со всего континента – из Литавры и Эльбиники, из Тысячеградья и Карабана, с грандиозной столичной стройки Кароберга и из провинций западной Артонской марки. Даже из далекого Силломариса прибыл десантный корпус морпехов.
Да, думал Бавен, понадобилось сдать сервам целую страну – огромный и цветущий Боссонский край, чтобы наш король поверил в силу бунтовщиков и наконец-то зашевелился. Тысячи сгоревших усадеб, сотни вздернутых шательенов и великолепная Бронвена, один из крупнейших древних городов континента – вот цена за монаршью недальновидность.
Но с этим покончено! Сейчас, когда подавление восстания названо Его Величеством целью номер один, когда под его, Бавена, знаменами собрана крупнейшая со времен Валькинговской кампании армия, он не даст зарвавшимся сервам ни шанса.
Бавен был стар, и хотя его тело, пятьдесят лет назад обновленное в храмах Хепри, оставалось еще физически достаточно молодым и здоровым, он уже не ехал верхом, гарцуя перед своей армией, как когда- то, а тихонько сидел в кибитке, поглядывая на марширующие ряды через дверное оконце.
Старость духа и старость тела – разные вещи. Он многого добился в жизни, но очень устал от постоянной необходимости проталкивать свое мнение опытного военачальника через ряды дворцовых интриганов. Он бы уже давным-давно с удовольствием оставил карьеру и сделался обычным шательеном, прожигающим жизнь в своем поместье в окружении наложниц, но не смел. Церковь обещала продление жизни потомственным дворянам из очень ограниченного списка древних фамилий, либо людям, заслужившим бессмертие службой. Бавен дважды реинкарнировался и боялся, что в случае отставки ему откажут в третий раз.
Однако оставаться на службе уже не было никаких сил! Большую часть последних тридцати с лишним лет он пресмыкался перед придворными хлыщами, занимавшими посты в Генеральном штабе, и заискивал перед королем. Сейчас он впервые за три десятилетия вел армию в поле.
Рука оставалась твердой, ум – трезвым, однако дамоклов меч придворного страха кружился над ним. Если поход окончится неудачей, с ним поступят так же, как и с Жернаком – сомнений не было. Но даже если он добьется победы, то что это означает? Еще несколько десятилетий бессмысленного пребывания на посту сенешаля? Тупое подобострастие перед владетельными шательенами? Война с дураками!
Бавен тихо выругался и покачал головой. К чему всё это?
Карательная армия ползла по тракту одной могучей змеиной тушей. Сначала шла тяжелая кавалерия – жандармы, составлявшие треть всего воинства, затем длинными цепями, расползаясь сотнями изогнутых толстых нитей, маршировала в плотных строях инфантерия. Впереди – гигантские колонны тяжелых пехотных бригад, состоящих из закованных в латы пикинеров и алебардщиков, а за ними – малочисленные мушкетерские фирфинлейны. Замыкали грандиозное шествие обоз и артиллерия в триста двадцать стволов.
Бавен, желая придать своей армии максимальную маневренность, постарался сократить походные запасы насколько возможно. Из этих же соображений был сильно урезан и орудийный парк, составленный Бавеном практически исключительно из кулеврин и вдвое меньших полукулеврин. Мортир не было взято вовсе, не говоря уже о тяжелой осадной технике – картаунах. В случае успеха все это должно было подтянуться к стенам Бронвены и Кербуля позже. В случае же неудачи и вовсе нечего было таскать по лугам и пыльным дорогам эти массивные огнедышащие чудовища.
Впереди карательной армии, опережая главную колонну километров на двадцать, также неслись летучие отряды разведчиков и рейтар.
Оба воинства медленно, но неуклонно приближались друг к другу и к роковому финалу для одной из армий.
Внешне обе армии очень походили одна на другую. Равные по численности и идентично вооруженные, для не внимательного наблюдателя они не имели различий. И все же множество деталей отличало воинство сервов от выдвигающейся ей навстречу армии короля.
Почти половину бойцов Трэйта теперь составляли мушкетеры, вооруженные ружьями с примкнутым к стволу штыком. И почти каждый из них вместе с оружием нес с собой маленькую лопатку и ранец с запасом продовольствия. В обозе помимо обычного для всякой армии груза, во множестве тащились замысловатые рогатки, напоминающие те, с которыми обычно отправляются на охоту на дикого и опасного зверя. Кроме того, большинство алебардщиков в армии сервов шагали без лат и рокантонов, шлемов особой формы, но зато – также с лопаткой и с ранцем за спиной. Совсем уж профессиональный наблюдатель заметил бы, что
