– Приглашены высокопоставленные персоны. Мэр, пара конгрессменов штата, какие-то киношники. Поэтому Хаммонд давно заключил контракт с «Арго», и Ред отправляет туда почти весь свой курятник. Сегодня их будет двадцать на месте, все с оружием, пропускать будут по одному через металдодетекторы. Хаммонд согласен на «незаметное присутствие» небольшого числа полицейских. Вот так вот. Бал не мы будем править.
– Что же нам остается? – хмыкнул Тинкер.
– Пара бригад и патрульные в форме на берегу, шесть человек на борту, одетых как гости. Джино договорился с Редом, что его ребята не трогают наших, и наоборот.
– Значит, тридцать вооруженных людей и колесный пароход, – заключил Фридмен. – Черт возьми, можно развернуться на юг, захватить Луизиану.
Луиза Вашингтон покачала головой:
– Наш парень ни за что не явится сегодня на бал.
– Возможно, но, если явится, это наш лучший шанс его взять. Только третье убийство в игре совершается в ограниченном замкнутом пространстве. Следующее, например, происходит в «Молл оф Америка»,[23] и мне даже не хочется думать, как мы его будем перекрывать. Фридмен с Маклареном проработают детали. Когда мы тут закончим, Джино пришлет остаток вашей группы. Прием начинается в семь. В пять Ред будет вас ждать на причале. Хорошенько проверьте организацию охраны. Заметив любую щель, докладывайте, постараемся законопатить. Есть вопросы?
– Угу, у меня есть вопрос, – встрепенулся Макларен. – Кто-нибудь предупредит приглашенных, что может возникнуть небольшая проблема с убийством?
– О да. – Магоцци уставился в дальнюю стену, припоминая возбужденный блеск в глазах Тамми Хаммонд. – После церемонии Хаммонд сделает объявление, а ребята Реда будут предупреждать при посадке, если кого-то не было в церкви. Но, по-моему, это вряд ли кого отпугнет при подобной охране. Шеф уже звонил знакомым политикам, они все равно прибудут. Остальные… не знаю… Думаю, немножечко дрогнут.
Луиза скорчила гримасу:
– Богачи вообще ненормальные.
Магоцци посмотрел на часы и заторопился:
– В любом случае таков расклад на пароходе. Тем временем кое-кто из оставшихся поработает над списком зарегистрированных посетителей пробного сайта с игрой. Надо провести перекрестное сравнение с официальными архивными данными, сузить круг, чтоб не пришлось стучаться в пятьсот с лишним дверей. Некоторые адреса липовые…
– Например, адрес киллера, – усмехнулась Луиза.
– Возможно. А возможно, и нет. Вспомните, он игрок. Он
– Иногородних отбрасывать? – спросил Фридмен.
Магоцци покачал головой:
– Ни в коем случае. Какой-нибудь парень из Сингапура может сидеть в центре города в «Хайатте»[24] и играть с ноутбуком. Убийства следовали одно за другим две ночи подряд. Иногородний по пути домой мог отметиться, оставить по себе памятку. Проверьте каждую фамилию в списке, подчеркиваю – каждую. Всем звоните, везде побывайте, сидите на компьютерах, на телефонах. Если кто-то, указанный в списке, находится за пределами штата и даже страны, сообщайте Джино, он опросит соседей, знакомых. Шеф дает нам открытый график, поэтому, если кому-то захочется отработать сегодня две смены, поговорите с Джино, пока мы еще здесь. Он оформит.
– А как насчет придурков, которые для начала игру запустили? – проворчал Тинкер Льюис.
– Посмотрим, проверим. – Магоцци спрыгнул со стола, протягивая лист бумаги Томми Эспинозе, худому дерганому мужчине в джинсовой рубашке под замшевым пиджаком, сидевшему в первом ряду. От отца- латиноамериканца он унаследовал смуглую кожу, от матери-шведки – голубые глаза, от «Читос»[25] – грушевидный животик. Формально числится детективом, но фактически никогда не выходит на улицы. Штатный компьютерный гений слишком дорог за клавиатурой, чтобы рисковать им за стенами управления.
– Вот данные о пяти партнерах «Манкиренч», Томми. До ухода как можно скорей собери информацию.
– Думаешь, кто-то подходит?
– По интуитивному ощущению, нет. Равноправные партнеры, если игра накроется, каждый понесет большие потери. Однако они в списке. Туда внесен каждый имевший к игре доступ, а уж они-то еще как имели, чтоб мне провалиться.
– Вы кого-нибудь спрашивали насчет алиби? – поинтересовалась Луиза.
– Еще бы, – кивнул Джино. – Нас учили на заочных полицейских курсах. Во время обоих убийств каждый из них был один. Женат только Кросс, но в день убийства бегуна его жена была в Лос-Анджелесе, он сидел у себя в кабинете до поздней ночи, чего в данном случае никто не может подтвердить.
Эспиноза окинул взглядом пять фамилий и взглянул на Магоцци:
– Родраннер?[26] Это что, шутка?
– Так указано в водительских правах, – объяснил Джино.
– Не липа?
– Не липа.
Эспиноза снова заглянул в листок, качая головой.
– Харлей Дэвидсон?[27] Скажите мне, что они появились на свет с другими именами и фамилиями.
– Это ты нам скажешь, Томми. Кстати, Макларен и Фридмен, обратите внимание – в ваших пресс- релизах их снимки крупным планом. Сегодня особо за всеми присматривайте. Их нет в гостевом списке. Джино!
– Готов.
– Шеф! – Магоцци взглянул на Малкерсона, который по-прежнему стоял на том же самом месте, якобы глубоко погруженный в холодную, как студень, рутину, чем ровно никого не обманывал. Щеки слишком красные, глаза бегают, тело застыло. По мнению Магоцци, минут через пять у него лопнет мочевой пузырь. – Хотите что-нибудь добавить?
– Только что у нас на лестнице куча репортеров. Всех интересует история с ангелом. Избегайте их, если удастся, если нет, посылайте ко мне, к Магоцци, к Ролсету. Не хочу слишком часто слышать нынче в новостях «без комментариев». Нехорошо звучит.
17
По внешнему виду не догадаешься, думал Уилбур Дэниелс, но в душе я именно тот, каким всегда был. Дикарь. Любитель риска. Сексуальный авантюрист, желающий хоть один раз испробовать все, жаждущий необычных, экзотических, почти извращенных ощущений, если кто-нибудь только предложит.
Наконец предложение поступило.
В течение десяти последних минут Уилбур пришел к заключению, что это, несомненно, Бог, который время от времени улыбается толстым мужчинам средних лет, живущим такой же бесцветной жизнью, как несколько уцелевших прядей на лысой голове.
Разумеется, больно. Распухшие ноги, проведшие последние двадцать лет под письменным столом, отказываются принимать требуемую унизительную позу. Вялая, недоразвитая четырехглавая мышца дергается, трепещет, грозит свернуться в тугой комок, и все-таки не хочется, чтобы судорога прекратилась. Он ни на дюйм не сдвинулся, не попытался облегчить страдание, кажется только усиливающее греховное
