ФБР.
Боже, мысленно охнул Магоцци.
– Потом стали вбивать ей в голову, что если она не поможет поймать убийцу и еще кто-то погибнет, то вина целиком падет на нее. Вскоре заставили поверить. Заперли в том самом домике с вооруженным до зубов агентом, заверив, что беспокоиться не о чем: Либби находится на постоянной связи с оперативной бригадой, которая располагается прямо за дверью. – Энни помолчала, закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Что-то не сработало. То ли связь подвела, то ли сторожившие домик ребята не вовремя отвернулись – кто знает, как было на самом деле? Однажды утром Либби не ответила на вызов, агенты бросились на поиски, обнаружили ее тело в спальне в луже крови, с почти отрезанными ногами. Грейс нашли в чулане, забившуюся в дальний угол. Она здорово исцарапала агентов, пытавшихся ее вытащить, но не говорила ни слова. Не кричала, не плакала, не издавала ни звука. Неделю пролежала в психиатрическом отделении Центральной больницы Атланты. Потом мы ее оттуда забрали.
Привалившийся к стенке у двери Джино смотрел в пол. Магоцци следил за бесцельно блуждавшим вокруг взглядом Энни, которая словно потеряла нить мысли, стараясь отыскать ее где-нибудь в зале.
Наконец затянулась в последний раз, бросила окурок в чашку с остатками кофе.
– Вот что было в Атланте. – Она посмотрела на Магоцци. – Упоминать об этом нельзя, особенно в присутствии Грейс.
Магоцци кивнул, глядя, как Энни вешает сумочку на плечо, направляется к двери. Джино посторонился, распахнув перед ней створку.
В последний момент Энни оглянулась:
– Ваш компьютерщик Томми… как его?
– Эспиноза.
– Молоток, – кивнула она. – Правильно пробует взломать файл ФБР.
– Почему вы считаете, что он пробует его взломать?
Она кокетливо пошевелила плечами.
– Вышел на минуточку из кабинета, оставив нас одних. Не вините его. Сначала он закрыл программу, поставил очень сложный пароль, которого не раскусит никто на свете, кроме трех человек.
Магоцци горько улыбнулся:
– Один из них – Родраннер.
– Он самый. Так или иначе, может, в том файле имеется пара вещей, которые вам позволят вздохнуть. Почему бы мне первой не рассказать, пока Томми еще не пробился?
– Что такое?
– Еще один довод, с помощью которого ФБР склонило Грейс к сотрудничеству. Они пригрозили заново открыть закрытое дело на одного из ее друзей, после чего возникли бы легкие неприятности.
– Какое дело?
Энни пальчиком поправила помаду в уголках губ.
– За год до поступления в университет я насмерть зарезала человека. – Она покосилась на Джино, вновь разинувшего рот, одарив улыбкой, которая сбила бы с ног не столь плотного мужчину. Напомнила: – Муху проглотишь, миленький. – Снова ткнула пальцем под подбородок и выскользнула в дверь.
Грейс ждала ее у лифта, уткнувшись одним плечом в стену, смахивая на фотомодель, изображающую ковбоя, в длинном черном пальто, с той самой сдержанной улыбкой, от которой Энни всегда в дрожь бросает.
– Душу вывернула наизнанку?
– Собственно, твою душу вывернула наизнанку, милочка. И немножко свою.
Грейс оттолкнулась от стены и уставилась в пол, темные волосы закрыли щеки.
– Если бы я посчитала, что им надо знать, рассказала бы. Сейчас не могу. Не собираюсь разваливаться на куски.
– Им надо знать, хотя бы для того, чтоб не раскапывать наше прошлое, а ты не расскажешь ни за что на свете. Ни им и никому другому. – Энни упрямо сжала губы. – Черт побери, мне понравился Миннеаполис. Когда Томми влезет в файл, прикрытие рухнет, нам снова придется уехать, начать все сначала.
Грейс нажала кнопку лифта, глядя на световое табло над дверью.
– Мы сделали все, что могли. Теперь пошла игра на выжидание.
30
После исчезновения Энни Белински потрясенные Магоцци и Джино целых пять минут просидели на стульях, глядя на доску со снимками жертв, не произнося ни слова, переваривая рассказ об Атланте.
– Что думаешь? – спросил наконец Магоцци.
Джино хмыкнул:
– Пойду пристрелю агента ФБР, чтоб чуть-чуть полегчало.
– Там и копы работали. Нечего всех собак вешать на ФБР.
– Угу, знаю. Тогда еще хуже. – Джино повернулся к другу: – Знаешь, Макбрайд вовсе не исключается из подозреваемых, наоборот, становится еще подозрительней. Какой кайф для убийцы! Укокошить кучу народу, причем тебя все жалеют и считают жертвой… Меня еще одно сильно интересует. Если она не убийца и действительно вляпалась в такое жуткое дерьмо, то должна была бесповоротно потерять рассудок.
– Временно потеряла.
– На неделю. Вполне можно устроить, подолгу стоя на голове.
– Джино, она на голове не стояла, – вздохнул Магоцци.
– Не кажется, что твои рассуждения отклоняются к югу?
Магоцци откинулся на спинку стула, протер глаза.
– Не кажется, что у меня вообще есть какие-то рассуждения. Давай думать вместе.
В дальней части отдела стояла большая старая школьная доска, которой никто давно не пользовался. Теперь в ходу другое оборудование. Планшетки с цифровыми снимками, сравнительными компьютерными диаграммами и графиками вероятности, с анимацией, от которой Дисней облизнулся бы. Но Джино Ролсету и Лео Магоцци лучше думается, когда они пишут собственными руками.
Поэтому оба подошли к доске и принялись вычерчивать схемы, вдыхая пыльный запах мела, вытирая время от времени потные пальцы.
– Хорошо, – заключил Джино, отступая на шаг и окидывая взглядом доску. – Ясно как стеклышко, будь я проклят. Около десяти лет назад в университете Джорджии произошла серия убийств, в которых по шейку тонут наши компьютерщики. Теперь происходит серия убийств в Миннеаполисе – угадай, кто их совершает. Знаешь, каков шанс, что за любым живущим на земле человеком хоть раз в жизни будет гоняться маньяк- убийца? А они дважды выиграли джекпот. Один из них киллер. Не может быть сомнений.
Магоцци долго разглядывал доску.
– Все равно непонятно, зачем кому-то гробить собственную фирму.
– Ты меня извини, – закатил глаза Джино, – но признай, что субъект, одевший и раскрасивший девушку, взгромоздивший ее на кладбищенскую статую, а потом простреливший ей голову, не в лифте поднимался на самый верх. Вдобавок у них хватит денег по гроб жизни. Ну, лишатся компании. Что из того? На улице наверняка не останутся.
Магоцци взглянул на перечень убийств в университете, на перечень убийств в Миннеаполисе, на стрелки, связывающие их с пятью людьми, только что находившимися в этом зале.
– А мотив?
– Не знаю. Кому-то не нравится новый уклон в деятельности компании – знаешь, проклятая игра сильно отличается от прежних детсадовских мультяшек про птичек, которые они стряпали…
– Кажется, Митчу Кроссу игра не по вкусу. Он даже не взглянул на снимок с кладбища, помнишь?
– Точно.
– Значит, – кивнул Магоцци, – игра оскорбляет нравственные чувства Кросса и, по его мнению, вредит
