– Открывай, – нетерпеливо буркнул Харлей.
Грейс щелкнула мышкой, и на экране возникла одна строчка:
НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ МНЕ ПРИШЛОСЬ ЭТО ДЕЛАТЬ.
– Господи Иисусе, – прошептал Родраннер. – Что это значит?
Свет в офисе внезапно погас, монитор замерцал, электронное сообщение исчезло, экран залился голубым светом. Через несколько секунд на нем начала рисоваться схема электроэнергетической системы.
– Предупреждение об аварии в Сети, – предложил Родраннер никому не нужное очевидное объяснение.
– Очень ценное замечание, – хмыкнул Харлей. – Мы и так уже поняли.
– Допустим, перебой на главной магистрали, – проговорила Грейс. – Что это может означать?
– Значит, она где-то вышла из строя, – сказал Харлей. – Черт, возможно, это надолго.
Он подошел к окнам, поднял жалюзи, открыл ставни, но добился немногого. Солнце было закрыто черной стеной туч, которые не собирались в скором времени расходиться.
– Дьявольски темный день, самый темный во всем году, а у нас света нет.
– Генератор почему не включился? – спросила Грейс. – Я думала, мы установили автоматическую систему.
Харлей пожал плечами:
– Кто знает? Пожалуй, с момента переезда ни разу его не включали и не ремонтировали. Знаете, как батарея в машине – работает, пользуйся, нет, выбрасывай. Я спущусь посмотрю. Родраннер, насколько хватит батарей в компьютерах?
– Часа на два.
– Я сообщу в электрическую компанию и начну копировать информацию с дисководов, – вызвалась Грейс. – А вы, ребята, посмотрите, не удастся ли запустить генератор.
– Кстати, где он, черт побери? – уточнил Родраннер.
– В гараже в трансформаторной будке.
Родраннер с недоумением озирался вокруг.
Харлей закатил глаза.
– Ты когда-нибудь замечал дверь с табличкой? Ну ладно. Безнадежно. Пошли.
– Да ведь лифт у нас электрический.
Харлей нетерпеливо вздохнул:
– По лестнице.
– А, ну да…
Родраннер неохотно шел впереди по темной лестнице, старательно ставя боком на ступеньки ботинки четырнадцатого размера. Чем дальше они спускались, чем темней становилось на лестнице, похожей на гробницу, тем сильнее он нервничал.
– Проклятие! – неожиданно вскрикнул Харлей, возглас гулко разнесся в железобетонной гробнице, едва не отправив Родраннера в мир иной.
– Что?!.
Харлей остановился, смахивая с бороды крупную липкую паутину.
– Пауки. Прости, приятель, не хотел пугать. Трудно запомнить все твои фобии.
– Хочешь сказать, будто сам ничего не боишься? – сердито спросил Родраннер.
– Можешь не беспокоиться, еще как боюсь.
– Ни черта не вижу, будь я проклят, – пожаловался Родраннер. Потянулся, ударил по темной трубке освещения, установленной высоко на стене, словно его гнев мог дать свет. – А это что такое? Разве они не должны светиться круглые сутки?
– Должны, но светящиеся трубки работают на батарейках, а если не менять батареи, со временем гаснут, – растолковал Харлей, как маленькому ребенку.
– Нам нужен фонарь. Почему мы не взяли фонарик?
– Потому что дураки. И не вздумай просить меня сбегать за ним наверх. Просто иди дальше. Тут где-то помощница шерифа, а копы всегда носят с собой огромные фонари на пять триллионов свечей.
Родраннер вдруг начал без остановки чихать, за что вполне мог попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
– Господи, что с тобой? – спросил Харлей, когда приступ в конце концов закончился.
Родраннер высморкался, снова шагнул вперед.
– Ничего. Надо, чтоб кто-нибудь сделал уборку, – прогнусавил он. – Пыли столько, что сад можно сажать.
Харлей охнул, зацепившись за край ступеньки мотоциклетным ботинком на толстой подошве. Хватаясь для опоры за перила, наткнулся на что-то пушистое, взвизгнул:
– Мать твою!.. – Отдернул руку, прижал к груди. – Ни к чему не прикасайся. Похоже, я только что до крысы дотронулся.
Родраннер снова чихнул.
– Здесь все герметично запечатано. Если б даже какой-нибудь грызун пробрался, теперь уже сдох бы.
– Да? А что еще бывает пушистым, размерами с Род-Айленд и с бьющимся сердцем?
– Может, просто спорообразование.
– Это что еще за чертовщина?
– Не знаю. То, от чего я чихаю.
– Постарайся убедить себя в этом.
– Надо было фонарик взять.
– Заткнись. Где дверь, мать твою?
– Ты очень часто мать поминаешь, когда нервничаешь.
– Кто нервничает?
Родраннер с глухим стуком наткнулся на железную дверь.
– Ох!
– Молодец. Дверь нашел.
Родраннер дернул стальной засов, дверь медленно открылась в гараж, где было даже темней, чем на лестнице.
– Помощник шерифа Мюллер! – крикнул Харлей. Ему ответило только эхо. – Офицер! Вы здесь? – Молчание.
– Если б она была здесь, не сидела бы в темноте, устраивая на нас засаду, – рассудил Родраннер.
– Тонко подмечено. Значит, тут ее нет. Может, ушла, когда свет погас. Придется обходиться без света. – Харлей помолчал, мысленно представляя себе помещение гаража. – Хорошо. Дверь в будку с генератором прямо напротив нас на другой стороне. Держись за меня, пойдем по стене.
Родраннер мертвой хваткой вцепился в Харлея, вслепую шаркая за ним следом.
– Вот пакость. Пол липкий. Снова из твоего «хога» масло течет?
– Масло из моего «хога» никогда не течет. Ну вот, мы на месте. – Он полез в карман, вытащил связку ключей, начал ощупывать каждый по очереди, отыскивая маленький ключик от висячего замка. – Хотелось бы знать, зачем мы поставили на дверь трансформаторной будки висячий замок. Вряд ли кто-то захочет спереть груду железа весом две тысячи фунтов.
Наконец Харлей нашел ключ, открыл замок, распахнул дверь.
В генераторной было темнее, чем в гараже, если такое возможно. Они только через минуту разглядели в углу массивные очертания генератора. Оба подобрались к нему, ощупывая детали.
– Ну, что надо искать? – спросил Родраннер.
Харлей почесал бороду.
– Проверяй провода, контакты, дай знать, если наткнешься на кнопку. По-моему, где-то должна быть кнопка перезарядки.
