Движения вооруженной руки короткие и желательно по прямой траектории, дабы избежать лишнего сопротивления воды.
Итак, приступаем. Жора берет в оборот одного, я – второго.
По первым секундам «танца с ножами» понимаем, что перед нами любители. А раз так, то нечего тянуть время и понапрасну тратить дыхательную смесь.
Резко сокращаю дистанцию с противником. Он делает разящий выпад, я выполняю защиту «юлой» и успеваю полоснуть лезвием по шлангам акваланга. Из шланга струится воздух.
Окутанный коконом из пузырьков, пловец интенсивно работает ногами, уходя к поверхности, но… агония длится несколько секунд, после чего бедолага перестает двигаться и медленно падает на дно.
Георгий разбирается со своим оппонентом по схожему сценарию. Вся разборка длится не более тридцати секунд.
Прежде чем плыть навстречу шестерым чужакам с килектора, убеждаемся в отсутствии у них огнестрельного оружия. Горчаков строго запретил обнаруживать себя в случае, если пловцы «конкурентов» будут хорошо вооружены. Да мы и сами не испытываем большого желания переть с ножами против стволов.
«Ножи», – семафорит мне Устюжанин.
«Вижу. Пошли…»
Свою ошибочку или недогляд мы обнаруживаем, когда чужаки расходятся веером. В руках одного из них поблескивает ружьишко. Не огнестрел, слава богу, а подводный пневматический дрын, заряженный гарпуном. Тоже неприятная в столкновениях штука, но не столь опасная, как наш старенький «АПС» и тем более новый двухсредный «АДС» – они практически не оставляют шансов.
Поначалу кружим, стараясь не сближаться. Противникам легче – их много. Нам сложнее, ибо нужно беречь спину. К тому же постоянно держим в поле зрения вооруженного «дрыном» паренька.
Наконец решаю сократить дистанцию с одним из пловцов, ведь в наших баллонах дыхательной смеси осталось меньше, и кружить бесконечно долго мы не можем. Он несколько неуклюж, выглядит слабее других – в общем, наилучшая кандидатура для старта боевых действий.
Резко распрямив руку, бью «товарища» в литеральную широкую мышцу бедра. Это очень больно и поучительно – при хорошей силе удара человек лишается способности двигать ногой как минимум на минуту. Вот и этот задергался, словно в предсмертной судороге.
Жора вертится в нескольких метрах, отвлекая половину пловцов с французского килектора. Я же, обхватив свою первую жертву за шею, использую ее в качестве щита. Полезная и своевременная придумка, учитывая то, что охотник целит в меня «дрыном».
Выпущенный гарпун оставляет за собой белый росчерк, напоминающий медленно угасающую молнию. Коротким движением разворачиваю полупридушенный «щит»; гарпун ударяет по касательной в его маску и, слегка изменив направление, уходит дальше.
Схватив линь, дергаю что есть силы. Не готовый к такому обороту, стрелок выпускает оружие.
Полоснув лезвием по шлангам дыхательного аппарата, отталкиваю «щит» – он сделал свое дело, и продолжаю крутиться, попутно притягивая за линь ставшее ничейным ружьишко.
Георгий тем временем уже разобрался с одним из оппонентов – испуская розовые облачка, тот корчится и погружается на дно.
Неплохо. Сколько их осталось?
Тот, что послужил «щитом», больше не боец – нервно перебирая ластами, он поднимается. Однако до поверхности ему не добраться – воздух иссякнет гораздо раньше.
Рядом еще двое, причем кружат настолько грамотно, что я постоянно оказываюсь между ними. Чуть замешкаешься, и кто-нибудь из них обязательно полоснет ножичком по пояснице.
Подтягиваю ружьишко, вгоняю в ствол гарпун и дожимаю его рукояткой ножа до полной зарядки. Завидев такой поворот, пловцы с килектора слегка увеличивают дистанцию.
Ага, испугались?! Это я почему раньше такой добрый был? Потому что «дрына» не имел!
Выпускаю гарпун в того, что кажется порасторопнее, белый росчерк заканчивается точно в его животе. Пловец трижды дергается всем телом и медленно уходит вниз. С этим покончено.
Берусь за второго. После моего выстрела он на секунду теряется, а я только этого и жду. Стремительным рывком оказываюсь под ним и наношу прицельный удар в среднюю боковую часть корпуса – она наименее защищена ремнями дыхательного аппарата.
Заварушка, надо сказать, завершается вовремя – затянись она еще на пяток минут, и до поверхности мы бы недотянули.
Жора молодец! Он заканчивает разборку с последним «товарищем», всадив ему в горло нож по самую рукоятку.
Осмотревшись и не обнаружив других противников, мы одновременно проверяем давление в баллонах и, не сговариваясь, рвем к поверхности…
Что представляла собой заключительная часть дурацкого балета, мы понимаем, поднявшись с глубины на поверхность. Правда, наш подъем был сопряжен с двумя большими проблемами.
Во-первых, давление в баллонах падало быстрее, чем ожидалось.
Во-вторых, из-за нехватки смеси экстренное всплытие не предполагало путешествия до пограничного катера – мы уже молились богу, чтобы содержимого баллонов хватило на строго вертикальный подъем. А сверху темнеет брюхо проклятого килектора, команда которого наверняка жаждала нас растерзать.
На глубине двадцати метров смесь заканчивается. Выбор невелик: либо рвануть вверх после долгого пребывания на глубине и стопроцентно заполучить кессонку, либо соблюдать безопасный режим подъема и задохнуться на полпути. Мы выбираем первое.
И вдруг, когда до поверхности остается метров десять, чуть в стороне от нас появляется катер, с которого в воду плюхается чье-то тело.
«Майкл!» – тотчас узнаю товарища по круизу. Парень совершенно не имел опыта погружений и, тем не менее, отважился напялить акваланг и прихватить с собой запасной. Его появление нас спасает. Мы выполнили пятиминутную «площадку», отдышались и плавно завершили подъем.
Увиденное нами на поверхности как минимум озадачивает.
Над французским вспомогательным кораблем кружит пара вертолетов, а рядом покачиваются на волнах несколько катеров, включая пограничные и катер итальянской полиции.
Уже через минуту Горчаков с комиссаром помогают нам взобраться на борт.
–?Вы, наверное, удивлены обилием зрителей, – посмеивается генерал. – Ничего страшного – это представители итальянской прессы.
–?Откуда они взялись?! – недоумеваем мы.
–?Я спланировал их появление изначально. А сообщение о найденном «золоте Роммеля» им передал комиссар. Кстати, где их катер?
Мы дружно вертим головами…
Катер «нацистов» исчез. Точнее, на горизонте, освещенном ярким утренним солнцем, снует не меньше сотни маломерных судов, и отыскать среди них тот, с которого ушли под воду два молодых «нациста», попросту невозможно.
Я стягиваю с себя мокрый гидрокостюм и пытаюсь кое-что припомнить.
–?Георгий, – зову друга, – ты во время подъема не обращал внимания на корзину, набитую золотом?
–?Нет, – пожимает он плечами.
–?А я пару раз смотрел вниз и…
–?Что «и»? – переспрашивает Горчаков.
–?По-моему, они подтаскивали ее к катеру.
Помолчав, генерал отмахивается:
–?Много ли они утащили в этой сетке! Два сейфа подняты командой килектора, а большая часть осталась на дне…
–?Евгений, у тебя есть мечта?
–?Конечно.
