Он не имеет права быть здесь, видеть ее, любить ее… все это не принадлежит ему!
Но, не в силах остановить себя, Кол приподнял простыню, и она скользнула внутрь, в его объятия, как будто всегда находилась там. Он откинул волосы с ее лица и пожирал ее глазами, затем начал целовать, забыв обо всем на свете.
Они любили друг друга с яростной настойчивостью, почти сразу же достигнув кульминации, задыхаясь и покрывшись потом.
Холли молча плакала, и Кол просто сжимал ее в своих объятиях, не зная, как утешить, чувствуя себя таким потерянным и смущенным, как никогда прежде, понимая, что его чувство к ней самое сильное, какое он когда-либо испытывал, и самое близкое к тому, что называют любовью.
На следующее утро Холли выскользнула из его рук чуть позже семи, остановившись на мгновение и посмотрев на него. Он выглядел усталым, грубоватым и мужественным, лежа на ее светлых простынях. Его щеки и твердый подбородок покрылись легким темным пушком, волосы немного отросли, тело твердое и мускулистое.
Она думала, что самым трудным будет постараться сохранить ему жизнь. Снять с него все обвинения, найти настоящего убийцу Стива, покончить с прошлой несправедливостью… Когда все это сделано, остальное должно стать таким простым!
И любить его было несложно. Но если он не сможет полюбить ее, не сможет принять ее любовь, значит, этого недостаточно. Может быть, Кол слишком много страдал? Может быть, для него слишком большой риск позволить себе влюбиться?
Дэнни и Лизбет уже встали и ссорились из-за того, чья очередь кормить Чарли и Типпи и нужно ли менять подстилку для морских свинок. Дэнни скрылся в конюшне, а Лиззи направилась на задний двор с коробкой одежек для куклы в одной руке и с кошкой — в другой. Холли убрала кухню, загрузила белье в машину, затем побежала наверх в поисках грязной детской одежды.
Кол уже встал и оделся. Голубая спортивная сумка, которую она ему купила, лежала на кровати, вокруг были разбросаны его одежда и туалетные принадлежности. Он стоял у окна, глядя на северный луг, ведущий к горе Каттерс.
— Ты уходишь? — В голосе ее даже не было удивления. Может быть, она всегда знала, что это произойдет.
Кол оглянулся.
— Я постараюсь договориться, чтобы мне разрешили остановиться до суда у Джеффриса. Может быть, до того как меня отправят в тюрьму, если до этого дойдет.
— Вот что ты думаешь о моей любви. — Она неловко попыталась пошутить.
— Не надо, Холли, — произнес он, не глядя на нее.
— Итак, ты снова убегаешь. — Она пересекла комнату и встала у окна рядом с ним. — Я думаю, что ты делаешь так всегда. Где-то останавливаешься до тех пор, пока тебе это удобно, затем собираешь вещи и уходишь.
Он пристально наблюдал за ней, прищурившись. Она улыбнулась.
— Ты сам должен сказать детям…
Это был сильный удар.
— Я не думаю, что это правильно, Холли. Может, будет лучше, если я просто уйду и…
— Для тебя, может быть, и лучше, — возразила она. — Проще, по крайней мере. Но не выйдет, ковбой. Я не собираюсь делать за тебя твою грязную работу. Ты уходишь — так сам и объясни это детям.
Он снова посмотрел на нее.
— Я не могу остаться, Холли. Я никогда не обещал остаться.
— Разве я тебя об этом просила? — ответила она с вызовом.
— Ты — невероятная женщина, Холли Триано. Я бы хотел… — Он снова улыбнулся, на этот раз улыбка была горькой. — Хотя желания никогда не исполняются, не так ли?
— Иногда они сбываются.
— Но не в этот раз. — Он продолжал смотреть в окно.
— Почему бы не попытаться?
Он оглянулся, на лице его было удивление.
— Не испытывай меня, леди, — прошептал он. — Если бы я хоть на минуту подумал, что у меня есть шанс с тобой…
Холли спокойно выдержала его взгляд.
— А кто сказал, что у тебя его нет?
Он замер на мгновение. Затем покачал головой и отвернулся.
— Это все нереально, Холли. Быть здесь, с тобой. Какое-то колдовство — ты, дети, этот дом. О таком я мечтал всю жизнь. Но…
— В чем же дело?
— Я был обвинен в убийстве, Холли. Даже если обвинение против меня будет снято, я все равно сидел в тюрьме. Больше того, я сбежал. Напал на охранника. Вломился в дом. Стрелял в полицейского. Меня ранили. Из-за меня ты и дети были в опасности. Я… — Он устало провел руками по волосам. — Я — последний человек во всем мире, который должен быть в твоей жизни. Ты достойна лучшего.
— Ты разговаривал с моим отцом. — Она прислонилась к окну и сложила руки на груди. — Спорим, он выдал тебе свое обычное: «Я хочу, чтобы ты исчез из жизни моей дочери», не так ли? Затем он сказал, что мне лучше без тебя, и, если ты меня любишь, то тебе надо уйти. О, и мое любимое: «Когда я смотрю на тебя, то вижу одни неприятности»!
Она так хорошо повторила голос и мимику отца, что Кол от удивления рассмеялся.
— Да, более или менее.
Она мягко улыбнулась.
— И Кевин. Я уверена, что Кевин прочитал свою коронную речь о том, что если ты причинишь вред его маленькой сестренке, то он вышибет из тебя дух. Это его лучшая речь. Брат совершенствовал ее годами. Я вспоминаю, как Кевин разговаривал с Риком, тогда он добавил что-то о том, как сломает ему обе ноги. — Ее улыбка стала еще шире. — Ты не должен воспринимать это персонально, Кол. Дело семейной чести. Если бы у тебя была маленькая дочка, то в один прекрасный день ты сделал бы то же самое.
Он слегка улыбнулся:
— Наверное.
— И я думаю, — добавила она, — мне самой известно, что мне нужно в этой жизни, а что — нет. Я не считаю, что кто-то должен принимать решения за меня.
— Твои слова делают все таким простым.
— Все в жизни может быть простым, стоит только понять это.
Кол протестующе хмыкнул.
— Ты живешь в воображаемом мире, дорогая. Реальная жизнь — нечто совсем другое.
— Разве? — Она приподняла бровь, думая о своих мечтах. О том, как легко они разлетаются вдребезги. Человек жив, а через мгновение его уже нет… весь мир переворачивается в одну секунду. — Я не думаю, что ты знаешь, что такое настоящая жизнь, Кол. Это не только отцы, которых никогда не бывает дома, не только дети, вырастающие слишком быстро. Она не в том, чтобы избегать близких отношений или не доверять никому.
Холли сделала несколько шагов, сокращая расстояние, разделявшее их, и приблизилась настолько, что могла дотронуться до него. По крайней мере, физически. Эмоционально же он был очень далеко.
— Настоящая жизнь — это ответственность за других людей. В настоящей жизни любят и позволяют любить себя. Настоящая жизнь — это семья, воспитание детей, общий смех, радости и работа. Это — доверие, Кол.
Он стоял на месте, глядя на нее; его тело странным образом напряглось, как будто он хотел отступить, но в последний момент передумал, не желая выдать себя.
— Ты знаешь, — вдруг хрипло выдавил Кол, — что я тебе доверяю. Но этого недостаточно… чтобы начать новую жизнь.
