то, уголовное...
— Ну, какое же уголовное, — перебил его Самоваров, — просто знакомая просила продать кольцо, ей срочно нужны были деньги, и цену я определил небольшую, всего двести пятьдесят рублей, кто же знал, что кольцо не принадлежит ей?
— Как зовут вашу знакомую? — вмешался в разговор Сазонов. — Где она проживает, где работает? При приеме вещей все эти данные вы должны записывать в регистрационную книгу.
Самоваров смутился.
— Сейчас, сейчас найду. — Он начал лихорадочно перелистывать толстый замусоленный гроссбух. Ничего так и не обнаружив, продавец дрожащим голосом произнес: — Знаю я ее, да и зайти она должна за деньгами. Нина Петровна ее зовут, а фамилия... ну, а фамилию я запамятовал.
— И адрес тоже не помните?
— Да как-то из головы все вылетело! Просто пожалел ее: документов при ней не было, не тащиться же ей в магазин во второй раз.
— Себя бы лучше пожалели: кольцо не просто ворованное — кража с убийством произошла...
Продавец побледнел и схватился за сердце.
— Да что вы, дорогие товарищи... я ведь не хотел, я только... ей богу, я не знал...
— Ну уж, так и не знали! Вот что происходит, когда нарушают закон, — сказал Маргонин. — Так и в соучастники можно попасть. Придется оформить протокол.
— Распишитесь в том, что вам известно об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, — предложил Сазонов, записывая паспортные данные Самоварова.
Вскоре продавец «вспомнил», что кольцо сдала на комиссию некая Боликова и уплатил он ей сто пятьдесят рублей. Она и раньше приносила ценные вещи, которые Самоваров потом продавал из-под прилавка.
Боликова была хорошо известна милиции как матерая спекулянтка и скупщица краденого. Через полтора часа к Сазонову доставили крупную женщину, одетую в широкое платье с давно поблекшими узорами. В своей среде Боликова имела прозвище Кобыла и репутацию скандальной и наглой бабы. Спекулянтки утверждали, что она в любую минуту может и оскорбить, и обругать, и даже руки в ход пустить.
Первый раз Боликова попала на скамью подсудимых три года назад за продажу украденного на базе сукна и получила условный срок. Затем устроилась в промтоварный магазин, спекулировала дефицитными товарами и присвоила 450 рублей из выручки. Ее осудили. Два раза была замужем, но мужья уходили из-за ее сварливого характера, дети тоже знать ее не хотели.
— Как к вам попало это кольцо?
— Мать подарила...
Следователь пригласил Марину.
— Вот, слышите: потерпевшая утверждает, что кольцо принадлежит ей. Хватит лгать, Нина Петровна! Откуда оно у вас?
— Ладно уж, скажу. Купила у незнакомого человека на базаре.
— На базаре? И когда вы его купили?
— Месяца два тому будет.
— Опять неправду говорите. Еще две недели назад кольцо было у потерпевшей. А ведь здесь, Нина Петровна, не просто продажа краденого: убийство произошло. Лучше уж говорите, от кого получили кольцо.
И Боликова призналась, что в субботу, 4 августа, к ней пришел некий Ванька-Крест и предложил купить серьги и это кольцо. Она уплатила ему 300 рублей, а так как ей самой срочно понадобились деньги, отнесла кольцо к своему давнему знакомому Самоварову.
Под кличкой Ванька-Крест в уголовном мире был известен Яков Никандрович Стецюк. Сазонов запросил его досье. В 1925 году Стецюка арестовали за кражу. Открыв отмычкой дверь, он проник в квартиру, а когда неожиданно вернулся хозяин, ударил его кастетом и пытался бежать. Не так давно Стецюк вышел из тюрьмы.
Арестовать его поручили Маргонину как человеку опытному в таких делах. Оказалось, что, вернувшись из заключения, Стецюк поселился у матери в маленьком флигеле густонаселенного дома.
Маргонин постучал. Дверь открыла пожилая женщина.
— Вам кого? — неприветливо спросила она.
— Яков Никандрович дома?
— Нет его. А кто вы будете?
— Из уголовного розыска.
Оттеснив хозяйку от двери, Маргонин прошел в полутемную комнату. Обстановка ее была более чем скромной: две железные кровати, застланные серыми солдатскими одеялами, высокий комод с небольшим облезлым зеркалом, покосившийся столик, два старых стула.
— Где же Яков Никандрович?
— Уехал.
— Давно уехал? Куда?
— Недели три назад. Куда — не сказал.
— Как же так? Еще неделю назад он был в Ташкенте. Я вас предупреждаю, что мы можем привлечь вас к ответственности за ложные показания.
Обыск ничего не дал. От старушек, сидевших на скамейке у палисадника, Маргонин узнал, что Стецюка давно не видно. Где он, никому не известно.
Между тем Сазонов допрашивал еще одного соседа Панкратьевых, толстого старика, похожего на нэпмана, удалившегося от дел. К таким типам у Сазонова не было веры, но старик вовсю старался быть искренним.
— Значит, когда вы четвертого августа, примерно в одиннадцать часов, пошли гулять с собакой, то обратили внимание, что дверь в квартиру профессора приоткрыта?
— Да, я еще удивился — почему?
— Расскажите подробней о вашей прогулке. Вы дошли до самого пустыря?
— Я всегда так прогуливаю собаку. У пустыря я отпустил собаку, подождал, пока она набегается, и пошел обратно домой.
— Попытайтесь вспомнить, что вы увидели по пути. Какие люди вам встретились?
— Ну, встретил женщину с ребенком на руках. Ребенок плакал, и мать пыталась его успокоить. На перекрестке под деревом стоял молодой человек и курил. Похоже, он ждал кого-то. И действительно, к нему подошел высокий мужчина в светлой безрукавке и темных брюках. Они начали спорить. Слышно было — ругались!
— А почему они спорили, вы не поняли?
— Я вообще слышу плохо, тем более, что они вскоре ушли. Однако мне показалось, что молодой человек говорил раздраженно. Когда я возвращался, дверь в доме профессора была уже закрыта.
Сазонов разложил перед стариком несколько фотографий.
— Вы никого не узнаете на этих снимках?
Старик надел очки, чуть привстал со стула и с любопытством наклонился над фотокарточками.
— Вот, по-моему, один из них. Тот, что постарше, — указал он на фотографию Стецюка.
— Описать наружность молодого человека сможете? — спросил следователь.
Старик немного подумал.
— Он коренастый, не очень высокий, одежду я не запомнил, но хорошо помню, что лицо у него скуластое и на верхней губе — небольшие усики.
— Одну минуточку, — перебил свидетеля Сазонов и вышел из комнаты. Когда он вернулся, у него в руках было еще несколько фотографий.
— Может быть, на этих фотоснимках вы узнаете его?
Внимательно посмотрев на фотокарточки, старик произнес:
— Вообще-то вот этот похож, но утверждать, что я видел именно его, не могу. Тот был с усами, а этот бритый...
