Но когда Бенони собирается попрощаться, Мак снова предстаёт перед ним радушным хозяином и силой заставляет его намешать ещё стаканчик пунша. Они неспешно болтают о всяких пустяках, и Бенони, собравшись с духом, спрашивает, сколько, к примеру, может стоить такой рояль. Но Мак лишь покачал головой и ответил, что в такой вечер он знать не знает никаких цен.
— Но думаю, что немало, — завершает он. — Мои предки никогда не спрашивали про цену, если хотели что-то купить. Например, в маленькой комнате стоит столик розового дерева для рукоделия, он инкрустирован серебром и эбеновым деревом. Ты бы поглядел на него при случае.
Снова появляется экономка и в ужасе докладывает:
— Серебро... нынче не хватает трёх вилок...
— Вот как? — только и отвечает Мак. — Это старая шутка, они любят пугать нас каждое Рождество. В прошлом году нашлись все вилки?
— Да.
— Они привыкли, что я сам нахожу у них вилки. Их это забавляет. Я обыскиваю их у себя в комнате и вершу суд. Такой у нас здесь старинный обычай.
Экономка не успокаивается.
— Якобина и жена мельника помогали мне мыть посуду. А я начала считать серебро, и тут Якобина заплакала и сказала, что это не она. А за ней заплакала жена мельника и тоже сказала, что это не она.
— Так положено, — с улыбкой говорит Мак, — они прямо как дети. А жена пекаря, она случайно не плакала?
— Нет. То есть не знаю.
— У меня наверху всё в порядке?
— Да.
— Тогда пусть ко мне сперва придёт жена пекаря.
Экономка уходит. Мак с улыбкой поворачивается к Бенони и говорит, что теперь у него есть другие заботы кроме того, чтобы сидеть здесь за стаканчиком пунша, что ему теперь надлежит вершить суд и расправу. Ничего не поделаешь, старые обычаи надо уважать.
Бенони прощается, и Мак провожает его до дверей. В коридоре они натыкаются на жену пекаря, та уже спешит к лестнице.
IX
На другой день, когда Бенони ещё лежал в постели, раздался стук в дверь. Он думал, что это его старая служанка, которая по собственному почину начала от большого уважения стучать, прежде чем войти, а потому и ответил не задумываясь:
— Да, да, входи!
Но вошёл совершенно незнакомый человек.
— Доброго утра. Вернее, я должен сказать: с праздником вас.
Пробормотав какие-то извинения, мужчина стянул с головы кожаную шапку. Он был не из здешних, с небольшой светлой окладистой бородкой, худой, длинноволосый, молодой, одним словом.
Бенони полежал, поглядел на него и сказал:
— Пожалуйста, садитесь.
— Спасибо. На дворе до того холодно, — сказал пришелец, — я замёрз. Вот я и подумал, что, может, стоит рискнуть и пойти к Хартвигсену.
Он говорил ясно и чётко, без лишнего подобострастия.
Бенони спросил:
— Ты меня разве знаешь?
— Нет, я просто слышал про вас. Люди мне посоветовали идти к вам.
— А звать тебя как?
— Свен Юхан Чельсен. Я пришёл из города, я там одно время был сторожем, поэтому люди кличут меня просто Свен-Сторож. А так-то я родом с юга.
— А ко мне вы зачем пожаловали?
Бенони не очень твёрдо себе представлял, что такое «сторож», и на всякий случай начал говорить пришельцу «вы».
— А затем, что все как один говорили мне, чтоб я шёл к Хартвигсену. Мне нужна работа и нужны деньги. Не ходи сразу к Маку, говорили люди, иди лучше к Хартвигсену, а уж он похлопочет за тебя перед Маком.
— Выходит, у Мака ты ещё не был?
— Нет.
Бенони возгордился и почувствовал себя польщённым. Вот, значит, как говорят люди: «Ступай к Хартвигсену, тогда получишь работу у Мака».
— Я не тот человек, который может замолвить хоть маленькое словечко перед Маком, но что-нибудь мы всё-таки придумаем. Ты как сюда попал?
— Пешком. Пришёл своим ходом. У меня есть алмаз, видите? Я режу стёкла. Я прихватил с собой из города целый ящик стекла, ходил по людям, резал стёкла для окон. Но потом стекло кончилось.
Человек улыбнулся, и Бенони тоже улыбнулся.
— Это ведь не настоящая работа, — сказал Бенони.
— Но у меня был мой алмаз, я нашёл его на улице как-то ночью, когда был сторожем. А потом решил использовать.
— И стекло, говоришь, кончилось?
— Я последний кусочек ночью израсходовал. Маленький домик недалеко от вашего посёлка, там ещё в дверях вырезано сердечко. Вот туда я и вставил стекло.
Бенони засмеялся.
— Ты, значит, вставил стекло в это самое?..
— Ну, для времяпрепровождения. Луна стояла полная. Хотелось что-нибудь придумать. Я, значит, вырезал стекло и хорошенько закрепил его замазкой. Сдаётся мне, что это было у школьного учителя.
— Ха-ха-ха! — во всё горло загоготал Бенони. — Теперь он, поди, думает, что это была нечистая сила.
Незнакомец смеялся вместе с ним, потом зябко поёжился и сказал:
— А уж дальше стало так холодно, что я пошёл и постучал к вам. Я всю ночь провёл на дворе. Когда я вчера вечером пришёл сюда, уже всё было заперто.
— Я был в гостях у Мака, — просветил его Бенони. — Тебе бы к полночи быть здесь, я как раз тогда вернулся из гостей.
— Вот я и пошёл к маленькому домику. Можно, я затоплю печь?
— Не стоит тебе возиться, я сам затоплю...
— Лежите! Лежите! — И начал растапливать. Эдакий сумасброд! Бенони рассказал ему, что обычно такую работу делает его служанка, но она ещё до сих пор не пришла.
— Котёл поставить на огонь? — спросил Свен.
— А сможешь? Она вообще-то должна прийти с минуты на минуту.
И Свен поставил на огонь котелок, а когда вода закипела, засыпал в неё две порции намолотого кофе из мельницы.
— Не экономь на зёрнах, — сказал Бенони.
Когда в комнате стало тепло, он поднялся с постели и принёс кой-какую еду. Потом он надумал доказать незнакомцу, что тот попал к образованному человеку, и потому начал усиленно намываться. А завершив омовение, поставил на стол водочку. Они вместе поели и выпили, и Бенони было очень даже занятно слушать рассказы этого чертяки Свена. Весёлый получился завтрак.
А тем временем пришла служанка. Бенони и ей поднёс рюмочку в честь Рождества и сказал, чтобы она поблагодарила незнакомца за помощь.
