Умирающее общество и Анархія

я должно стоять выше вс?х гуманных соображеній, – и при этом считают себя бол?е крайними ч?м другіе, то это показывает только одно: что они никогда не изучали психической и физической организаціи челов?ка и даже никогда не пытались отдать себ? отчет в своих собственных чувствах; они не им?ют никакого представленія о жизни современнаго челов?ка, о его физических, умственных и нравственных потребностях.

В современных обществах нам приходится иногда вид?ть таких полных эгоистов: Делобелли, Гіальмары Эйкдали нер?дки и встр?чаются не только в романах. Иногда – хотя и не особенно часто – случается встр?чать таких людей, думающих только о себ?, не видящих ничего в мір? кром? собственной личности. Если они сидят за столом, они без церемоніи берут себ? лучшій кусок; они расточительны вн? дома, в то время как их семья умирает с голоду. Они принимают как должное всевозможныя жертвы со стороны вс?х – отца, матери, жены, д?тей – а сами спокойно сидят сложа руки, или без церемоній пользуются жизнью. Чужія страданія не идут в счет – лишь бы только в их собственном существованіи все шло гладко. Мало того, они даже не зам?чают, что другіе страдают ради них и из-за них: когда они сыты и довольны, им кажется, что и все челов?чество счастливо и отдыхает. Таков тип настоящаго эгоиста в абсолютном смысл? слова, но это вм?ст? с т?м и тип вполн? ничтожной личности. Даже самый отвратительный буржуа не приближается к этому типу: он все таки иногда любит своих близких или, во всяком случа?, питает к ним какое-то чувство, похожее на любовь. Мы не думаем, чтобы даже самые искренніе сторонники индивидуализма хот?ли возвести этот тип в идеал будущаго челов?чества. С другой стороны и анархисты- коммунисты вовсе не хотят пропов?довать для будущаго общества самопожертвованіе личности и ея отказ от собственнаго блага. Но, отрицая отвлеченное понятіе об «обществ?», они отрицают вм?ст? с т?м и то отвлеченное понятіе об «индивидуум?», которое стремились создать их противники, доводя, таким образом, теорію до абсурда.

Личность им?ет право на полную свободу, на удовлетвореніе вс?х своих потребностей – это несомн?нно. Но так как на земном шар? существует больше милліарда таких личностей, если и не с равными потребностями, то с равными правами, то вс?м этим правам нужно дать удовлетвореніе так, чтобы они не м?шали друг другу: иначе произойдет угнетеніе одних другими и совершаемая революція окажется безполезной.

Наш чудовищный общественный строй, основанный на антагонизм? интересов, ставит людей в враждебное отношеніе друг к другу и заставляет их грызться для обезпеченія себ? возможности существовать; это в значительной м?р? сод?йствует путаниц? в понятіях. В настоящем обществ? приходится быть или вором, или обкрадываемым, или угнетателем, или угнетаемым – середины н?т. Тот, кто хочет помочь другому, часто рискует быть одураченным; отсюда плохо разсуждающій челов?к выводит заключеніе, что люди не могут жить не борясь друг с другом.

Анархисты же говорят, напротив, что общество должно быть основано на самой т?сной солидарности. В том обществ?, к осуществленію котораго они стремятся, счастье одного не должно, даже в самой мал?йшей степени, быть в ущерб другому; наоборот, благосостояніе одной личности должно вытекать из благосостоянія вс?х; если независимости или благополучію одной какой- нибудь личности будет нанесен ущерб, то нужно чтобы этот ущерб чувствовался и вс?ми остальными, чтобы они в силу этого могли исправить сд?ланное зло. Пока же этот идеал не осуществится, пока эта ц?ль не будет достигнута, вс? ваши общества, будут только организованным произволом, против котораго угнетенныя личности будут им?ть полное право протестовать.

Если бы челов?к мог жить один, если бы он мог вернуться к первобытному состоянію, нам нечего было бы говорить о том, как он будет жить, каждый жил бы как хочет. Земля достаточно велика, чтобы дать пріют вс?м, но дала ли бы она достаточное для вс?х пропитаніе, если ее предоставить самой себ??

В этом далеко нельзя быть ув?ренным; результатом, в?роятно, явилась бы ожесточенная борьба между личностями, «борьба за существованіе» первобытных времен во всем ея ужас?. Весь ход эволюціи пришлось бы начинать сначала: бол?е сильные стали бы прит?снять бол?е слабых, а зат?м их м?сто заняли бы люди ловкіе, причем сила денег зам?нила бы собою силу физическую.

Если нам пришлось пережить весь этот період кровопролитія, нищеты и эксплуатаціи, называемый челов?ческой исторіей, то это завис?ло именно от того, что челов?к был эгоистом в полном смысл? слова, без всякаго смягченія, без всякаго противод?йствующаго вліянія. Во всякой ассоціаціи он вид?л прежде всего удовлетвореніе своей непосредственной потребности. Когда ему представлялась возможность поработить бол?е слабаго, он д?лал это без всяких ст?сненій; он не вид?л ничего кром? той работы, которую может произвести порабощенный, и не думал о том, что необходимость надзора за ним и необходимость подавлять в будущем различныя возстанія в конц? концов потребует столько же труда и что выгодн?е было бы работать вм?ст?, помогая друг другу. Таким образом установились власть и собственность, и если мы хотим их уничтожить, то уже во всяком случа? не для того, чтобы начать съизнова всю прошлую эволюцію.

Если мы примем, что челов?ком должен руководить лишь один чистый эгоизм, лишь поклоненіе собственному я, то это будет значить, что он должен броситься очертя голову в общую свалку и стремиться только удовлетворить самого себя, не заботясь о том, не м?шает ли это кому- нибудь другому. Сказать это – значит сказать, что будущая революція должна произойти в пользу бол?е сильных, что новое общество должно быть основано на в?чных столкновеніях между личностями. А если так, то нам нечего было бы ссылаться ни на какую идею всеобщаго освобожденія; тогда оказалось бы, что мы возмущаемся против современнаго общества только потому, что его капиталистическая организація м?шает лично нам пользоваться его благами.

Возможно, что среди людей, называвших себя анархистами, и были такіе, которые становились на эту точку зр?нія. Может быть именно от этого зависит факт изм?ны и превращеній т?х, которые сначала были самыми ярыми, а зат?м перешли в ряды защитников существующаго строя, потому что это оказалось для них бол?е выгодным.

Конечно, мы боремся с современным обществом потому, что оно не дает удовлетворенія нашим стремленіям, но мы понимаем, что в наших интересах, чтобы это удовлетвореніе потребностей было распространено на вс?х членов общества.

Челов?к всегда эгоист, он всегда стремится сд?лать из своего я центр вселенной. Но по м?р? того, как его ум развивается, он начинает понимать, что если его я требует удовлетворенія, то есть и другія я, которыя требуют того же самаго и, чувствуя себя неудовлетворенными, начинают заявлять о своих правах. Вот почему мистики и сентименталисты стали пропов?довать самоотреченіе и самопожертвованіе ради других.

Понемногу, однако, несмотря на продолжающуюся пропов?дь принесенія личности в жертву обществу – пропов?дь, не меньше грубой силы сод?йствовавшую его поддержанію – произвол начал смягчаться, предоставляя все большій простор развитію личности. Если узкій, дурно понятый эгоизм м?шает развитію общества, то с другой стороны самоотреченіе и дух самопожертвованія оказываются вредными для личности. Не всякій может жертвовать собою для других, особенно если эти другіе ему посторонніе. В конц? концов такое самопожертвованіе может оказаться даже вредным для челов?чества, потому что оно дает простор господству умов узких и эгоистических, в дурном смысл? этого слова и таким образом доставляет преобладаніе наимен?е совершенному типу челов?чества. Чистый альтруизм в точном смысл? слова точно также не может поэтому прочно утвердиться, как и эгоизм.

Но если, взятые в отд?льности и доведенные до крайности, эгоизм и альтруизм оказываются оба вредными как для личности, так и для общества, то, соединившись в одно, они образуют третье начало, которое и должно лечь в основаніе будущих обществ. Это начало – солидарность.

Предположим, что нас н?сколько челов?к и что мы соединяемся с ц?лью удовлетворенія какой-нибудь потребности. Если в нашей ассоціаціи н?т ничего принудительнаго, никакого произвола, а она обусловливается исключительно нашими нуждами, то мы очевидно внесем в нее т?м больше силы и энергіи, ч?м сильн?е мы будем чувствовать данную потребность. Вс? мы участвуем в производств? и вс? им?ем очевидно право на потребленіе, а так как для того, чтобы им?ть возможность удовлетворить потребностям вс?х, эти потребности будут разсчитаны заран?е (включая сюда и новыя потребности, которыя можно будет предвид?ть), то в распред?леніи продуктов без труда установится солидарность. Heдаром говорят, что взгляд челов?ка может обнять больше ч?м сколько входит в его желудок: ч?м сильн?е