которых мною получены и будут переданы Вам одновременно с этим отчетом. Подобная обработка значительно примитивизирует мышление, делает людей более управляемыми, но одновременно и гораздо менее обычного способными на принятие самостоятельных решений. Тут следует добавить, что указанное воздействие на людей должно повторяться достаточно часто, поскольку не является долгодействующим. Однако, насколько я могу судить, после четырех-пяти повторений субъект в значительной мере теряет способность вернуться когда-либо в нормальное состояние. Вопрос – как все это отражается на потомстве – нуждается в дополнительном изучении. Есть основания полагать, что он приводит к некоторым аномалиям.
Таким образом людям, еще сохранившимся в современной Технеции, несомненно, грозит опасность – хотя и не связанная с их физическим уничтожением.
Полагаю, что предоставлением этого отчета я полностью заканчиваю работу, выполнение которой взял на себя. При возникновении у Вас дополнительных вопросов, готов ответить на них – но только в том случае, если это не потребует повторного визита в Технецию.
Помимо этого, рад сообщить Вам, что люди, привлеченные Вами к обеспечению моей работы, благополучно покинули пределы Технеции, не понеся никаких потерь и не претерпев заметных неудобств – свыше предусматривавшихся самим характером задания. Полагаю, однако, что об этом Вы уже полностью информированы.
В связи со сказанным, прошу перевести оставшуюся часть моего гонорара на мой счет, чьи реквизиты Вам известны.
Примите, сэр, мои уверения в совершенном к вам почтении…»
– Гонорар! – сказал Мерцалов с усмешкой. – Ввернешь же ты иногда словечко – хоть стой, хоть падай.
– Трудно объяснить малограмотному человеку, – сказал Милов.
– Это Хоксуорт-то малограмотный?
– А я не о Хоксуорте.
– М-да. Не уважаешь ты, Милов, начальство.
– А ты мне не начальник. Я – вольный пенсионер. Отставник.
– Ну, это мы еще посмотрим.
Милов насторожился.
– А что?
– Да так, ничего особенного… Ты вот тут написал, что люди никакой другой опасности в Технеции не подвергаются. Между тем, мы получили кое-какие интересные данные. Об экспорте органов для пересадки. И это, между прочим, связано с теми местами, которые ты только что покинул.
– Гм, – сказал Милов. – Ну-ка, просвети старичка…
– Придет время, – сказал Мерцалов, – просветим. А сейчас – ты свой багаж распаковал уже?
– Да у меня всего багажа…
– И не распаковывай. Потому что мы тебя вскорости смайнаем за борт.
– Чего ради?
– Да ведь я тебе все объяснил уже! Вернешься к своему работодателю. Отчитаешься лично, поскольку вопросы у него наверняка найдутся. Проследишь, чтобы заплатили тебе без всяких… экивоков. Ну и, насколько я в курсе, соединишь полезное с приятным. Я не ошибаюсь?
– А вот уж это, я полагаю, не твое дело, – сказал Милов.
– Разве у меня есть не мои дела? – спросил Мерцалов.
– Куда ты исчез? – спросила Ева сердито. – Я потратила целую вечность, чтобы дозвониться до тебя – и ни разу никто не ответил. Ты что, уезжал из Москвы?
– Уезжал, – сознался Милов. – Как твоя конференция? Как сообщение?
– Лучше не бывает. Но ты не заговаривай мне зубы. Отвечай на вопрос. Ты уезжал? Куда же это, интересно? И с кем?
– В одиночку. Подвернулась возможность немного заработать. Чтобы уж здесь не отвлекаться на лекции и прочее. А у тебя тут неплохо – в новом, как ты говоришь, кондоминиуме. Все о’кей.
– Погоди, – сказала Ева. – Ты еще не видел спальни.
– Твоей – или моей?
– Она – как это у вас говорится – совмещенная.
– Горю желанием посмотреть.
– Прямо сейчас?
– А чего ждать?
– Ну, это я еще подумаю – заслуживаешь ли ты…
– Ева!
– Ладно уж. Конечно, другая бы на моем месте…
– А другой на твоем месте и не может быть, – сказал Милов. – Только ты одна… Только…
– Господи, – сказала Ева. – И как тебе еще поручают какие-то дела? Ты же абсолютно ничего не
